Валькирии - Коэльо Пауло - Страница 14
- Предыдущая
- 14/30
- Следующая
— Да, верно, — ответил Пауло.
— Да, это правда, — подтвердила Крис — Ты очень красивая.
— Мы сейчас в самом центре горы, — продолжала Валгалла. — Снаружи сияет солнце, а здесь сплошная темень. Но здесь прохладно, можно даже спать и ни о чем не беспокоиться. Это — тьма договора.
Она подняла руку к застежке-молнии на своей кожаной куртке.
— Порви этот договор, — произнесла она. — Во имя славы Господней. Во имя любви. И во имя победы.
Валгалла медленно расстегнула «молнию». Под курткой у нее не было никакой другой одежды.
Между обнаженными грудями в свете фонаря поблескивал медальон.
— Возьми его, — сказала валькирия.
Пауло взял в руки медальон: на нем был изображен архангел Михаил.
— Сними его с меня.
Пауло снял медальон и продолжал держать его перед собой в руках.
— Возьмитесь за него оба.
— Я не хочу видеть своего ангела! — вдруг вырвалось у Крис. — Мне это не нужно. Мне хватит разговора.
Пауло не стал протягивать ей медальон.
— Я говорила со своим ангелом, — уже спокойнее продолжала Крис. — Я знаю, что могу это делать, и мне вполне достаточно.
Пауло не поверил ее словам, но Валгалла знала, что это правда. Она прочла это по глазам Крис, когда они стояли перед входом в шахту. Она узнала и то, что это ангел велел Крис прийти сюда с мужем. Тем не менее проверку на храбрость устроить нужно было. Так предписывала Традиция.
— Ладно, — произнесла валькирия и быстрым движением погасила светильник.
Воцарилась полная темнота.
— Надень шнурок себе на шею, — сказала она Пауло. — Сложи руки как для молитвы и держи медальон в ладонях.
Пауло сделал, как она сказала. Ему было не по себе в полной темноте; он начал вспоминать события, которые предпочел бы забыть навсегда.
Он почувствовал, что Валгалла приблизилась к нему сзади, и ее ладони коснулись его головы.
Темнота качалась осязаемой. Сюда не проникало ни малейшей толики света.
Валгалла качала читать молитву на непонятном языке. Пауло сначала пытался понять, что за слова она произносит. Но вдруг почувствовал, что медальон у него в ладонях нагрелся и стал горячим. Тогда он сосредоточил внимание на руках. Темнота стала меняться. Перед ним поплыли различные сцены из его жизни. Свет, тень, свет и тень — и Пауло вновь погрузился во мрак.
— Я не хочу это вспоминать, — взмолился он, обращаясь к валькирии.
— Вспоминай! Что бы это ни было вспомни все, по последней минуты!
Темнота заброшенной шахты пробуждала в его памяти давний забытый ужас — ужас, который он испытал четырнадцать лет назад.
Проснувшись, он обнаружил на кофейном столике записку: «Я люблю тебя. Скоро вернусь». В самом низу страницы она приписала дату: «25мая 1974 года».
Забавно. Кто же ставит даты на любовных записках!
Он проснулся с легким головокружением, все еще под впечатлением того, что ему приснилось. А во сне директор студии грамзаписи предложил ему работу. На самом-то деле скорее они с партнером дали работу этому директору, разместив у него выгодный заказ. Их пластинки были суперпопулярны и продавались тысячами экземпляров, а со всех концов Бразилии приходили письма: люди хотели знать больше об их Альтернативном обществе.
«Просто слушайте слова песни», — повторил он мысленно. На самом деле это была никакая не песня — это было заклинание из магического ритуала, а в виде фона там шли слова Зверя из Апокалипсиса, негромко прочитанные задом наперед. Получалось, что любой человек, напевавший эту песню, взывал к силам тьмы. А ее напевали все.
Все это придумали они с партнером. Доход от пластинок пошел на покупку участка земли под Рио-де-Жанейро. Там они собирались воссоздать то, что Зверь почти век назад пытался сделать в Кефалуна Сицилии. Но итальянские власти выслали его. Зверь допустил много ошибок — не собрал достаточного числа учеников, не знал, как заработать денег. Он сказал всем, что его число 666 и что явился, чтобы построить мир, где слабые будут служить сильным, и где единственным законом будет желание сильного. Зверь не умел распространять идеи, и мало кто воспринял его слова всерьез.
Однако они с партнером Раулем Сейхасом — это же совсем другое дело. Рауль пел, и вся страна слушала его. Они были молоды и умели делать деньги. Правда, в Бразилии была военная диктатура, но власти заботила только борьба с партизанами. Они не собирались тратить силы на какого-то рок-музыканта. Напротив, правительство считало, что рок-музыка отвлекает молодежь от коммунистических идей.
Стоя у окна, он пил кофе. Он собирался прогуляться, а потом у него была встреча с партнером. Пауло не переживал о том, что его никто не знает, а приятель купается в лучах славы. Важнее были деньги, которые они зарабатывали и на которые собирались осуществить свои идеи на практике. Про них знали люди из музыкального и магического сообществ. А то, что его не знала широкая публика, было даже забавно — не раз ему доводилось выслушивать мнение о своем творчестве от случайных людей, не подозревавших, что сам автор стоит рядом и внимает им.
Пауло сунул ноги в кроссовки. Нагнувшись завязать шнурки, он снова почувствовал приступ головокружения.
Он выпрямился. В квартире стало заметно темнее, чем раньше. Но на улице ярко светило солнце — он ведь только что отошел от окна. Потом ему показалось, что в квартире что-то горит: электропроводка, должно быть, ведь плита отключена. Он внимательно осмотрел квартиру и не нашел, откуда исходит неприятный запах.
Дышать было трудно. Пауло решил выйти па улицу. Не рискуя больше завязывать шнурки, он направился к двери — но тут ему стала еще хуже.
«Съел, наверное, что-нибудь не то», — подумал он. Но обычно при отравлении тело подавало сигнал, который невозможно ни с чем спутать, А тут его не тошнило, не тянуло рвать. Просто головокружение, которое, похоже, не собиралось заканчиваться.
Темнота. Стало еще темнее; мрак сгущался вокруг него, как серое облако. Голова закружилась сильнее. Все-таки, наверное, отравление. А может, глюки вернулись», — промелькнула мысль, но вот уже пять лет он не притрагивался к ЛСД. Последствия его приема окончательно исчезли уже через полгода и с тех пор не возвращались.
Ему стало страшно. Хотелось немедленно куда-нибудь уйти.
Он открыл дверь — головокружение то наваливалось, то отпускало. На улице ему могло стать хуже, лучше остаться дома и подождать. На столе записка — она скоро вернется. Можно будет вместе пойти в аптеку или к врачу — хотя он терпеть не мог ходить по врачам. Да, нет, ничего серьезного. Никто не умирает от сердечного приступа в двадцать шесть лет.
Никто.
Он сел на диван. Нужно как-то отвлечься. О возлюбленной думать нельзя, а то время потянется совсем медленно. Он попробовал читать газету, но приступы головокружения с каждым разом становились все сильнее. Потом в центре комнаты появилась черная дыра, и какая-то сила принялась затягивать его туда. Оттуда доносились звуки — смех, голоса, звон, словно что-то разбивалось… Такого с ним никогда не случалось — никогда. Даже если у него возникали галлюцинации, он понимал, что это такое, а также причину, которая их вызвала, — наркотики — и знал, что вскоре все пройдет. Но это — это было что-то ужасно реальное.
Нет-нет, это не может быть реальностью. Реальность—это ковры, занавески, кофейный столик с хлебными крошками… Пауло изо всех сил постарался сосредоточиться на окружающей обстановке, но никак не мог избавиться от ощущения, что прямо перед ним находится некая черная дыра, из которой доносятся голоса и смех.
Ничего подобного никогда не случалось. Он практиковал магию целых шесть лет. Выполнял все ритуалы. И был уверен, что все это — не более, чем самовнушение. Просто воображение разыгралось.
- Предыдущая
- 14/30
- Следующая
