Куджо - Кинг Стивен - Страница 4
- Предыдущая
- 4/54
- Следующая
Когда она услышала из ванной звуки рвоты, в уме у нее уже прокручивался план действий: в постель, жидкая пища, горшок, книжки. Попросить Брока перенести к ней в комнату телевизор, когда…
Она заглянула в ванную, и эти мысли мгновенно исчезли.
Унитаз, куда стошнило ее четырехлетнюю дочь, был полон крови; кровь забрызгала эмалированные стенки и кафель вокруг.
– О, мама, мне плохо…
Дочь повернулась, ее дочь повернулась, и вокруг рта у нее была кровь, и на подбородке, и на голубом воротничке блузки, кровь, о Господи Иисусе, Иосиф и Мария, как много крови…
– Ма…
И ее дочь опять стошнило вязкой кровавой массой, и тогда мать схватила Марсию в охапку и вместе с ней бросилась к телефону вызывать «скорую помощь».
Куджо знал, что он чересчур стар, чтобы гоняться за кроликами.
Он совсем не был стар, даже для собаки. Но в свои пять лет он уже давно не был щенком, который может без устали гоняться по лесам и полям даже за мотыльком. В свои пять лет он достиг, как сказали бы о женщине, среднего возраста.
Но шестнадцатого июня так грело солнце, и роса еще не высохла. Жара, которую предсказывала тетя Эвви, уже наступила, и к двум часам Куджо будет лежать в тени во дворе (или в сарае, если Хозяин позовет его туда, когда напьется – а в последнее время это случалось все чаще), спасаясь от зноя. Но это будет позже.
А сейчас он увидел кролика, большого, толстого, с бурой шерстью, который даже не подозревал о его присутствии. Ветер дул в другую сторону.
Куджо стал подкрадываться к кролику скорее из спортивного интереса, чем от голода. Кролик безмятежно угощался клевером, уже подсохшим на солнце за последний месяц. Если бы он заметил Куджо раньше, он успел бы убежать. Но это случилось только когда между ними было не больше пятнадцати ярдов. Какой-то момент кролик не двигался, превратившись в скульптуру кролика с комично вытаращенными бусинками глаз. Потом он пустился наутек.
Свирепо гавкнув, Куджо бросился за ним. Кролик был маленьким, а Куджо большим, но он не отставал. Кролик начал петлять. Куджо изо всех сил догонял, оставляя в рыхлой почве следы когтей и распугивая птиц своим лаем.
Он уже почти настиг кролика, когда тот неожиданно юркнул в какую-то дыру на склоне небольшого холма. Дыра была полускрыта высокой травой, но Куджо не стал колебаться. Он протиснул свое громоздкое тело в узкий лаз, где и застрял, как пробка в бутылке.
Джо Кэмбер владел фермой «Семь дубов» в конце дороги №3 уже семнадцать лет, но он понятия не имел об этой норе. Он мог, конечно, наткнуться на нее, если бы возделывал землю, но он этого не делал. В красном сарае у него не хранилось никаких сельскохозяйственных орудий, там был его гараж и автомастерская. Его сын Бретт часто обходил поля и леса возле дома, но и он ни разу не набрел на эту нору, хотя несколько раз едва не провалился в нее. В ясную погоду нору скрывала тень, а в дождливые дни ее заслоняла поднявшаяся трава.
Джон Музам, предыдущий владелец фермы, знал о норе, но не сказал о ней Джо Кэмберу, когда тот покупал ферму в 1963-м. Он мог упомянуть об этом, когда навещал Джо и его жену, Черити, в 1970-м по поводу рождения у них сына, но сразу после этого рак свел его в могилу.
А хорошо, что Бретт ничего о ней не знал. Нет ничего увлекательней для мальчишки, чем дыра в земле, тем более если она ведет в настоящую, пусть и маленькую, известняковую пещеру. Глубина ее доходила до двадцати футов, и маленький мальчик вполне мог забраться внутрь и потом не выбраться. Так уже случалось с некоторыми мелкими животными. Основание пещеры было усеяно костями: ондатра, скунс, пара бурундуков, суслик и кот по кличке Чистюля. Кэмберы потеряли его пару лет назад и решили, что его сбила машина, или он просто убежал. Но он лежал здесь, рядом с костями полевой мыши, которую преследовал.
Кролик Куджо соскользнул вниз и теперь возился там, мелькая в темноте розовым носом. Лай Куджо заполнил пещеру, и отразившее его эхо заставляло думать, что у входа толпится целая стая собак.
Пещера привлекала и летучих мышей – ее известняковые своды были для них идеальным местом дневного сна. Именно в том году среди бурых летучих мышей, которые и обитали в пещере, наблюдалась вспышка бешенства; и поэтому Бретту Кэмберу повезло вдвойне.
Куджо протиснулся в пещеру по плечи. Он отчаянно работал лапами, но без всякого толку. Он мог вылезти и отправиться восвояси, но охотничий азарт еще не прошел. Его глаза, не особенно зоркие, ничего не видели в темноте, но он чуял запахи сырости, помета летучих мышей… и, главное, запах кролика. Горячего и вкусного. Кушать подано.
Его лай вспугнул мышей. Кто-то вторгся в их обиталище, и они всей массой, попискивая, устремились к выходу. Но там их локаторы засекли шокирующий факт: выхода не было. Его заслоняло тело пришельца.
Они кружили в темноте, взмахивая перепончатыми крыльями. Кролик внизу застыл в надежде на лучшее. Куджо почуял, как некоторые из мышей пролетели совсем рядом, и испугался. Ему не нравились их запах и звуки, издаваемые ими; еще больше не нравилось исходящее от них странное тепло. Он гавкнул и огрызнулся; челюсти сомкнулись на одном из бурых крыльев. Хрустнули кости, тонкие, как младенческие пальцы. Мышь метнулась и укусила его, оставив на чувствительном носу собаки длинную, извилистую царапину, похожую на знак вопроса. Трепещущее тельце умирающей мыши упало на камни, но дело было сделано; укус бешеного животного особенно опасен в области головы, поскольку бешенство – это болезнь центральной нервной системы. Собаки, более уязвимые, чем их двуногие хозяева, не гарантированы от заражения даже вакциной. А Куджо никогда в жизни не делали прививок.
Не зная этого, но зная, что он укусил что-то противное и явно нездоровое, Куджо решил, что игра не стоит свеч. Мощным рывком он выбрался из пещеры и отряхнулся, разбрасывая вокруг камешки и известковую пыль. Из раны на носу сочилась кровь. Он сел, поднял голову и горестно завыл.
Летучие мыши коричневым облачком вылетели из своего убежища, метнулись туда-сюда под лучами июньского солнца и поспешили назад. Они были безмозглыми тварями, и через несколько минут забыли о лающем пришельце и опять уснули, завернувшись в свои перепончатые крылья, как старухи в шали.
Куджо побрел прочь. Он опять отряхнулся и беспомощно потрогал лапой нос. Кровь уже запеклась, но нос все болел. Самосознание у собак далеко превосходит их умственные способности, и Куджо не хотелось идти домой. Если он сейчас придет туда, кто-нибудь из троицы – Хозяин, Хозяйка и Мальчик – обязательно заметит, что с ним что-то не в порядке. Может быть, они даже назовут его ПЛОХОЙ СОБАКОЙ. А в этот момент он и сам чувствовал, что он ПЛОХАЯ СОБАКА.
Поэтому вместо того, чтобы идти домой, Куджо направился к ручью, отделявшему владения Кэмберов от участка Гэри Педье, их ближайшего соседа. Он вошел прямо в воду и напился, пытаясь изгнать из своего рта этот тошнотворной вкус и смыть с носа грязь и зеленую известняковую пыль, пытаясь прогнать чувство ПЛОХОЙ СОБАКИ.
Мало-помалу ему становилось лучше. Он вылез из воды и отряхнулся, образовав вокруг себя мгновенную радугу из водяных брызг.
Чувство ПЛОХОЙ СОБАКИ ушло, но боль в носу осталась. Он пошел к дому поглядеть, не вернулся ли Мальчик. Каждое утро он провожал большой желтый автобус, увозивший Мальчика куда-то, но в последнюю неделю этот автобус, всегда набитый галдящими ребятишками, что-то не появлялся. Мальчик сидел дома, а иногда мастерил что-нибудь в сарае вместе с Хозяином. Может быть, сегодня автобус приезжал снова. А может и нет. Он уже забыл о норе и о противном вкусе во рту, и помнил только о боли в носу.
Куджо прокладывал себе путь сквозь заросли травы, провожая взглядом попадающихся на пути птиц, но не пытаясь гнаться за ними. Его охота на сегодня закончилась – он это чувствовал. Он был сенбернаром, пяти лет, двухсот фунтов веса, и в этот день, 16 июня 1980 года, он заразился бешенством.
- Предыдущая
- 4/54
- Следующая
