Звезда сыска - Кузьмин Владимир Анатольевич - Страница 7

• Предыдущая
• 7/63
• Следующая

Полицмейстер появился на удивление быстро, видимо, сказался талант господина Массалитинова, заставил он его поверить в важность происходящего с первых слов.

— Я слушаю вас, — недовольно произнес он, обращаясь ко мне.

— Там… там трое убитых. Из револьвера. Я провожу.

Слова с трудом выдавливались из горла, но, может, благодаря этому полицмейстер и не стал ничего переспрашивать и поверил сразу, лишь побледнел чуть и стал еще строже с виду:

— Господин Массалитинов, — обратился он к Коленьке, — будьте любезны, позовите с улицы городового, а если случится, то двоих. Один пусть у входа в театр встанет и никого не выпускает. Второго сюда пришлите. Но пусть он через служебный вход пройдет…

— Через служебный сразу вверх по лестнице, второй этаж, первая дверь по левую сторону, — пояснила я в ответ на вопросительный взгляд Коленьки.

Массалитинов кивнул, но не убежал сразу, а еще раз вопросительно взглянул, но уже не на меня, на полицмейстера — не нужно ли еще чего-то сделать?

— И поставьте здесь человека, чтобы никого не пускал, пока я не распоряжусь. И еще, постарайтесь привлекать как можно меньше внимания. Не дай бог паника… Да что я говорю, вы и сами человек разумный.

Мы едва успели дойти до нужной двери — хотя надо сказать, что шагала я медленно, потому что ноги все еще едва меня слушались, — как по лестнице раздался грохот сапог, примчался запыхавшийся городовой. Полицмейстер махнул ему рукой, мол, постой здесь, братец, а затем и приложил палец к губам. Городовой так же молча кивнул и стал от двери сбоку. Правда, постарался заглянуть в комнату и тут же стал осенять себя крестным знамением.

Полицмейстер замер на пороге, оглядел помещение цепким, холодным взглядом и повернулся ко мне:

— Заходили?

— Да. На два шага. Но ничего не трогала.

— Весьма похвально. Не страшно еще раз посмотреть?

Страшно, конечно, но не для потехи же просят, для дела. Потому я кивнула и заглянула в комнату.

— Все как было и все на своих местах.

— Да уж, бегать тут нынче некому. Прости, дочка. Закостенел уж душой на службе, вот и шучу невпопад. Хотя если не шутить, то и свихнуться от таких картин можно. Ладно, говори кто здесь кто.

Я начала говорить. Про господина хозяйственного распорядителя получилось почти легко. Наверное, потому что общалась я с ним мало, да и не любила его, честно сказать. Когда указывала на кассира Алексея Ивановича, к горлу подкатил комок. А про Михеича едва сумела досказать, как хлынули слезы. Наверное, это неправильно. То, что я смерть каждого воспринимаю так по-разному. Перед смертью же все равны? Но Михеич мне был как родной, потому и жалко его было много сильнее, чем других.

— Все слышал? — спросил полицмейстер городового. — Позови сюда еще кого из наших, а сам садись на извозчика и гони в управу за следователем.

Городовой вскинул руку к шапке и бегом кинулся вниз. И почти тут же снизу раздался грохот еще одной пары сапог, видимо, прибыл еще один полицейский. Шаги и в ту, и в другую сторону на мгновение замерли, послышались приглушенные голоса, а потом вновь загремели кованые подошвы, и объявился новый городовой. Козырнул начальству и молча, без вопросов, встал у двери.

— Ладно, дочка, — ласково сказал мне полицмейстер. — Пойдем куда в сторонку, я тебя расспрошу обо всем в подробностях да отпущу домой.

Он повернулся к городовому:

— А ты, братец, посторожи здесь до прибытия следователя. И никому ни слова. Нет, ты лучше говори, что, мол, случилось незначительное происшествие, что сам ничего не знаешь и не ведаешь. Только велено не пускать никого.

Он аккуратно, держась одним указательным пальцем за верхнюю часть створки, прикрыл дверь.

— А вы разве не будете осматривать? — удивилась я, хоть слезы и заливали лицо.

— Что?

— Ну, место преступления.

— Не по чину мне это, — хитро улыбнулся господин полицмейстер. — А вправду сказать, у следователя это ловчее выйдет. Я же только натоптать могу. Ну и где здесь найти тихий уголок для разговора?

— Да прямо здесь, — указала я на ближайшую дверь. — Господин хозяйственный распорядитель называет это помещение своим кабинетом, а так это точно такая же каморка. Думаю, двери он запирать не стал, раз сам сидит рядом. То есть сидел…

Я сбилась, потому как было совсем непонятно, что сказать о человеке, который вот только что сидел здесь, в комнатушке Михеича, а сейчас… сейчас он тоже там сидит, но его все равно нет…

Господин полицмейстер не стал ничего говорить, видимо, все понял. Он протянул руку к указанной мной двери и открыл ее.

Справедливости ради можно сказать, что комната эта и впрямь была кабинетом, потому как в отличие от комнатушки Михеича ее большую часть занимал внушительный конторский письменный стол с двумя тумбами. Стол этот был, по сути, пуст: лишь деревянный стаканчик с одиноким карандашом да мраморная подставка под чернильницу. Без чернильницы, которой никогда и не было. Господин полицмейстер не стал усаживаться за стол, а вытащил стоявший за ним стул на середину комнаты, мне же кивнул на точно такой же, но и так уже стоявший по эту сторону стола.

— Ну что ж, давай рассказывай. Догадываюсь, что делать тебе это тяжко, у самого волосы бы дыбом встали от такого зрелища, войди я туда случайно, хоть, казалось бы, и должен был давно уже привыкнуть. Ну да ладно. Мне про тебя говорили, что человек ты весьма рассудительный и все примечающий. Видишь, по какому делу это пригодилось?

Я кивнула и начала рассказывать с того момента как закончился спектакль, а я пришла за кулисы. Полицмейстер слушал внимательно, а если что и переспрашивал, то не перебивал, а как бы подсказывал. Поэтому получилось у меня довольно складно. Только про мелькнувшую тень пришлось повторить.

— Не видно было, потому и не разглядела ничего. Даже сказать, мужчина это был или женщина, невозможно. Дверь как раз закрывалась.

— Ну, хорошо. Разберемся мы с этим. А теперь скажи, с чего ты решила, что убийство было совершено из револьвера? Мне и самому так кажется, но девицам в таких вопросах разбираться не особо положено.

— Ну, то что всех застрелили — это ясно. А про револьвер… Не мог же преступник притащить с собой ружье или винтовку? Значит, был пистолет. Выстрелы прозвучали вот так — Я трижды стукнула по столешнице, стараясь точно повторить услышанные с улицы хлопки. Первый хлопок, небольшая пауза, затем два хлопка почти подряд. — Получается, что пистолет был автоматическим и его не надо было перезаряжать. И потом я слышала, как из револьверов стреляют. У меня папенька офицером был и однажды показывал.

Я не стала рассказывать, что папенька не просто мне показывал, как стреляют, но учил стрелять. К делу это отношения не имело. Да и вспоминать про отца сейчас было не к месту и не ко времени, и так тяжко.

Господин полицмейстер покачал головой. Не то чтобы неодобрительно, скорее удивляясь. Но тем не менее обратился ко мне вновь на «вы».

— Странное, однако, у вас, сударыня, воспитание. Впрочем, ничего предосудительного в том, конечно, нет. Вон как гладко и умно рассказываете, а это важнее. И раз у вас это так хорошо получается, то позволю попросить вас рассказать об убитых. Что вам о них известно, а главное, не случалось ли с ними каких происшествий в последнее время?

— Да я, собственно, господина кассира и господина хозяйственного распорядителя толком и не знала. Алексей Ивановича и увидела-то сегодня вечером впервые за неделю. Так что сказать мне о нем, получается, нечего. Знаю только, что выручку за билеты на сегодняшний спектакль он еще утром в банк отвез. И о том известно было всем. Потому уверена, что никакого ограбления тут быть не может. С Митрофаном Евлампиевичем виделась чаще. Вот с ним происшествие было.

И я рассказала об услышанном разговоре у дровяного сарая и о том нагоняе, который хозяйственному распорядителю учинил с утра наш антрепренер.

— Ну да за такие каверзы никто убивать не станет, — уверенно сказал господин полицмейстер.

• Предыдущая
• 7/63
• Следующая