Демон-хранитель. Сделка - Малиновская Елена Михайловна - Страница 37

• Предыдущая
• 37/73
• Следующая

Однако реакция Марко на мои безрассудные слова меня несколько обескуражила. Он еще пару минут спокойно изучал названия книг, будто не услышал, что я ему только что сказала. Затем обернулся и прислонился спиной к шкафу, сделав изрядный глоток из бокала.

— Ты смелая девочка, Катарина, — проговорил он, чуть склонив голову и внимательно глядя на меня. В висках пока еще слабо закололо, предупреждая, что он пытается исподволь прочитать мои мысли. Впрочем, неприятное чувство сразу же пропало, будто он не желал делать мне больно. И мужчина продолжил: — Сколько тебе лет? Шестнадцать?

— Скоро будет, — мрачно ответила я. — Через два месяца.

— А ты оптимистка. — Марко улыбнулся, правда, его глаза при этом остались ледяными. — Знаешь ли, эти два месяца еще надо прожить.

После этого замечания я совершенно растерялась и насупилась пуще прежнего. Что он хочет? Напугать меня? Тогда это у него получилось просто великолепно и без особых усилий!

— Дядя, — совершенно убитым голосом произнес Фабион, — ну зачем ты так?

— Будешь вмешиваться в наш разговор — выгоню, — спокойно предупредил его Марко. — Ты и без того чрезмерно отличился. И у меня с тобой будет отдельная серьезная беседа. А пока — сиди и помалкивай. Ясно?

Фабион нехотя кивнул и съежился в кресле, словно став меньше ростом. Я невольно даже посочувствовала ему. Видимо, его дядя не отличается особым тактом, если позволяет себе выговаривать племяннику в присутствии посторонних. Да и вообще, на редкость омерзительный тип.

— Думаешь, насколько я отвратителен? — каким-то невероятным образом угадал мои мысли Марко, сделав еще один глоток зеленоватой полынной настойки.

Я невольно потерла лоб, гадая, как ему удалось залезть мне в голову — виски ведь не ломило. Затем посмотрела ему прямо в глаза.

— Да, вы абсолютно правы, — спокойно призналась я. — Я думала именно об этом. Наверное, при этом выражение моего лица было слишком красноречивым. В таком случае приношу вам свои искренние извинения. Не хотела вас обидеть гримасой отвращения.

Фабион побледнел от моей тирады, вскинулся было что-то сказать, но тут же сник, вспомнив суровое предупреждение дяди. Вместо этого приятель принялся самым неприличным образом грызть ногти, с ужасом уставившись на дядю и ожидая его реакции на столь вопиющее проявление непочтения.

Затихла и я, судорожно соображая, не перешла ли невидимую грань дозволенного и не нанесла ли уважаемому гостю откровенного оскорбления, которое он будет не в силах простить.

«Возьми себя в руки, Катарина, — встревоженно посоветовал внутренний голос. — Ты не в том положении, чтобы дерзить. Успокойся и постарайся быть более любезной. В конце концов, ты милая домашняя девочка. По крайней мере, тебя хотят такой видеть. Вот и будь ею».

Марко тем временем очнулся от секундного ступора, вызванного моей репликой. Одним глотком осушил бокал до дна и неторопливо отправился к барному столику за добавкой.

— Поразительно, — обронил он, поравнявшись со мной, — деточка, ты или слишком глупа, или до безрассудства отважна, что в принципе одно и то же. Ты все больше и больше привлекаешь мое внимание. Только не вздумай загордиться. Это не очень хорошо в твоем положении.

— Простите. — Я постаралась, чтобы в моем голосе прозвучало достаточно испуга и смирения. — Саэр Марко, извините меня. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, я слишком переживала все эти дни, вот и принялась болтать всякую чепуху. Нервы на пределе. Давайте начнем разговор заново, словно этих глупостей не было! Пожалуйста!

Со своего места я прекрасно видела, как Фабион после этого немного расслабился и перестал сжимать многострадальные подлокотники кресла, которые едва не оторвал от волнения. Марко же сделал вид, будто ничего не услышал. Замер над столиком, выбирая себе напиток и явно не желая возвращаться к полынной настойке. Затем щедро плеснул себе из пузатой ярко-красной бутылки — и по комнате поплыл тягучий сладкий аромат роз.

— Чудесно, — пробормотал он, с нескрываемым подозрением принюхиваясь к бокалу. Правда, я так и не поняла — относилось ли его замечание к моей просьбе или же к оценке аромата нового напитка. После чего посмотрел на меня и благодушно взмахнул свободной рукой. — Ну-с, милая саэрисса, я вас внимательно слушаю.

— А что я должна говорить? — с опаской поинтересовалась я.

— Я не знаю. — Марко пожал плечами. — Все что угодно. Например, расскажи мне, почему у тебя нервы на пределе. Насколько я понял, ты переживала все эти дни. Чувствуешь за собой вину?

— Конечно. — Я грустно улыбнулась. — Так или иначе, но именно я кинула тот проклятый кинжал, который убил Реану. Наверное, я до конца жизни буду обречена видеть этот момент в ночных кошмарах.

— Тебе мешают спать кошмары? — оживился Марко. — Давно они начались?

Я прикусила язык, сдерживаясь от невыносимого желания вспомнить вслух несколько особенно грязных ругательств Иргана. Н-да, дядя Фабиона — чрезвычайно тяжелый собеседник. Катарина, тебе придется быть очень осторожной и следить за каждым словом, поскольку он любую случайную реплику с легкостью обернет против тебя же.

— Я действительно видела неприятные сны, — медленно проговорила я, тщательно подбирая каждое слово. — Сразу после гибели Реаны несколько ночей мне было тяжело засыпать. Я постоянно прокручивала тот момент в голове и гадала — как можно было бы изменить произошедшее, если повезет вернуться в прошлое.

— И как? — Марко глянул на меня сквозь рубиновую жидкость, плескавшуюся в бокале. — По прошествии времени ты нашла другой выход из той ситуации?

— Какая разница? — Я позволила себе огорченную гримасу. — Сделанного не воротишь. Реана мертва, и этого уже не изменить.

Марко пригубил бокал, не отрывая от меня испытующего взгляда. Видимо, новый напиток пришелся ему не по нраву, поскольку он скривился и поставил бокал обратно на столик.

— Гадость какая! — вполголоса посетовал он. Задумчиво прошелся по комнате, сложив за спиной руки.

Я наблюдала за ним со сложной смесью ужаса, раздражения и какого-то непонятного внутреннего возбуждения. И последнее чувство, если честно, сильно удивляло меня. Я прекрасно понимала, что именно от Марко Шаорраша зависит не только моя дальнейшая судьба, но и сама возможность остаться в живых. Однако предстоящий непростой разговор по непонятной причине заставлял меня трепетать от нетерпения. Марко был достойным противником. Куда уж пятнадцатилетней девчонке с ним тягаться. Но почему-то мне было очень весело и безумно страшно.

— Что ты ощутила, когда Реана погибла? — спросил Марко, остановившись напротив окна. Глянул на меня сквозь отражение стекла. — Радость, облегчение, быть может, огорчение?

— Скорее, все сразу, — честно ответила я. — Я думала, что мы обречены. Фабион почти проиграл схватку с Реаной. Она была намного сильнее его. Я понимала, что после того, как она расправится с ним, настанет очередь и остальных. Вряд ли Реана хоть кого-нибудь оставила бы в живых. Ну кроме ее сообщницы Ольгетты, и то не факт. В тот момент я была очень напугана и почти не соображала, что творю. Я понимала, что необходимо помочь Фабиону, но как? Взгляд упал на нож, вот я и кинула его, надеясь, что это даст ему хотя бы секундное преимущество.

— Нет, ты не поняла. — Марко обернулся ко мне и приподнял палец, останавливая мой рассказ. — В тот момент, когда нож вонзился Реане в грудь, что ты почувствовала? Не раньше, когда осознавала, что на грани гибели, не потом, когда опасность миновала. А в тот миг, когда поняла, что убила сестру?

Я нахмурилась, мыслями невольно вернувшись в ту жуткую ночь. Опять услышала свист разрезаемого лезвием воздуха, свое удивление, когда нож около самой земли вдруг взмыл вверх и без особых проблем преодолел защиту Реаны, ее болезненный, тихий вздох, когда он пронзил ей сердце. Что тогда я чувствовала?

— Радость, — чуть слышно призналась я. — Я ощутила радость. Реана была врагом, хотела убить меня и Фабиона. Когда я поняла, что опередила ее, то готова была плясать от счастья.

• Предыдущая
• 37/73
• Следующая