Король казино - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 9

• Предыдущая
• 9/83
• Следующая

Тебя-то чего понесло в казино? — обратился Ту­рецкий к Славе.

По мелочи, Саня, по мелочи. Курочка по зер­нышку клюет.

Будешь со мной работать? — хлопнул ладонью но документам и фотографиям Турецкий.

Ты же знаешь, Саня, мы, так сказать, на хозрас­чете. Послезавтра пятница, и гаврикам моим, хоть лоп­ни, а денежки...

Короче, Слава.

Глянув на посерьезневшее, жесткое лицо друга, уловив в его глазах знакомый упрямый блеск, Грязнов вздохнул:

Чего спрашиваешь? Сам знаешь.

Через семь минут у Меркулова начнется совеща­ние с сотрудниками ФСБ и МВД. Судя по списку, привлечены кадры высшего пилотажа. Дело, как я и пред­полагал, выходит за рамки убийства Кузьминского. — Турецкий задумался на минуту, потом продолжил: — 11е знаю, по какому наитию я не то чтобы заподозрил в чем-то Саргачева, но, скажем так, обратил особое внима­ние. Дело в том, что Валерий Степанович, вот этот кра­савец — Анатолий Павлов и вице-премьер Лариса Ива­новна Стрельникова присутствовали на похоронах Кузь­минского. Возникает масса вопросов, о которых легко догадаться. И главный из них: какая связь существова­ла между отпетым националистом и ярой демократкой?

Присутствовали? — переспросила Лиля. — И цве­ты возлагали?

Нет, сидели в машине Павлова. Вице-премьер была в затемненных очках во все лицо и широкополой шляпе.

Похоже, — задумчиво заметила Лиля. — Знае­те, как называли Ларису за глаза?

И как же?

Мата Хари.

Ларису? — хмыкнул Грязнов. — А эти уж не ты ли нашлепала? — кивнул он на фотографии.

Не нравятся?

Тебе не в следственной группе состоять, а на Ар­бате ошиваться. Возле картонных фигур президентов. Бывшего и настоящего. Ба-алыние деньги бы огребала!

Время, — посмотрев на часы, поднялся Турец­кий. — Иду.

2

Года за полтора до убийства Кузьминского возле во­рот дачи заместителя председателя правления коммер­ческого банка «Диана» остановились вишневые «Жи­гули» четвертой модели. Из машины вышел высокий худощавый мужчина в темном костюме, защитных мод­ных очках и белоснежной водолазке. От ворот до особ­няка, возведенного из красного качественного кирпи­ча, каких огромное количество понастроено теперь во всех поселках и деревнях Подмосковья, вела песчаная дорожка, с обеих сторон усаженная вечнозеленым ку­старником. Обширная площадка возле особняка пус­товала. Мужчина подошел к воротам, увидел кнопку звонка и нажал.

Вас слушают, — раздался голос.

Мне необходимо видеть Альберта Георгиевича.

Альберт Георгиевич принимает лишь в рабочее время. В банке.

Динамик замолчал. Мужчина нажал кнопку вновь, теперь уже более требовательно.

В чем дело? — рявкнуло в динамике.

Передайте господину Попову-Городецкому, что его просит принять спецкор телевидения Роберт Вест.

Минутку, — там сбавили тон.

Ждать пришлось недолго, в металлической калитке щелкнуло.

Проходите, господин Вест.

/

У подъезда особняка мужчину встретили двое ох­ранников, один из которых быстренько прошелся ска­нером по одежде приехавшего.

Я не ношу оружия.

Охранник ничего не ответил, знаком пригласил сле­довать за собой. Миновав несколько комнат, обстав­ленных с хорошим вкусом, что для посетителя яви­лось некоторой неожиданностью, они поднялись в про­сторный кабинет с мебелью из карельской березы ручной работы. Из-за стола, сделанного в виде мор­ской ладьи, поднялся крупный мужчина лет сорока, хозяин, Альберт Георгиевич Попов-Городецкий.

Слушаю, — сказал он, глянул на пришедшего и добавил: — В вашем распоряжении не более десяти минут.

Я уложусь в пять, — протягивая удостоверение, ответил незнакомец.

«Васильев Андрей Андреевич. Специальный кор­респондент телевидения», — прочел Городецкий и воп­росительно посмотрел на мужчину. — А где же Ро­берт Вест?

Он перед вами.

Не понял, уважаемый...

В миру вы ведь тоже Попов-Городецкий, но в кру­гах, вам хорошо известных, называют вас просто Попом.

Вы, кажется, начинаете хамить?..

Я не укладываюсь в пять минут, — перебил Ан­дрей. — Играете в очко?

Закуривавший в этот момент Городецкий поперх­нулся от неожиданного вопроса, закашлялся

Я не ослышался, господин Вест? В очко?

Ставлю любую сумму.

Городецкому подумалось: уж не сумасшедший ли перед ним или, еще хлеще, не из «Детского мира» ли, как называют в определенных кругах комплекс зданий на Лубянке, и не предложить ли этому хвату живенько покинуть апартаменты, но посетитель сде­лал предупредительный ход:

Я не сумасшедший, не дурак и не агент ФСБ. Мне ничего не стоит очистить все казино столицы, к которым вы имеете некоторое отношение, но с вы­игрышем я не дошел бы и до ближайшего туалета. Начнем?

Он вытащил нераспечатанную колоду карт, разор­вал и показал несколько таких пассов, что поневоле вызвал уважение у Городецкого. Альберт Георгиевич был по натуре игрок и, внезапно почувствовав знако­мый азарт, решительно согласился:

Начнем. Что вы имели в виду под словами «лю­бая сумма»?

Именно любую сумму.

Играем на наличные. Ваша ставка?

Последние, — выкладывая на стол две стодолла­ровые бумажки, сказал Андрей Андреевич Васильев, он же — Роберт Вест.

Негусто, — усмехнулся Городецкий, выдвигая ящик и доставая такую же сумму.

Через несколько минут двести долларов, принадле­жавших Городецкому, перешли к Андрею.

Альберт Георгиевич выложил пачку «зеленых», от­делил четыре бумажки, внимательно следя за тонки­ми нервными пальцами Васильева, тасующего карты.

Беру.

Пожалуйста.

Еще.

С удовольствием.

Хватит. Прошу.

Двадцать одно.

Городецкий молча отслюнявил восемь бумажек.

Быть может, вы? — протянул сопернику колоду Андрей Васильев.

Работай!

Андрею не понадобилось и получаса, чтобы вся пач­ка была передвинута на его сторону. Городецкий схва­тил телефон.

Фима? Не уехал? И не собирайся! Поднимись ко мне! Захвати пару колод карт и деньги! Сколько-сколь­ко?! Сколько есть! Вам ничего не говорит имя Ефима Ароновича Фишкина? — бросив трубку, обратился он к Андрею.

Ничего.

Странно. Весьма уважаемый человек на катра­нах. Может быть, самый уважаемый...

Я не бывал на этих ваших сборищах...

Ну почему же сборищах? — возразил Городец­кий. — Собираются вполне приличные люди, круп­ные суммы... Нет, вы не правы. Катраны — это впол­не солидно, пристойно...

Городецкий поднялся, открыл бар.

Что пьете, господин Вест?

Все. Но лучше водку.

На столе появилась водка, хрустальные рюмки, икра, бородинский хлеб в целлофане, балычок.

За знакомство.

Дай Бог, не последнюю, — улыбнулся Андрей.

Вошел Ефим Фишкин, невысокий, упитанный муж­чина с блестящими черными глазами, приветливо от­крыл полные губы в широкой улыбке:

Пьем-с?

Обмываю проигрыш, — кивнул на деньги Горо­децкий.

Любопытно, — потирая руки, сказал Фишкин. — И много проиграли, Альберт Георгиевич?

Сколько было.

Восемнадцать четыреста, — сказал Андрей.

Вы же не считали!

Зачем? И так вижу.

Пригласил тебя. Накажи господина Веста, Фима.

Как сказать, как сказать...— хмыкнул Фиш­кин. — Накажи! А если он меня накажет?

Вы пришли играть? — спросил Андрей.

Если друг просит...

Тогда я играю на все.

Может быть, начнем с полтинничка? С сотенки?

Нет времени. Я и так уже задержал господина Городецкого.

Играй, Фима, — строго сказал Альберт Георгиевич.

Фима с треском вскрыл колоду, шелестнул карта­ми, сделал несколько простеньких пассов, глядя на Андрея, который совершенно не обратил внимания на движения пухленьких рук Фишкина. Городецкий сел в широкое кресло так, чтобы хорошо видеть Андрея, не упустить мельчайших его действий, выражения глаз, лица, вообще всего его облика, но ничего особенного он так и не приметил, если не считать отрешенности и углубленного взгляда игрока. Но таких, отрешен­ных и углубленных, Городецкий на своем веку пови­дал немало.

• Предыдущая
• 9/83
• Следующая