Завороженные - Бушков Александр Александрович - Страница 5

– Добрались нормально? – столь же любезно поинтересовался Зимин.

– Да, – кивнул поручик. – Ваше…

– Господин генерал. Ну что же, он по крайней мере, прост в обращении…

– Господин генерал, – поправился поручик. – Я на всякий случай попросил извозчика ждать у ворот… Думал, что мне, возможно, придется возвращаться в Петербург…

– Не беспокойтесь, – небрежно сказал генерал. – У коменданта была инструкция расплатиться с вашим извозчиком и отправить его восвояси. Насколько я знаю подполковника, указание уже выполнено. Вам придется, боюсь, заночевать сегодня у нас… – он тонко улыбнулся. – Разумеется, если это не нарушает каких-то ваших планов…

– Что вы, господин генерал! – торопливо сказал поручик. – Я, конечно же, понимаю… Я предупредил супругу, что возможен именно такой поворот событий, она не будет тревожиться…

– Как устроили супругу?

– В приличной гостинице.

– Вы ее в самом деле предупредили, что можете у нас задержаться до следующего дня? Если есть такая необходимость, я дам распоряжение, чтобы связались по телеграфу с Петербургом, навестили вашу супругу и успокоили…

– Благодарю вас, господин генерал, но в этом, право же, нет необходимости.

– Ну, вам виднее. Итак… – генерал помедлил, улыбнулся широко, открыто: – Прежде чем мы начнем деловой разговор, любезный Аркадий Петрович, мне, действительно, весьма интересно, что вы о нас думаете…

– Простите?

– Судя по вашим бумагам… и мнению тех, кто с вами беседовал, вы офицер дельный и толковый. Впечатления глупца вы не производите. Следовательно, вы, как человек неглупый, военная косточка, непременно должны были задуматься над тем, что ваше новое назначение выглядит, будем называть вещи своими именами, довольно странно. Пехотный офицер, определенный в саперную часть… Отсутствие специального образования и должных знаний… Вы просто обязаны были над этим задуматься, а потом, оказавшись здесь, делать какие-то выводы из наблюдаемого. Верно ведь?

– Да, признаться…

– Отлично. Расскажите о ваших выводах. Пусть даже они окажутся насквозь ошибочными, они мне интересны сами по себе. Можете считать, что получили соответствующий приказ. Дипломатия здесь ни к чему. Излагайте ваши догадки и выводы. Несмотря на благожелательный тон генерала, поручик все же тщательно подбирал слова:

– Мне кажется… Мне представляется, что ваш батальон – какая-то особая секретная часть, где производятся испытания неких военных новинок. Проезжая мимо деревянного забора, я слышал взрыв… Это артиллерийский полигон или нечто похожее. А потому здесь должны существовать караульные команды, каких нет в обычном саперном батальоне. Должно быть, меня туда и намерены определить? Потому что я, как ни ломал голову, не смог придумать другой возможности использования обычного пехотного офицера в саперной части…

– Неплохо, – сказал генерал одобрительно. – Не так ли, господа?

– Безусловно, – сказал полковник Стахеев. – При всей скудости наблюдений прийти к таким выводам – это весьма неплохо… Военный врач ограничился кивком.

– А теперь вы вот что мне скажите… – произнес Зимин с некоторой вкрадчивостью. – Вам что-нибудь показалось здесь странным? Возможно, даже неправильным, категорически не похожим на обычные армейские реалии? Савельев решился:

– Господин генерал, вы сами требовали полной откровенности… С вашего позволения, я употребил бы именно это слово. У вас какая-то странная часть.

– Конкретнее.

– Этот едва ли не крепостной забор… У часовых диковинное оружие, я о таком и не слышал… И никогда не видел, чтобы караул водил с собой собаку… На моих глазах комендант отправил под арест штабс-капитана, такое впечатление, исключительно за громкое пение романсов…

– Вот как? Кого же?

– Я не знаю его фамилии… Штабс-капитан, чернявый, с усиками, похож на гусара… Хотя нет, комендант его называл. Майский, Малевский…

– Быть может, Маевский?

– Так точно.

Присутствующие переглянулись не без веселости.

– Ах, вот оно что… – сказал генерал, убрав улыбку с лица. – Опять, значит… Неисправим. Ну, пусть посидит… Что-нибудь еще? Поколебавшись, поручик все же решился:

– Вы сами, господин генерал. Это тоже странность. Я не так уж и долго прослужил, но не слыхивал, чтобы саперными батальонами командовали люди в генеральских чинах…

На лице Зимина не было ни злости, ни раздражения. Он усмехнулся:

– Все?

– Не совсем, – окончательно расхрабрившись, сказал поручик. – Уставом не предусмотрено такой должности – комендант батальона, я это прекрасно помню…

– Безусловно, – кивнул Зимин. – Воинским уставом не предусмотрена ни таковая должность, ни многое другое, что у нас имеет место быть. Однако мы – не совсем обычная воинская часть. Смело можно уточнить: весьма необычная. Настолько, что служим согласно уставу, специально разработанному для нашего батальона. И, как вам уже должно быть совершенно ясно, я намерен предложить вам служить у нас.

При этих словах следовало бы вновь содрогнуться от нешуточного изумления. Потому что армейская жизнь не знает никаких таких слов «предложить». В армии невероятно редко «предлагают» – просто-напросто волей высшего начальства определяют новое место службы, и тот, кому оно объявлено, вынужден подчиняться без обсуждения.

Однако поручик чувствовал, что устал уже удивляться. И произнес едва ли не равнодушно:

– Я весь внимание, господин генерал…

– Начнем с того, что события сложились для нас в вашем случае крайне благоприятно, – сказал Зимин. – Вы первый из кандидатов, с которым я могу опустить первый этап разговора и перейти к следующему. Все дело в вашем… приключении, произошедшем во время поездки с обозом. Всех остальных вначале приходится долго убеждать в реальном существовании некоторых… созданий. Но только не вас. Теперь вы, я полагаю, уже не сомневаетесь, что в нашем мире существуют некие особые существа, которых нельзя отнести ни к роду человеческому, ни к нечистой силе?

Поручик невольно вздрогнул. Перед глазами у него с невероятной четкостью встало недавнее прошлое: Иван Матвеич[1], с жуткой грацией несущийся по крышам возков, нестройный залп ему навстречу, стылое голубое небо…

– Да, вот именно, – сказал он тихо. – Нелепо было бы теперь сомневаться…

– Это я и имел в виду. Всех прочих приходилось сначала долго и обстоятельно убеждать в существовании «соседей», что было далеко не простым делом… Правда, ваш случай стоит несколько наособицу. Вы там у себя, в обозе, столкнулись с существом, которое очень долго было, так сказать, выключено из жизни. Провело чуть ли не два тысячелетия замурованным в некотором предмете. До сих пор мы о таком знали чисто теоретически, наяву не сталкивались… Мы-то как раз имеем дело с экземплярами, которые ни в какую чародейную спячку не впадали, которые живут и здравствуют, проявляя порой нешуточную активность. И временами находятся среди нас. Я не имею в виду наш батальон, конечно, но в данный момент именно сейчас на какой-нибудь петербургской улице вполне может оказаться прохожий, имеющий с человеком лишь внешнее сходство. Их не так уж много, их становится все меньше и меньше, но достаточно, чтобы они нас беспокоили всерьез… Короче говоря, вот уже более ста лет в глубине самых секретных государственных ведомств укрыта особая контора, занятая исключительно охотой за этими существами и противодействием таковым. Точнее говоря, сто с лишним лет сохраняется преемственность и непрерывность. Весьма даже не исключено, что и в более ранние времена существовали ведомства, решавшие аналогичные задачи, но мы о них ничего не знаем. Можем лишь предполагать. Мы отыскали в архивах несколько любопытных старинных документов времен Иоанна Грозного и Алексея Михайловича. Там нет конкретных деталей, но есть основания предполагать, что уже тогда были созданы охотничьи группы, руководимые с самого, – он многозначительно поднял палец – верха. Некоторые места, глядя с позиций нашего опыта, просто невозможно истолковать иначе… Как бы то ни было, наше ведомство существует более ста лет, с тех пор, как императрица Екатерина Вторая подписала секретный указ о его учреждении. Но в эти подробности углубляться сейчас нет смысла, у вас будет возможность ознакомиться с историей ведомства самостоятельно. Как и любая другая военная часть, наша имеет писаную историю, правда, доступную, как легко понять, единицам. Потому что для подавляющего большинства людей нас как бы и не существует…