«Кадиллак» Долана - Кинг Стивен - Страница 16
- Предыдущая
- 16/18
- Следующая
— Совсем неплохо! — заметил я, удваивая свои усилия. Несмотря на разрывающуюся от боли спину, я улыбался. — Ты добьешься своего, Долан, определенно добьешься.
— Пять миллионов. — Это были его последние слова, которые можно было разобрать.
— Думаю, мало, — ответил я, опершись на ручку лопаты и вытирая пот с лица тыльной стороной грязной ладони. Теперь крыша автомобиля была почти засыпана грунтом. Казалось, большая коричневая рука стискивает «кадиллак» Делана. — Вот если ты завопишь так, чтобы перекрыть взрыв восьми динамитных шашек, заложенных в «шевроле» 1968 года выпуска, тогда я выпущу тебя. Можешь на это рассчитывать.
И он закричал, а я продолжал сыпать грунт на «кадиллак». Некоторое время он действительно кричал очень громко, хотя, по моему мнению, ни разу не превзошел уровень шума при взрыве двух динамитных шашек, прикрепленных к системе зажигания «шевроле» 1968 года выпуска. Или самое большее — трех. К тому времени, когда вся крыша «кадиллака» была покрыта грунтом и я остановился, чтобы взглянуть на кучу песка и гравия в длинной яме, из машины доносились только отрывистые бессвязные хрипы.
Я посмотрел на часы. Чуть больше часа дня. Мои руки снова кровоточили, и ручка лопаты была скользкой. Облако песчаной пыли ударило мне в лицо, и я попятился назад. От сильного ветра в пустыне возникает очень неприятный звук — непрерывный равномерный гул, который шумит и шумит, не прекращаясь. Он напоминает голос безумного призрака. Я склонился над траншеей.
— Долан?!
Молчание.
— Кричи, Долан!
Сначала никакого ответа — затем хриплый лай. Все в порядке.
Я вернулся к (фургону, завел его и проехал полторы мили к тому месту, где стояли дорожные машины. По пути я настроил приемник на местную станцию Лас-Вегаса — больше никаких станций этот приемник не брал. Барри Манилоу сообщил мне, что написал песни, которые будет петь весь мир. Я встретил это заявление с долей скептицизма, а затем последовал прогноз погоды. Ожидался сильный ветер: на дорогах между Лас-Вегасом и границей Калифорнии находящихся в пути предупреждали об угрожающей опасности. Возможно резкое ухудшение видимости из-за облаков песка, добавил диск-жокей, но больше всего следует опасаться резкой смены ветров. Я знал, что он имеет в виду, потому что чувствовал, как порывы ветра раскачивают фургон.
Я остановился у своего экскаватора «кейс-джордан» — я уже относился к нему как к своему. Забрался в кабину, напевая песню Барри Манилоу, и коснулся синим проводом желтого. Экскаватор сразу завелся. На этот раз я не забыл поставить рычаг переключения скоростей в нейтральное положение. «Неплохо, белый парень, — услышал я в своем воображении голос Тинка. — Ты многому научился». Это верно. Я научился действительно многому. В течение минуты я сидел в кабине, следя за тем, как песчаная пелена скользит по поверхности пустыни, прислушиваясь к реву двигателя и думая о том, что предпримет Долан. У него остался в конце концов его единственный шанс. Он может попытаться выбить заднее стекло или перелезть через передние кресла и рискнуть выбить ветровое. И на то, и на другое стекло я насыпал достаточно песка и гравия, но это все-таки было возможно. Все зависело от того, насколько он обезумел к этому моменту, а поскольку я ничего не знал на сей счет, то и раздумывать было бессмысленно. Следовало заниматься другими делами.
Я включил скорость и двинул экскаватор обратно по шоссе к траншее. Остановившись рядом с ней, с беспокойством выскочил из кабины и посмотрел вниз, едва ли не рассчитывая увидеть нору человеческих размеров от переднего или заднего стекла «кадиллака», если Долан сумел разбить стекло и выползти наружу. Но грунт, набросанный лопатой, был нетронут.
— Долан, — произнес я, как мне показалось, достаточно добродушно.
Ответа не последовало.
— Долан!
Тишина.
Он застрелился, подумал я и почувствовал горькое разочарование. Убил себя, застрелился или умер от страха. — Долан?
Из-под кучи песка донесся смех: звонкий, нескончаемый, совершенно искренний смех. Я почувствовал, как у меня по спине побежали мурашки. Это был смех человека, разум которого пошатнулся.
Он смеялся и смеялся хриплым голосом. Затем издал пронзительный вопль и снова засмеялся. Наконец он стал смеяться и вопить одновременно.
Некоторое время я смеялся вместе с ним, или вопил, или что там еще, а ветер смеялся и кричал вместе с нами. После этого я вернулся к «кейс-джордану», опустил ковш и начал закапывать траншею по-настоящему.
Спустя несколько минут исчезли даже очертания «кадиллака». Это была лишь траншея, наполненная грунтом.
Мне казалось, что я что-то слышу, но, поскольку ветер завывал, а мотор ревел, трудно было утверждать это наверняка. Я вышел из кабины и встал на колени, затем лег ничком, свесив голову в небольшое углубление, оставшееся от траншеи.
Далеко внизу, под толстым слоем грунта, Долан все еще хохотал. До меня доносились звуки его безумного смеха. Похоже, он что-то еще .
И говорил, но я не мог ничего разобрать. Я улыбнулся и кивнул.
— Кричи, — прошептал я. — Кричи, если хочешь. — Но едва слышные звуки смеха продолжали пробиваться сквозь грунт подобно ядовитому газу.
Внезапно меня охватил мрачный ужас — Долан стоит позади! Да, каким-то образом Долан сумел оказаться позади меня! И я еще не успею обернуться, как он столкнет меня в эту яму и…
Я вскочил и повернулся, стиснув искалеченные руки в какие-то подобия кулаков.
В лицо мне снова ударило песчаное облако, уносимое ветром.
Больше здесь никого не было.
Я вытер лицо грязным платком, влез в кабину экскаватора и продолжил работу.
Траншея была наполнена грунтом задолго до заката. Несмотря на то, что часть песка унес ветер, остался даже лишний грунт. И немудрено, «кадиллак» занимал достаточно большой объем в песчаной могиле. Он исчез в ней быстро.., так быстро.
Мысли, роившиеся у меня в голове, были бессвязными, запутанными и полубредовыми. Я повел экскаватор обратно по шоссе, прямо через то место, где закопал Додана.
Потом поставил его на обычное место, снял рубашку и протер ею все металлические части в кабине, пытаясь стереть отпечатки пальцев. Не знаю, зачем я делал это, не знаю лаже до сегодняшнего дня, потому что я оставил отпечатки пальцев в сотне других мест. Затем в хмуром коричнево-сером мраке штормового заката я вернулся к фургону.
- Предыдущая
- 16/18
- Следующая