Отсутствие доказательств - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 4
- Предыдущая
- 4/16
- Следующая
Прикрыв двери, он нахмурился и спросил меня:
– Я надеюсь, по вчерашней краже будет отказник?
– Пока нет.
– Зачем же ты зарегистрировал? У нас как раз сейчас самый низкий процент раскрываемости.
Отмечу сразу, что даже если наше отделение выходило на первое место по итогам года, Мухомор все равно стонал, что «у нас самый низкий процент».
– Ты как хочешь, а чтобы глухаря не было – либо отказывай, либо раскрывай, – снова произнес он. – Что там, баба какая-то на подозрении? Вызови ее и надави.
Поделившись со мной этим ценным советом, Мухомор вышел.
«Интересно, – подумал я, – что он имел в виду под словом „надавить“? Может, положить на раскладушку и надавить столом? Или сейфом? Надо подумать.»
До назначенной мною первой встречи оставался еще час. Я сходил пообедать в общественную столовую, отравился там рыбной котлетой, вернулся назад и сел строчить бумаги.
Ровно в назначенный час в дверь постучались и вошел быкообразный молодой человек. Недавно у меня появилась дурная привычка сравнивать своих посетителей с какими-нибудь животными. Про себя, конечно. Так вот, Харитонов Олег чем-то напоминал быка. Черная шевелюра, оттопыренные уши, толстая шея и, возможно, рога. Но это без его супруги сказать я не мог. Несмотря на молодой возраст, он уже страдал одышкой и постоянно потел.
Когда он сел, я спросил:
– Вы, надеюсь, уже в курсе всего случившегося?
– Да, да.
– Каково будет ваше мнение по поводу этой истории?
– У меня пока нет никакого мнения. Я думал, вы разберетесь в том, что произошло.
– Это, конечно, мне льстит, но я не могу, побеседовав с потерпевшим, тут же найти вещи. Кто, кроме вас, знал, что Борзых будет хранить аппаратуру у себя?
– Никто.
– Совсем?
– Совсем.
– Нет, так не пойдет. Вы сами не хотите себе помочь. Подумайте, не спешите.
– Понимаете, я уверен, что никто. Я ж еще не совсем склеротик.
– Ну хорошо, нет так нет. Ну а Борзых вы доверяте?
– Игоря я почти с детства знаю, в одном дворе росли. Неужели он меня подставит? Да он сам места не находит, как вы можете такое думать?
– А, к примеру, не вернет он вам через неделю видики, что тогда?
– Ну, я не знаю. Ущерб понесем, значит. Обидно. Только договор с фирмой заключили. Черт, помещение под склад не могли найти. Знаете, как с этим сейчас трудно?
– Представляю. Я не понял, а что, Борзых не будет возмещать вам ущерб?
– Да вы знаете, я как-то с ним об этом еще не говорил, но, наверно, возместит хоть частично. Да что вы, Игорь – человек. Он и с оформлением нашим помогал и с деньгами выручал без процентов.
– Понятно. Давайте так договоримся, если вы чего-нибудь вспомните, то позвоните, хорошо?
– Ладно. Помогите, пожалуйста, я в долгу не останусь.
«Ну вот, опять начинается», – подумал я. По идее, у меня в кабинете уже вместо Рэмбо должен был бы Рембрандт висеть, причем, подлинник, купленный на деньги благодарных потерпевших, а сам я не на трамвае разъезжать должен, а на «Мерсе».
– Спасибо, но меня государство содержит, поэтому лучше налоги платите и все о'кей. Я вам позвоню еще.
Я указал на дверь, дав понять, что аудиенция закончена, Харитонов еще раз вытер пот и вышел.
Я задумался. Надо сразу определиться, на что работать – на отказник или на раскрытие. Это немаловажный вопрос. Кра-жонка готовилась тщательно и на шару видиков не найдешь. Где пахнет миллионами, там шара не пройдет. Отказать, пожалуй, проще. Накапать чего-нибудь на Харитонова или Борзых, чтобы в прокуратуре убедились, что все это туфта, никакой кражи не было, а они между собой разобраться не могут и впутывают милицию. Пожалуй, так и сделаю, ну а если зацепочка будет, тогда, может, и аппаратуру найду.
В двери снова постучались. Я вежливо отозвался. В мои хоромы зашла особа лет двадцати пяти, внимательно осмотрела стены, недовольно фыркнула и, не спрашивая разрешения, села на стул.
– Вызывали? Я Пирогова Галина.
– Да, да, сеньора, здравствуйте. До начала нашей беседы я хотел бы предупредить, что она будет носить конфиденциальный характер, без всяких протоколов и записей. И надеюсь, что она пройдет в теплой дружеской атмосфере.
Галя опять фыркнула. Из манер ее было ясно видно, она была интеллигентной девушкой и в очередях «Куды пре-е-ешь?» не кричала. Симпатичное личико со вздернутым носиком, алая полоска губ и длиные распущенные волосы с мягким завитком. Кто-то мне говорил, что такая прическа называется «Ниагарский водопад». И вообще, глядя на Галю, я вспоминал верные слова, что ничто так не красит женщину, как перекись водорода.
– Меня интересует одна ваша подруга – Катя Морозова. Может, помните?
– Ха, еще бы эту сучку да не помнить, – невзирая на свой интеллигентный вид, ответила Галя.
Такое начало меня обрадовало. Если лучшая подруга лучшую подругу сучкой называет, значит, можно рассчитывать на что-нибудь интересное. Всегда хорошо, когда люди находятся в неприязненных отношениях, для уголовного розыска, конечно, – такого друг о друге наговорят, заслушаться можно. А особенно, если каждой стороне поддакивать и выражать искреннее возмущение действиями другой.
– Чем вызвана такая любовь к названной мною особе?
– Зараза, да у меня всю квартиру из-за нее выставили.
– Интересно, давайте поподробней.
Галя наморщила лобик, а затем почти в точности изложила историю, случившуюся с Борзых. Не виделись с Катей года три, потом она позвонила, пригласила в ресторан, мол, нужна пара, есть двое хороших мальчиков. Потом «Невский», сауна, позднее – возвращение домой и обнаружение обворованной квартиры. Муж в это время был в море. Как будто кто-то знал. Вынесли аппаратуру, кожу, золото, посуду. В милицию, конечно, обращались, но результатов нет.
– Хочу кое-что уточнить, – сказал я, выслушав ее историю. – В школе вы были близкими подругами?
– Не очень. Я поэтому удивилась, когда она мне позвонила.
– Вы ее после этой истории видели?
– Да, один раз, случайно. Она поклялась, что не при делах, но я-то знаю – она и в школе не чиста на руку была. Как пришла в наш класс из интерната, так кражи начались, то денег, то косметики, то вещичек мелких. Мы ее предупреждали, но сами знаете – не пойман – не вор. А она все время отказывалась.
– Когда эта история приключилась?
– Где-то полгода назад.
– Она говорила тогда, чем занимается, кроме хождения по ресторанам? Я имею в виду учебу, работу.
– Да вроде, нет. Говорила, кажется, что торгует в ларьке или в шопе каком-то, но я не помню где.
– Ребяток вы запомнили?
– Да, одного Вадиком звать, второго – Толиком.
– Они исчезали в течение вечера и ночи?
– Нет, вроде. Все время вместе были.
– Странно. Дверь ключом была открыта?
– Да, и ключи я потом в сумочке нашла, где они и лежали.
– Сауна где была, не помните?
– Кажется, на Гражданке. Там комплекс спортивный.
– Сексуально-спортивный, – как и Борзых, поддел я Галю. – Опишите мне ребят.
Галя еще раз фыркнула и назвала приметы. Я старательно записал их в блокнотик.
– Вадик-Толик не говорили случайно о себе чего-нибудь интересного?
– Да нет. Хотя постойте, Вадик сказал по-пьяни, что скоро на сборы уезжает. Я так и не поняла на какие. Наверно, военные.
– Или спортивные, – подсказал я. – Еще вопросик. Имена Наташа и ее муж Сережа вам ничего не говорят? В контексте нашего разговора о Кате? Возможно, они имеют притяжение к станции «Владимирская».
Галя вздернула носик к потолку.
– Вы знаете, в ресторане на ней платье такое было, оригинальное, все в блестках. Я спросила, где она оторвала, а Катя сказала, что у нее портниха есть в ателье на «Владимирской». Может, эта и есть?
– Может. Вы перед мужем как-нибудь обставлялись по поводу кражи?
– Конечно. Он у меня ревнивый. Наврала, что ключи на работе сперли.
– Прекрасно. Больше ничего про Катю не вспомнили?
– Нет, кажется.
– Где она живет, вы не знаете?
- Предыдущая
- 4/16
- Следующая
