Рай беспощадный - Каменистый Артем - Страница 13
- Предыдущая
- 13/108
- Следующая
Макс упрямо покачал головой:
— Ты не понял — я должен.
— Да понял я! Понял! Любовь у вас! Это я и раньше знал!
— Да нет… то есть да. Слушай, она плавать не умеет. Точнее, умеет, но очень плохо. Если, как я, упадет вдали от берега, то в одежде… Жор, я ее дождаться должен.
— Ты меня вообще слушаешь?! Как ты без воды собрался там ее караулить?
— Придумаю что-нибудь. Время ведь, как я понял, еще есть. Месяца два должно быть. Наверное…
— И что ты придумаешь? Забей лучше! Не факт, что она вообще прилетит: ведь не все сюда добираются. И на дальнем буе разбрасывает народ сильно — некоторые над рифами оказываются и разбиваются насмерть. Ночью тоже можно попасть — в такое время вообще ничего не увидишь. Шансов помочь ей у тебя нет. Почти нет. А если и вытащишь ее как-нибудь, то что дальше?
— Ну… вернусь сюда.
— А куда ты денешься — вода ведь только здесь. Приведешь, и что? Тебя по возрасту к простым ребятам определили, теперь твоя судьба — пахать. Ниже тебя только мелкие, но это ведь совсем дети — с них спрос другой. Тот же Рыжий возьмет и заберет твою Леру себе.
— Это как заберет?!
— А просто. Скажет, что ты за шлепки ему должен, и заберет.
— Здесь что — рабство?!
— Да не, тут правильно все. Как в летнем лагере: старшие отдельно от младших, только без вожатых и столовой. Вот и получается, что старшие живут получше. Думаешь, она возражать будет? Кто ты — и кто он! Видел Ленку эту? Белая как мел. На солнце вообще никогда не бывает — сидит в штабе днями, носа не высовывая. Там ведь хорошо — холодок, приятно. Воды полно ледяной, еды разной, лучшие вещи там, устроено все удобно. А ты будешь жить в шалаше уродском, на песке ночевать. Зачем Лерке такие женихи нужны? А когда Бизону на глаза попадется? Ему светленькие нравятся очень — вот такие, как она. Даст Ленке отставку и себе заберет, не спрашивая согласия. Даже у Рыжего не спросит — тот и пикнуть не посмеет. И никто не посмеет. Потому что здесь главнее него никого нет, а ты сейчас вообще никто. Он когда выпьет, совсем дурак становится и за слово, поперек сказанное, может так отметелить, что почки с мочой вытекут. Перед тем как меня сюда занесло, он убил одного парня только за то, что тот орех кокосовый втихомолку заточил. Кто-то стукнул, и Бизон его забил. Кулаками.
— И почему вы такое терпите?! — удивился Макс. — Вас ведь много!
— Да? И что? Ты видел Рыжего? Ему больше двадцати лет. Бизону все двадцать семь, говорят. И остальным его ребятам под столько же. Все неслабые — сплошные бугаи. Они наши солдаты. Понимаешь?
— У вас своя армия?
— Вроде того. Без них никак — если что, то они за всех отдуваются. Дерутся. С полгода назад готы появились, так наши отбились, но три покойника было. Один сразу помер, двое мучились долго — докторов ведь нет. Опять же — диксы. От них защищают. И новичков в карантине тоже они выдерживают, а это занятие очень противное. Получается, не зря они ни хрена не делают, пока все пашут: когда до горячего доходит, тогда начинается их работа. Ну и, конечно, положение у них особое из-за возраста. Будь нам по сорок, а им по сорок пять, то разницы вроде и нет, а когда тебе семнадцать, а им двадцать два, то совсем другое дело. Сила за ними приличная — самые крепкие наши ребята. Тем более что у них оружие кое-какое есть. И беспредела у них не уважают. У того типа, которого за кокос Бизон забил, и до этого косяков хватало, вот и напросился. Суда у нас нет, тюрьмы тоже нет — сразу все решают. Так что не задавай больше глупых вопросов. Тут, может, и не всегда все красиво, но иначе не получается.
Макс остановился, произнес с укором:
— Жора, из того, что ты говоришь, я одно слово из десяти понимаю.
— Да ничего — привыкнешь. Если что непонятно — переспрашивай. Только не стой на месте — нам к бородавке надо побыстрее добраться. Поблизости их давно уже вывели, так что на Пустой мыс придется переться. Их там полно.
— Пошли, но давай так: ты молчишь — я задаю вопросы. Договорились?
— Хорошо. Макс, а…
— Стоп! Мы ведь договорились!
— Ну хорошо-хорошо, — притих Жора.
— Начнем. Что за бородавка?
— Увидишь, когда придем.
— Ладно. Кто такие готы?
— Ну это другая толпа. Вроде нашей, но какие-то нерусские. К нашим буям только из России прилетают, да и то не всей — из Сибири никого пока не было. А у них, получается, или арабы сыплются, или вообще не пойми кто. Совсем отмороженные — собираются толпами и бегают по рифам. Если им попадешься, то хана — без разговоров валят. Говорят, они уже несколько поселков захватили — жителей или убивают, или в рабство определяют.
— Ладно, это понял. Местные отморозки. Получается, у них тоже вода есть?
— Конечно, есть, иначе они бы давно вымерли.
— А кто такие диксы?
— Это… Видел, Рыжий на руки твои смотрел и на глаза? И здоровьем сильно интересовался…
— Ну?
— Каждый, кто сюда попадает, почти сразу заболевает трясучкой. Это болезнь такая — руки от нее дрожат, глаза болят и краснеют. Затем начинает кружиться голова. А потом все проходит. Быстро проходит — за день обычно. Но не у всех — только у молодых самых. Взрослые после трясучки очень редко в себя приходят. Почти никогда. У них все не так — у них руки начинают дрожать все сильнее и сильнее. А потом они становятся диксами. Говорят, «дикс» — от слова «дикий». Подходит к ним такое. Уже не человек, а зверь дикий. Днем они обычно на глаза не показываются, а ночью выбираются. Если попадешься такому, то хана — они бегают очень быстро, силища у них немереная, боли не чувствуют. Рассказывают, и я этому верю, что одного копьем насквозь проткнули, а он все равно у пацана глотку вырвать успел. Из-за диксов мы на ночь собираемся за оградой и вход закрываем. Но все равно бывает разное — они ведь и днем могут встретиться. Нарываются наши иногда.
— А где диксы воду берут?
— Да кто их знает — они ведь не рассказывают. Может, им морской вообще хватает — живут на ней, как мутанты. Говорят, видели, как дикс жрал медузу, выброшенную на берег. В них ведь жидкости, наверное, много — может, так и выживают.
— Насчет воды — откуда она здесь?
— О! Это вопрос хороший! Я давно ждал, когда ты его задашь!
— Ну так не тяни.
— Макс, да на него нет ответа.
— Не понял?
— Ты когда сюда шел, случайно не видел труб больших, что из воды выглядывают? В один ряд торчат — будто зубчики на расческе.
— Видел.
— А сам буй видел?
— Не только видел — я даже посидел на нем немножко.
— А эту хреновину, на грушу обрезанную похожую, что мы штабом называем, видел?
— Я похож на слепого?
— Макс, никто не знает, откуда все это. Здесь повсюду разные штуки странные стоят. Очень старые на вид. Эн говорит, что здесь была цивилизация в давние времена, но сгинула до нашего появления. Конец света у них наступил почему-то. Но штуки эти остались. В основном они бесполезны — никому не мешают, но и толку от них никакого. Для чего поставлены — не знаем. С буями только понятно: они обозначают места, куда падает все, что светляку попалось. А в этой груше есть что-то вроде огромного кондиционера. Или холодильника. Я заглядывал одним глазком и видел кучу пластин. Одни слоем льда покрываются, на других вода конденсируется, но не замерзает, а стекает. Вот ее мы и пьем. Лед тоже в дело идет: в нем продукты замораживать можно.
— А энергия откуда берется?
— Не знает никто.
— А если перестанет работать?
— Это будет очень плохо — ведь без воды останемся. Только чего ей ломаться? Вон буи работают нормально, и вода тоже идет всегда, без перебоев.
— А кроме вас и готов люди здесь еще есть?
— Есть. Приходили несколько раз, и в дальних экспедициях иногда сталкивались.
— И как?
— Когда как. Обычно миром расходились.
— Что они говорили?
— Да они обычно все нерусские, а у нас переводчиков не было. На пальцах особо не поговоришь. С русскими тоже ничего интересного. Вроде у них все как у нас — рифы, мели, море, скука и все время жрать охота. Еще где-то за дальним буем наш поселок есть. Второй. Давно, еще до меня, здесь какая-то буча возникла, и часть народа туда перебралась. Но с тех пор о них ничего толком не известно.
- Предыдущая
- 13/108
- Следующая
