Умные растения - Арцт Фолькер - Страница 34

• Предыдущая
• 34/48
• Следующая

Шпренгель первым распознал феномен обмана в природе — то, что мы сегодня называем мимикрией и приписываем, как правило, животным. Ректор из города Шпандау давным-давно открыл это явление у цветов.

Предлагая цветки-пустышки, орхидные прибегают к обману, чтобы добиться опыления нечестным путем. Этот вывод окончательно отвратил современников от Шпренгеля. На его открытие они отреагировали саркастически. Такими занимательными сказками может забавляться лишь малолетний мальчишка, писал ботаник Август Хеншель из университета Бреслау.

Прошло много времени, прежде чем мнимую выдумку все-таки признали чистой правдой. Шпренгелю и дальше отравляли жизнь. Ему не повезло и как автору, и как ректору. Шпренгеля отстранили от работы в школе, потому что он был слишком строг с учениками и уделял недостаточно внимания преподаванию Закона Божьего. Отрезанный от внешнего мира, он жил уединенно в каморке на чердаке. И умер в возрасте шестидесяти шести лет. О нем забыли, как и о его книге.

Однако спустя семьдесят лет после выхода в свет «Раскрытая тайна природы» была открыта вновь. Внезапно она стала пользоваться небывалым спросом. И превратилась в бестселлер, который печатался во многих типографиях. С чего вдруг такой переворот?

Просто великий Чарлз Дарвин пришел к тому же выводу: цветы заставляют насекомых участвовать в опылении. Самоопыление у растений — исключение. В отличие от Шпренгеля Дарвин смог обосновать это утверждение. Инцухт, как показала десятилетняя серия опытов, почти всегда приводит к менее многочисленному и более слабому потомству. Не только у животных, но и у растений.

«Старый добрый Шпренгель», как называл его Дарвин, вдруг стал актуальным и современным. Его хвалили, почитали и прославляли за взгляды, опередившие время, а книгу читали запоем. Жаль, что при жизни ректору не перепало ни капли этой славы.

Цветы не такие уж честные создания. Мы уже знаем, что пальчатокоренник Шпренгеля уклоняется от оплаты. А некоторые другие даже применяют насилие и обходятся с насекомыми довольно подло — по крайней мере, с человеческой точки зрения.

Мой любимчик среди растений-злодеев — это, несомненно, аронник пятнистый, обитающий на полянах и опушках лесов. Опыление для него — круглосуточный спектакль, во время которого актерам приходится переживать тягостные моменты.

Распознать аронник можно и без особых познаний в ботанике: когда он зацветает, его ни с чем не спутаешь. Это происходит в конце апреля — начале мая. Тогда его листовидная обертка сразу бросается в глаза — растение свернуто, точно кулек со сладостями. Сверток постепенно переходит в початок, где, собственно, и спрятаны основные органы цветка. Из отверстия кулька выступает коричневатая булава толщиной с карандаш — опознавательный знак аронника. Существует легенда, что это растение назвали в честь жезла Аарона (рис. 8)[18].

Действительно ли жезл библейского Аарона выглядел так, остается загадкой. В любом случае у обоих жезлов есть необычные способности: библейский зацветает и превращается в миндальную ветвь, а биологический — нагревается и начинает источать запахи. Его температура может достигать сорока градусов Цельсия — для растения просто жуть какая-то! Точно ароматическая свеча, аронник источает запах, который мы едва ли стали бы использовать в качестве благовоний. Но будь мы навозными мухами (ну хорошо, чтобы не вызывать отвращения, назовем себя бабочницами, хотя это совсем другое семейство двукрылых), мы бы считали этот запах в высшей степени привлекательным. Аронник пахнет мочой и калом. И, ко всему прочему, он теплый, как эти выделения, если они еще свежие. Для вышеупомянутых навозных мух такой запах — указание на идеальную среду, где лучше всего откладывать яйца.

Уже на стадии приземления не все гладко — или, напротив, слишком гладко: лист обертки усеян бесчисленными масляными капельками и насекомое неожиданно катится с горки прямо в початок. Пролетает вниз, сквозь плетеную сеть волосков, на самое дно. И оказывается средь других мух, которые в панике карабкаются друг на друга. И у них есть на то причина — насекомые оказались в ловушке. Внутренние стенки початка — отвесные и скользкие. Забираешься вверх и тут же скатываешься назад. Еще раз забираешься — снова скатываешься. И так далее, до изнеможения. Даже Сизиф уже сдался бы. Тем не менее в центре початка находится вполне проходимая зона, состоящая из маленьких бугорков. Они не скользкие, и на них можно удержать равновесие. Понятное дело, каждый хочет зацепиться за них, если, конечно, еще остались силы.

Разумеется, с точки зрения аронника все выглядит совсем иначе. Ему необходимо, чтобы пойманные мухи, к которым уже пристала пыльца, беспрепятственно передали ее на рыльце пестика. А поскольку рыльца расположены на бугорках, то подходы к ним должны быть доступными и устойчивыми. Однако требуется кое-что еще: если мушки слишком быстро выбьются из сил, процесс опыления может и не состояться.

Обессиленные узники еще не знают, что с ними произойдет: внезапно из бугорков начинает сочиться нектар. Чудесная пища, которая вновь ободряет их и придает сил. Ведь в эту ночь произойдет еще многое.

Аронник готовит замену. Его рыльца уже опылились. Он выполнил свой долг как женский организм; теперь можно переходить к мужской фазе существования. Цветок стремительно разрушает свои рыльца, собираясь отправить в путь пыльцу.

Положение пойманных мух улучшилось. Они успокоились и набрались сил. И тут на них сверху обрушивается ливень. Дождь из желтых зернышек. В верхней части початка раскрываются пыльники, извергая густое облако пыльцы. Спрятаться невозможно. Защититься — тоже. Удары приходятся по крыльям и спинкам насекомых. Пыльца попадает им в глаза. Да и лапки утопают в желтой массе. Положение непростое.

Аронник показал свою мужскую силу. Но пыльца еще не добралась до противоположного пола. Пришло время и для этого, потому что вот-вот начнется новый день.

Бабочницы, сидящие на дне початка, без устали чистятся — впрочем, безуспешно. Дождь из пыльцы прекратился, да и приятный запах фекалий исчез. И еще кое-что изменилось: стенки початка на глазах становятся шершавыми и сморщенными. И вот мухи начинают карабкаться наверх, навстречу солнечному свету. Теперь — без всякого труда. Ночь в луговом плену позабыта. Взлетаем. Кружим над опушкой в поисках ароматных фекалий. Почему бы не присесть туда, на этот коричневатый початок, который кажется таким теплым и так многообещающе пахнет? Уже на стадии приземления не все гладко — или, напротив, слишком гладко… В початке дожидаются прибытия пыльцы.

Аронник использует особенность навозных мух, ориентирующихся на запах, и обводит их вокруг пальца. Мы порой даже с гордостью считаем ложь и обман типично человеческими пороками, однако природа придумала их задолго до нас. Всюду, где для передачи информации используются сигналы, возникает опасность злоупотребления. А тут недалеко до обмана и лживых обещаний.

Чаще всего такие примеры встречаются в мире животных. Осы и шершни с помощью черно-желтых полосок сообщают, что они опасны. Это предохраняет насекомых от опрометчивых атак — птичьего клюва или человеческих рук. Такая черно-желтая защитная окраска может принести много преимуществ. К примеру, совершенно безобидная, лишенная жала журчалка благодаря ложному оптическому сообщению заставляет относиться к себе с уважением.

Ложная гремучая змея, имитирующая настоящую гремучку вплоть до сигналов погремка, уже встречалась нам в штате Юта. Окраска, звуки и прочие сигналы могут быть использованы животными-мошенниками. Некоторые обманывают при помощи прикосновений — например, оса-блестянка может, присоединившись к муравьям, попросить у них еды на «языке усиков». Другие животные вводят в заблуждение, имитируя последовательность движений. Скажем, маленькая хищная рыбка может исполнить типичный танец губана-чистилыцика, несмотря на то что хочет вовсе не почистить, а укусить. Примерами мимикрии заполнены целые тома. И даже насекомые порой изображают «ходячие листочки», имитируя следы поражения вредителями или грибком; даже мы, люди, едва ли отличим их от обычной зелени.

• Предыдущая
• 34/48
• Следующая