Родовой кинжал - Руда Александра - Страница 3
- Предыдущая
- 3/66
- Следующая
Он шмыгнул носом.
— Сочувствую, — сказала я мягко.
— А давай подойдем к капитанам, — загорелся идеей Есень, и сразу печаль ушла из его глаз, — которые формируют команды. И попросимся в одну группу!
— Не думаю, что это хорошая идея, — ответила я после некоторого раздумья. — Ты же слышал, что сказал герольд: группы будут межрасовыми.
— Не слышал, — признался маг. — У меня так в ушах звенело после удара, что я ничего не слышал. Ну и кулак у этого тролля! Так это что, значит, я буду в одной группе с эльфом?
— Ты не любишь эльфов? — Я убрала пальцы от его виска, выбросила остатки льда и критически осмотрела полученный результат. Далеко не идеально. Зато опухоль спала и багровый кровоподтек превратился в желтый.
— Я к ним равнодушен, а вот Цая — нет. — Молодой маг осторожно ощупал лицо, поводил изнутри по щеке языком и, кажется, остался вполне довольным результатом. — Представляешь, я попрошу ее прийти, когда мы будем отправляться в провинцию или приграничье, куда нас там пошлют, а она увидит в моей группе эльфа. Угадай, на кого она будет смотреть?
Есень пригорюнился, катая по столу шарики из оставшихся после предыдущих посетителей крошек. Я посчитала свое присутствие лишним и тихо ушла. Молодой маг меня не остановил, полностью погруженный в свои мысли.
В крохотной съемной квартирке в мансарде доходного дома меня ждала няня. Она сидела на табуретке возле открытого окошка и вязала мне толстый свитер, что-то тихо напевая.
Няня была рядом с самого моего рождения и, сколько себя помню, всегда что-то пела. Петь она перестала год назад, когда я поступила на краткие курсы, чтобы пойти на войну. Она не отговаривала меня, просто перестала петь, и это действовало хуже слез и уговоров. Последнее время я держалась изо всех сил, обещая себе, что буду посылать ей все жалованье, пусть она купит себе платье и набор кастрюль, о которых давно мечтала.
А потом война закончилась, и няня снова начала петь. Теперь меня это раздражало. Она могла бы и не так явно выражать свою радость оттого, что все мои планы рухнули.
— Цыпленочек! — Няня обернулась и расплылась в улыбке, после которой мне всегда хотелось упасть к ней в объятия и спрятаться на объемистой груди от всех невзгод. — И как королевская служба?
Я решила не посвящать няню в то, что на собрании случилась драка, зачем лишний раз волновать старушку, и сказала, стараясь подавить волнение:
— Завтра нас будут распределять в межрасовые группы для лучшего сплочения народов королевства. — Брови няни удивленно приподнялись, но она ничего не сказала. — Интересно, кто попадется мне?
— Главное, чтобы у них был хороший характер. — Няня ласково погладила меня по щеке. — Не беспокойся заранее, цыпленочек, все равно ты ничего не изменишь. Только спать будешь хуже.
Завтра наступило быстрее, чем я думала. Вот я только-только заснула под привычное бормотание молитвы, в которой няня просила всех известных богов позаботиться об ее цыпленочке, а уже она будит меня нежными прикосновениями к плечу, а из кухоньки доносится запах свежеиспеченных булочек с корицей.
— У тебя все будет хорошо, — сказала няня на прощание. — Я в этом уверена. Я сегодня молилась всю ночь. И даже Эйвиллиниели, и Велунду, и Пахану тоже молилась, чтобы они присмотрели за жеребьевкой и в твою группу кто зря не попался.
— Няня… — сказала я строго, в который раз сожалея, что няня всегда присутствовала на моих уроках, внимательно слушая наемных преподавателей. Иногда мне казалось, что она знает куда больше, чем я. — Не утруждай богов других рас заботами обо мне. Ты думаешь, им мало заботы со своими подопечными?
Няня поджала губы.
— Ну не знаю, — сказала она тоном «конечно, конечно, куда там старой глупой няне до понимания мировых процессов», — тролли своего Пахана поминают только в выражениях, которые приличным людям и знать-то стыдно, не то что произносить. Думаю, Пахану будет приятно, если кто-то к нему обратится по-хорошему.
— Ты уверена, что он понимает литературную речь? — усомнилась я.
Глаза няни блеснули. Она поняла, что в этом споре победила.
— Он мог понять интонацию, — сказала он тоном знатока, к которому боги каждый день заходят на чашечку чая.
Когда я пришла на следующий день в Зал Собраний, то обнаружила, что народа там было вполовину меньше, чем вчера.
— Испугались, придурки, что их с остроухими спать заставят, — презрительно сказал тролль Драниш, который, расталкивая окружающих, сел рядом со мной и кивнул в сторону пустых лавок. — А мы не боимся, правда, подружка?
— Подружка? — изумилась я.
— Мы теперь будем вместе! — Он хлопнул меня по плечу так, что я пригнулась и ойкнула. — А че, ты против?
Я же говорила няне, что не нужно молиться Пахану!
— Группы ведь еще не сформированы, — с надеждой сказала я.
— И че? — удивился тролль. — Я же хочу быть с тобой вместе. Кто против?
— Почему, — спросила я расстроенно, — ты хочешь быть со мной?
— Я же тебе понравился, — гордо сказал тролль.
— Понравился? — Я пыталась понять, какое мое действие навело его на эти мысли, но тщетно.
— Бона как ты на меня вчера смотрела! Ну когда я тебе по морде дать хотел. Я и не дал поэтому. Потому что любовь! — Тролль поднял вверх толстый указательный палец, похожий на сардельку.
Я прижала ладони ко рту, борясь одновременно со смехом и ужасом.
— Я тебя теперь никому не отдам! — грозно заявил Драниш. — Кто хочет ударить эту вот? Ну кто?
Окружающие нервно заерзали и отодвинулись от нас подальше.
— Я хочу. — С другого конца скамьи поднялся тролль. Он был крупнее Драниша, и его физиономия была украшена большим количеством шрамов.
— Только через меня! — набычился Драниш, сжимая кулаки.
Мне хотелось раствориться в воздухе, взлететь к Пресветлым Богам или даже провалиться сквозь землю, — соседство дрыхлей и чахов сейчас казалось мне предпочтительнее, чем два злобных тролля.
— Ну тебя, Драниш, связываться тоже, — миролюбиво сказал большой тролль. — Я же не знал, что она твоя.
— Моя-а, — любовно пропел Драниш. — Косточки тоненькие, как у курочки, так бы и сломал. И сама такая, как веточка… Хрусть — и нету. Но не буду! Потому что любовь.
Он снова значительно поднял толстый палец. Окружающие посмотрели на меня с нескрываемым состраданием.
— Я буду молиться за тебя, — еле слышно сказал эльф, сидевший на соседней лавке.
— Правильно, — одобрил услышавший тролль, прижимая меня к своему боку. — Молитвы, они никому не помешают.
— Отпусти, пожалуйста, — строго сказала я. — Так на людях вести себя нельзя. Ты испортишь мне репутацию.
— Ну ладно, че уж там, — почему-то смутился Драниш, но отпустил. — Как тебя зовут?
— Мила Котовенко, — сказала я, с тоской понимая, что от тролля уже не отделаешься.
Тролль кивнул, поднялся со скамьи и оглядел соседей. Все быстро отвернулись и сделали вид, что заняты. Драниш одобрительно осклабился и утопал, безжалостно наступая на ноги тех, кто не успел вовремя убраться с его дороги.
Я сидела на скамейке в одиночестве, изо всех сил стараясь сохранять невозмутимый вид.
На сцену вышел какой-то старый воин с протезом вместо ноги, развернул длинный список и принялся выкрикивать фамилии и номера групп. Я терпеливо ждала, глядя, как будущие королевские гласы расходятся по своим группам.
В конце концов зал почти опустел. А своей фамилии я так и не дождалась.
— Простите, — окликнула я ветерана. — Про меня, кажется, забыли. Моя фамилия…
— Нет, не забыли. — На сцену вышел давешний капитан, обладатель хрипловатого голоса. — Вы все поступаете в мое распоряжение. Садитесь поближе.
Он уселся на край сцены и свесил длинные ноги в потертых кожаных штанах и высоких шнурованных сапогах. Сегодня он снял повязку с головы, и длинные волосы, выгоревшие до непонятного цвета, но темные у корней, опускались до середины груди, заплетенные в тугую толстую косу, перехваченную шнурком. В зале появился Драниш и приветственно помахал мне рукой. А потом уселся перед капитаном и уставился на него с выражением немого обожания на лице.
- Предыдущая
- 3/66
- Следующая
