Страж - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 29

• Предыдущая
• 29/89
• Следующая

У меня и раньше были трения с частью совета по простой причине — они чванливые ублюдки, слишком зажравшиеся и не желающие входить в положение тех, кто носится по странам и рискует своей шкурой.

— Не спи и займись завтраком. — Шуко, болтавший ложкой в тарелке улиточного супа, отвлёк меня от тяжёлых мыслей. — Наслаждайся едой, пока есть такая возможность. Скоро запасов в городе не останется, и будем готовить ворон.

— Я надеюсь убраться из Солезино гораздо раньше. — К еде я приступать не спешил.

Цыган разочарованно вздохнул, откусил порядком чёрствого хлеба и сказал с набитым ртом:

— Всё в руках Пауля. А зная учителя Рози, могу сказать, что он и с места не сдвинется, пока поблизости есть хоть одна тёмная душа. Так что скорее Солезино вымрет, чем мы отсюда уберёмся.

Я взял кусок сахара, отправил его за щеку.

— К середине дня ты пожалеешь, что голоден, — посулил мне страж.

— К середине дня я пожалею, что сыт, — возразил я.

Он рассмеялся и отстал от меня.

— Что будете делать?

— Мы с Рози проверим кафедральный собор. На хорах появилась какая-то дрянь. Надо разобраться с ней, пока не пострадали последние из священников.

— Кто у них теперь за главного?

— Капеллан из соборного пареклесия [26]. Самая высшая должность из всех оставшихся, — сказал Пауль, входя в залу. — Ты готов, Людвиг?

— Вполне.

— Тогда бери Шуко и отправляйтесь в госпиталь. Узнайте, чем можете помочь лекарям.

— Что?! — вскричал цыган, поднимаясь со стула и разом забыв о супе. — Я никуда не пойду без Розалинды!

— По счастью, не ты здесь командуешь, — равнодушно ответил Пауль. — Рози сегодня идёт со мной.

— А что она думает об этом?

— В отличие от тебя — не спорит. Послушай, — смягчился он, — я говорил с капелланом. То, что поселилось в Санта-Мария-дель-Фиоре, не по зубам одному. Здесь нужна крепкая пара. Ты часто неуправляем, а с Людвигом я раньше никогда не работал. Он известный одиночка. Я знаю, как действует Розалинда, потому что сам её обучал. Поэтому сегодня она идёт со мной, а вы с Людвигом отправляетесь в госпиталь.

— Если ты считаешь, что дело серьёзное, не лучше ли нам всем отправиться в собор? — спросил я.

Он задумался на мгновение и с видимым сожалением покачал головой:

— Я обещал лекарям помочь. Им и так тяжело, откладывать больше нельзя. Не беспокойся, мы справимся. А вы вычистите госпиталь.

Пауль свистнул Тигра и ушёл. Шуко, не сдерживаясь, начал ругаться. Я не знал цыганского, но, судя по выражению его лица, сейчас звучали сплошные проклятия. Когда проклятия закончились, он швырнул полупустую тарелку с супом в стену.

Я ему не мешал. Пусть выпустит пар прежде, чем начнётся работа. Наконец, Шуко немного пришёл в себя и, всё ещё злобно ругаясь, подхватил со стола фальчион.

— У тебя есть оружие? — хмуро спросил он у меня. — В городе небезопасно.

— Рейтарский палаш на седельной сумке. Пойду схожу за ним.

— Я сейчас спущусь, только поговорю с Розой.

Я прошёл по пустому дому, слыша, как единственный из оставшихся слуг гремит посудой. Пауль сидел на крыльце, курил трубку, рассеянно поглаживая Тигра по голове.

— Он перестал кипеть? — спросил у меня страж.

— Да.

— Шуко слишком вспыльчив.

— Ты всегда относился к нему с предубеждением.

Он затянулся, выпустил дым:

— Да. Этот парень — несдержанный дурак, которому случайно достался дар, иначе он бы давно уже угодил на костёр во время очередного погрома. Цыгане притягивают тьму, тебе ли этого не знать.

— Любой притягивает тьму, если совершает зло. Так учат нас на проповедях.

Пауль внимательно посмотрел на меня, хмыкнул:

— Ты несколько изменился за те четыре года, что мы не виделись.

— В чём же?

— У тебя появились весомые аргументы в спорах.

Я рассмеялся, пожал плечами и направился в конюшню. Палаш лежал на сумках, я взял его, пристегнул к поясу. Прямой клинок с односторонней заточкой был средней длины. Мастером в фехтовании меня не назовёшь, шпагу и рапиру терпеть не могу и вряд ли выстою против настоящего маэстро, но в уличной рубке смогу себя защитить. Участие в нескольких военных кампаниях во времена моей молодости преподало мне пару неплохих уроков боя.

Когда я вернулся к крыльцу, Пауль и Розалинда уже уходили, а Шуко, напряжённый и взъерошенный, провожал их злым взглядом.

— С ней всё будет в порядке, — успокоил я его.

— Конечно, будет. Потому что иначе я его убью.

— Надеюсь, ты этого ему не сказал.

— А стоило бы. Ладно. Пошли в госпиталь.

Госпиталь находился за Керениским холмом, там, где Месола расширялась перед самым впадением в море. Он прятался среди кипарисов и платанов, в старом квартале, совсем недалеко от полуразрушенного стадиона, помнившего другие народы, населявшие эти земли задолго до того, как появился современный Солезино. Госпиталь организовали монашки из ордена урсулинок ещё в те благословенные и светлые времена, когда орден был влиятелен, и никто не помышлял о том, что его уничтожат за пару дней, обвинив женщин в плотских утехах с Дьяволом и отправив на костёр несколько тысяч несчастных.

Монашки исчезли, а госпиталь остался. Это было четырёхэтажное здание с собственной часовней, одним концом примыкавшей к развалинам монастыря, куда оттаскивали мёртвых. Мы подошли с Серпантинной крайне неудачно, на мой взгляд, так что пришлось пройти через монастырь, чтобы не делать круг вокруг лесистого холма.

На людях, что работали во дворе, я увидел тюремные робы.

— Каторжники? — спросил я у Шуко.

— С галер. Они сами вызвались искупить свои грехи.

— Интересная форма покаяния. Мне кажется, что сбежало больше половины.

— Так и есть. — Цыган говорил глухо из-за плотной повязки на лице. — Многие сбежали, но есть и те, что остались. Самое удивительное, что заболевают они гораздо реже, чем остальные. Хочешь не хочешь, а в Бога поверишь.

Я хмыкнул, не желая продолжать дискуссию из-за смрада. Открытые могилы и большой двор были заполнены трупами, вид которых оказался ужасен. Я был рад, что не стал завтракать. Мор не ведал жалости, и невидимая смерть, должно быть, устала работать жнецом, слишком многих ей пришлось забрать с собой.

Одни погибшие посинели, другие почернели и распухли. Сотни тысяч мух гудели в воздухе, ползали по гниющим, обливаемым раскалёнными солнечными лучами телам.

Два священника поливали их слабенькими заклинаниями, но этого было недостаточно для того, чтобы уничтожить всех насекомых. Церковники опасались, что такое количество мух может привлечь сюда своего повелителя — Вельзевула [27]. Разумная предосторожность, хотя, на мой взгляд, несколько запоздалая. Демон, распространяющий болезни, уже успел побывать в Солезино, и никакие молитвы святому Франциску — его главному противнику — не помогут.

Каторжники копали могилы, крюками стаскивали трупы в канавы, засыпали негашёной известью и землёй.

— Будем надеяться, что покойникам отпустили грехи, а то тёмных прибавится.

Шуко достал из кармана пузырёк, вылил половину себе на повязку, оставшееся отдал мне. Я смочил духами тряпку, закрывающую мой нос, и вошёл следом за напарником в двери госпиталя.

Здесь кроме смрада, уже привычного для города, пахло целебными снадобьями, камфарой и целым букетом пряных трав. Несмотря на середину дня, окна оказались закрыты, отчего воздух был густым, раскалённым и убийственным по количеству едких ароматов, способных уничтожить даже здорового человека, не говоря уже о больном. К тому же почти все окна затянули плотной тканью, отчего здесь царил полумрак.

— Да тут половина помещений отравлены, — сказал я.

Шуко подошёл к душе, сидевшей на пороге. Ещё не старая женщина, в лохмотьях и со сбитыми в кровь ногами, умерла отнюдь не от пота. Судя по всему, это было достаточно давно, так что её внешний вид сильно отличался от тех, кого застала эпидемия.

• Предыдущая
• 29/89
• Следующая