Вторжение - Ласки Кэтрин - Страница 6
- Предыдущая
- 6/34
- Следующая
— Вот как? Пожалуй, в этом есть смысл…
Но договорить ему не удалось, потому что в следующий миг Сорен издал оглушительный, желудкораздирающий крик, характерный для всех амбарных сов в миг опасности.
— В-в чем дело? — пролепетал Копуша.
Мгновение спустя друзья узнали ответ на этот вопрос.
Внизу, на черных волнах залива покачивались несколько крупных льдин, представлявших собой осколки зимнего пакового льда. В ярком лунном свете был отчетливо различим ручеек крови, зловеще перечеркивавший их белую поверхность.
Огромное белое животное, не похожее ни на одного известного совам зверя, терзало на льду свою жертву. Вот чудовище откинуло назад голову, и друзья увидели перепачканные кровью огромные клыки. В когтях у белого зверя бился крупный тюлень.
— Хочешь поздороваться с этими клыками, Сумрак? — спросил Копуша. — Бодрящая встреча тебе обеспечена!
Клыки у животного были намного длиннее шести дюймов.
— Смотрите, там, на льдине тюлений детеныш! — завопила Эглантина. — Нужно спасти малыша!
— Мама! Мамочка! — кричал крошечный белёк.
— Мы тебе поможем! — закричала Эглантина.
С этими словами сестра Сорена — самая младшая и самая неопытная участница экспедиции — начала кругами спускаться вниз, к плачущему бельку. Остальные бросились следом.
Когда они опустились на льдину, Эглантина уже стояла возле детеныша тюленя.
— Он не говорит по-хуульски, а я не знаю кракиш! — в отчаянии крикнула она друзьям.
— Ну… — замялся Сорен, пытаясь вспомнить какие-нибудь подходящие слова на кракиш. Как жаль, что с ними нет Отулиссы! Она единственная из участников экспедиции могла бегло разговаривать на языке северных сов. Познания остальных ограничивались лишь несколькими простейшими фразами и отдельными словами.
— Малыш… будет в порядке! Малыш будет в порядке! — начал Сорен и встревоженно огляделся по сторонам.
Кровь матери-тюленихи капала с соседней льдины, окрашивая воду в красный цвет.
— Кажется, это медведь… белый медведь, — пробормотал Сорен.
— Полярный медведь? — переспросил Копуша.
— Нуда, — кивнул Сорен.
— Глаукс Всемогущий, — прошептал Копуша. — Теперь мы знаем, почему это место называется заливом Клыков. Я где-то читал, что полярные медведи считаются самыми крупными хищниками на свете.
— А мы представляем собой плавучую мясную лавку, — мрачно добавил Сорен, глядя на приближающуюся льдину с медведем.
— А еще они умеют плавать… и очень быстро, — дрожащим голосом выдавил из себя Копуша.
— Зато они не умеют летать, — ухнул Сумрак. — Надо убираться отсюда, да побыстрее.
— А как же малыш? Мы не можем его бросить! — завопила Эглантина, перекрикивая плач детеныша.
Внезапно раздался громкий удар, и совы вместе с бельком кубарем покатились на противоположный конец льдины. Та льдина, на которой стоял медведь, врезалась в их ненадежный плот.
На миг медведь перестал пожирать свою добычу и поднял морду.
Это было жуткое зрелище. Белоснежная шерсть вокруг медвежьей пасти была перепачкана кровью. Потом чудовищный зверь запрокинул голову:
— Appppaxxxx! — дикий рев потряс лед, океан и совиные желудки.
«Да уж, тут перевода не требуется», — промелькнуло в голове Сорена.
Нужно было спасаться. Улетать. Детеныш тюленя был обречен.
Сорен взмахнул крыльями и захлопал ими в воздухе. Остальные взлетели следом за ним. Только Эглантина осталась на земле — вернее, на льдине, и еще крепче вцепилась в лед своими замерзшими когтями.
— Эглантина, немедленно взлетай! Это приказ! — заорал Сорен.
— Я его не брошу, Сорен. Ни за что.
— Эглантина, я командир экспедиции. Ты обязана мне подчиниться.
— Мне наплевать, командир ты или нет! Я знаю, что такое быть брошенной. Я его не оставлю!
— Ты с ума сошла! Хочешь, чтобы мы сорвали задание из-за какого-то несчастного белька?
— Я его не брошу, Сорен. Ни за что. Ты меня понял?!
Сорен в отчаянии посмотрел на младшую сестру, упрямо вцепившуюся в льдину, и понял, что она не отступит.
Тем временем медведь перестал есть. Он внимательно смотрел то на кружащего в небе Сорена, то на замершую возле белька Эглантину.
Вот огромный зверь лениво намочил в воде гигантскую лапу, умыл перепачканную кровью морду и стряхнул с груди клочки тюленьей шерсти.
Сорену, Сумраку и Копуше показалось, будто медведь что-то негромко сказал, но, возможно, это было просто рычание. А затем друзья в ужасе увидели, как гигантт поставил тяжелую лапу на льдину, на которой стояла отважная Эглантина.
— Улетай, Эглантина! Улетай!
— Взлетай, дура! — заорал Сумрак.
— Эглантина, ты совсем спятила? — подхватил Копуша.
— Закройте клювы! — звонко донеслось со льдины.
И потом на глазах у потрясенных друзей Эглантина запрокинула голову и едва не уткнулась клювом в белую морду медведя.
Сорен чувствовал, как падает. Крылья его бессильно застыли, и он камнем рухнул вниз. Никогда в жизни с ним такого не случалось, но не мог же он потерять сестру, которую уже дважды спасал от гибели?
— Это же белый медведь! — завизжал Сорен, когда к нему вернулась способность махать крыльями. Он не разбился об лед, а мягко приземлился чуть поодаль от Эглантины и на достаточном расстоянии от чудовища.
Эглантина обернулась к брату и назидательным видом заявила:
— Он сказал, что не питается малышами.
— Да что ты? Хочешь сказать, что ты внезапно стала понимать кракиш? — обозлился Сорен, делая шажок к сестре.
— Мало слов знает сестра…. Я немного говорить по-хуульски, — раздался в ответ рокочущий голос зверя.
Белый медведь поднял огромную лапу с длинными смертоносными когтями и прижал крайний коготь к самому первому, показывая, насколько «немного» он разговаривает по-хуульски. Что и говорить, зрелище было завораживающее!
А затем Сорен стал свидетелем самого странного разговора на свете.
— Правиш прак нрагг граш муоки, — прорычал белый медведь.
— Правда? — переспросила Эглантина.
«Неужели она в самом деле его понимает или просто притворяется? Клянусь хвостом, это сплошное притворство!» — подумал про себя Сорен.
— Что он сказал, Эглантина?
— Я не совсем поняла… Что-то насчет леммингов и…
— …и мышей, и прочих мелких… существ… которых едят совы, — пророкотал медведь.
— Что? — переспросил Сорен. Потом изумленно заморгал. Выходит, Эглантина действительно что-то понимает!
— Йа! Йа! — закивал тяжелой головой медведь. Пасть у него была огромная, как дупло. Наверное, все четыре совы легко могли бы там поместиться. — Я… не учить сову, чем ей питаться. Грызуны противные… Никогда не возьму в пасть змею. И вы не говорить медведю, что ему есть! Мишнахт?
— Он спрашивает — ты понял? — перевела Эглантина. — Ты ведь понял, правда? — переспросила она покровительственным тоном, который ужасно не понравился Сорену. Но сестра уже снова повернулась к медведю и закивала головой: — Да, мы мишнахт!
— Гунда, гунда, — проурчал огромный хищник.
Эглантина открыла было клюв, чтобы перевести его слова брату, но тот перебил ее:
— Я все понял. Он сказал: «Хорошо».
— Я никогда не есть детей.
— Не ест детей, — снова кивнул Сорен.
— И сов тоже? — пискнул Копуша, зависший в небе на внушительном расстоянии от медведя.
— Нахсун! Буэээ! — медведь сделал вид, будто его тошнит.
В горле у него что-то заклокотало. — В совах нет жира. Ненавидеть перья!
— Полностью с вами согласен, — кивнул Копуша, но отлетел подальше.
Теперь медведь смотрел прямо на Сорена. Внезапно льдина резко накренилась, и Сорен с Эглантиной беспомощно заскользили по направлению к зверю.
Эглантина едва не уткнулась в медвежью морду, на которой, несмотря на умывание, все еще виднелись следы тюленьей крови.
— Эглантина! Лети! — завизжал Сорен, поднимаясь в воздух. На этот раз сестра последовала за ним.
— Миллиметр… — прошептал Копуша. — Клянусь клювом, ты была в миллиметре от его пасти.
- Предыдущая
- 6/34
- Следующая
