Проснись, моя любовь - Шоун Робин - Страница 1

• 1/79
• Следующая

Друидизм — древняя религия, основанная на магии и ритуалах. Труд Льюиса Спенса «Магические искусства в кельтской Британии» издательства «Дорсет Пресс» (1992 г.) помог мне разгадать тайны некоторых из этих ритуалов. Я особо благодарна мистеру Спенсу за два заклинания изменения облика, использованные на страницах моей рукописи: первое — заклинание превращения из одного существа в другое и второе — заклинание невидимости.

Любовь тоже своего рода магия и ритуалы. Книга Руфуса К. Кампфаузена «Энциклопедия эротической мудрости» издательства «Иннер традишнс интернэшнл» (1991 г.) является бесценным справочником для любого человека, интересующегося исследованием сексуальности восточных и западных народностей, как в прошлом, так и в настоящем. Благодарю вас, мистер Кампфаузен, за то, что поделились вашими глубокими исследованиями в области тантрических традиций и терминологии.

Горячая. Влажная.

Ее плоть истекала, требуя облегчения.

Рядом с нею, в их чикагской квартире, спал Мэтью. Спал так же, как и на протяжении всех семнадцати лет совместной жизни, — отвернувшись лицом к стене, вынуждая жену самостоятельно утолять проснувшуюся в ней страсть. Точнее сказать, прежде он будил в ней желания, с течением времени все чаще и чаще от него можно было услышать лишь: «Иди спать, дорогая, займемся этим в следующий раз». Или «Отдыхай, любимая, завтра нам предстоит тяжелый день», а порой просто — «Спи, я устал».

Ее бедра выгнулись, пальцы стали скользкими от желания. К мужу. К кому-нибудь. Где-нибудь. Боже, какое расточительство! Это не его вина, не Мэтью. Все эти годы, постоянно, она хотела то, чего никогда не было и даже не могло произойти. Нуждалась в большем, чем самоудовлетворение, в большем, чем быстрое тайное наслаждение… Она желала, жаждала …

Дыхание пресеклось от накрывшей волны оргазма — одиночество снова одержало победу. Именно в такие моменты она сильнее обыкновенного чувствовала, что осталась одна, наедине со своим желанием. И нет иного пути, кроме как просто отдаться на милость забвения мимолетного удовлетворения.

Холодная. Сухая.

Ее плоть не принимала его.

Отвернув лицо, Морриган закусила губы, чтобы вытерпеть то, что она отвергала на всем протяжении их брака, которому этим днем, а вернее сказать, этой ночью, исполнился ровно год. Он стиснул зубы. Несмотря на репутацию одного из самых распущенных мужчин Англии, у него не хватило бы совести искать себе другую, — он был вынужден утолять свою страсть с женщиной, которой раз за разом доставляло удовольствие отказывать ему. Его ветреная натура не могла мириться с этим.

Его спина выгнулась, он погрузился глубоко внутрь жены. Напряжение сконцентрировалось в основании позвоночника. Боже, какое расточительство! Это не ее вина, не Морриган. Он не понимал, не мог видеть за своей собственной страстью. За своими собственными потребностями. Но он действительно желал, действительно жаждал. Большего. Больше, чем это. Больше, чем просто супружеский долг. Гораздо больше …

Дыхание пресеклось от накрывшей волны оргазма. До этого он не чувствовал, как был одинок, а сейчас осознал, что в эти моменты всегда будет оставаться таковым. И нет иного пути, как просто отдаться на милость забвения мимолетного удовлетворения.

Хлыст поднимался и опускался, снова и снова, выбивая тихий ритм.

Комната вмещала в себя темный лабиринт геометрических фигур: бесцветный куб кровати с балдахином, матовый цилиндр прикроватного столика, темный прямоугольник стула. Под пологом в постели тихо, как неживая, лежала женщина, чье аристократическое лицо выделялось бледным пятном на фоне окружающего полумрака спальни. Идеально белый чепец полностью укутывал голову девушки, начисто лишая свою владелицу женственности, уступчивости, легкомысленности.

Чарльз Люсьен Вилльерс Мортимер, двенадцатый барон Арлкотт, сжал в руке опускающийся хлыст. Ему тридцать три. Он взял в жены эту спящую красавицу в день ее двадцатилетия. И до вчерашней ночи, ознаменовавшей ее двадцать первый год жизни, она оставалась девственницей. А он… он оставался верным ей весь этот долгий, бесполезный год, уповая на чудо, надеясь, что сможет вдохнуть жизнь в это равнодушное, ледяное тело.

Золотое мерцание в полумраке притягивало к себе взгляд.

В подарок, приуроченный к годовщине их союза, он вручил Морриган кольцо из чистейшего золота, дабы заменить им обручальное колечко, потерянное ею почти сразу же после бракосочетания. Новое широкое кольцо скользнуло на палец девушки, знаменуя, как заверил он ее, начало новой жизни. Нет ничего постыдного между мужем и женой, успокоил он ее, нежно целуя в губы.

Она отвернулась, избегая его поцелуев. Ее тело осталось застывшим и безразличным, отвергающим его семя.

И теперь это кольцо лежало на прикроватном столике.

Холодный гнев наполнил его. Она должна была уже проснуться — звук раскрываемых драпировок балдахина резким выстрелом пронзил утреннюю тишину.

Эта женщина — его юная невеста, а ныне телом, но не душой, его жена — по-прежнему оставалась для него загадкой. Как будто прошлой ночи никогда не существовало, как будто он никогда не был в ней. Он и сам не поверил бы в это, если бы ему не пришлось смывать с члена кровь — доказательство нежеланного жертвоприношения его девственной невесты.

На какое-то мгновенье Чарльза посетила шальная мысль сорвать покрывала и посмотреть, натянула ли она до пят свою ночную сорочку, но, вне всякого сомнения, его жена поступила именно так. Он почувствовал усталость от того, что растратил лишнюю энергию на безнадежное дело. А Морриган, как он осознал, была именно безнадежна.

Впервые он увидел ее в лесу, тринадцать месяцев назад. Она двигалась в каком-то волшебном танце вокруг истертых камней, невероятно грациозная, соблазнительная, словно Ева. Темные волосы каскадом рассыпались по ее спине. Весенние цветы, подбрасываемые в воздух, завораживающим дождем падали ей на голову.

Наблюдая за ней, он подумал, что наконец-то нашел то редчайшее сокровище — страстную женщину.

Пальцы Чарльза напряглись, сжимая рукоять хлыста.

Его родители прожили всю свою совместную жизнь в спокойной гармонии, как и многие представители высшего общества, обменяв богатство и титул на комфорт и удобство. Он поклялся избежать этой участи. Сейчас, после всего произошедшего, он остался у разбитого корыта, без малейшего намека на комфорт и удобство. Он был настолько уверен, что именно эта юная невеста, недавно превратившаяся в его жену, и есть та единственная. Он был настолько убежден, что сможет разбудить желания, которые должны же, без сомнения, быть в ней, но в ответ получил лишь ненависть, презрение и отказ. Должна же она хоть что-то чувствовать. Где спрятано то, что позволило бы ей стать его второй половиной, спутницей его душе, парой его телу. Где?

Он разжал пальцы, выпустив хлыст. Раз за разом она отвергала его подарки и его самого, замкнувшись в своем собственном мирке. Все эти долгие месяцы, целую жизнь, он вопреки всему надеялся, что сможет достучаться до нее.

Но не смог.

Страстность, увиденная в лесу, была миражом, порожденным его собственным желанием, но никак не ее.

Чарльз вздохнул, выпустив в холодную комнату теплое облачко серого пара.

Если бы он смог согреть ее, чтобы в его руках, под его ласками, она стала горячей и влажной, тогда бы он почитал бы ее до конца своих дней и до исступления любил бы каждую ночь, заставляя кричать от наслаждения.

А сейчас…

Сейчас это уже не важно.

• 1/79
• Следующая