Экслибрис - Кинг Росс - Страница 7

• Предыдущая
• 7/102
• Следующая

Скиомантия? Я приставил к полке мою суковатую терновую палку и достал последний том. Все ясно, «гадание по теням». Я захлопнул книгу. Такому вздору, казалось бы, совершенно не место в библиотеке, в остальном посвященной более благородным научным предметам. Я вернул книгу на полку и, наугад потянув за завязки, вытащил другую. Как жаль, что черви не устроили пир на этих страницах, подумал я, открывая ее. Но прежде чем я успел прочесть название на титульном листе, сзади меня вдруг раздался голос.

— «Поймандр» [38], перевод Фичино, издание Лефевра. Прекрасное издание, господин Инчболд. Конечно же, у вас также имеется нечто подобное.

Я вздрогнул и, подняв глаза, увидел в дверях библиотеки две темные фигуры. У меня вдруг появилось тревожное ощущение, что за мной какое-то время незаметно следили. Одна из фигур — женская — сделала несколько шагов вперед и, отвернувшись, зажгла фитиль лампы на рыбьем жиру, стоявшей на одной из полок. Ее тень метнулась в мою сторону.

— Позвольте мне извиниться, — сказал я, поспешно вставляя книгу на место. — Я не предполагал…

— В издании Лефевра, — продолжала она, повернувшись и раздув вощеный фитиль, — подчеркивается, что обе книги Corpus hermeticum изданы под одной обложкой впервые с тех пор, как они были собраны в Константинополе Михаилом Пселлом [39]. Здесь есть даже «Асклепий», которого не было в распоряжении Фичино, потому-то он и не смог включить его в издание, подготовленное для Козимо де Медичи. — Она чуть помедлила. — Не желаете ли выпить вина, господин Инчболд?

— Нет… вернее, да, — ответил я, делая неловкий поклон. — Я хотел сказать… Немного вина не помешало бы…

— И немного закуски? Финеас сообщил мне, что вы не ужинали. Бриджет! — Она повернулась к своей спутнице, все еще стоявшей в дверях.

— Да, леди Марчмонт?

— Будь добра, принеси бокалы.

— Слушаюсь, миледи.

— Венгерское вино, думаю, подойдет. И передай Мэри, пусть приготовит ужин для господина Инчболда.

— Слушаюсь, миледи.

— И поторопись, Бриджет. Господин Инчболд совершил длинное путешествие.

— Да, миледи, — пробормотала девушка и поспешно исчезла.

— Бриджет только недавно поступила на службу в Понтифик-Холл, — пояснила леди Марчмонт каким-то странно доверительным тоном, медленно идя по библиотеке со светильником, который при движении поскрипывал на петлях и превращал ее глаза в темные провалы. Она, по-видимому, была не склонна к церемонному знакомству, словно знала меня целую вечность и ничуть не удивилась, обнаружив меня крадущимся в темноте, как грабитель, и жадно шарящим по книжным полкам в ее библиотеке. Может, это тоже в обычае у аристократов? — Прежде она служила, — добавила она, — в семье моего покойного мужа.

Я думал, что на это ответить, — и ничего не придумал; я просто в каком-то тупом молчании смотрел, как она приближалась ко мне, окруженная приглушенным светом лампы, и лишь тонкая струйка дыма от фитиля поднималась за ней к потолку. О, я помню тот момент во всех подробностях! Ведь именно там, в библиотеке, все и началось… и именно там довольно скоро и закончится. Сквозь разбитые стекла доносились трели соловьев, стороживших этот запущенный сад, и царапанье сухой ветви по одному из средников оконной рамы. В самой библиотеке стояла тишина, если не считать медленных шагов ее хозяйки (она носила высокие кожаные ботинки со шнуровкой), а потом — хлопка от задетой подолом ее юбки и упавшей книги (одной из тех, что стопками сложены были прямо на полу).

— Скажите, господин Инчболд, как прошло ваше путешествие? — Подойдя ко мне, она наконец остановилась; черты ее плохо освещенного лица видны были смутно, и в них читалась досада. — Нет, нет. Не стоит начинать наше знакомство со лжи. Оно было ужасным, не правда ли? Да, я знаю, что это так, и должна извиниться перед вами. Финеас вполне заслуживает доверия как кучер, — сказала она со вздохом, — но, пожалуй, собеседник он совсем никудышный. Бедняга, за всю жизнь он не прочел ни единой книжки.

— Мы славно попутешествовали, — неуверенно пробормотал я. Да, вопреки тому, что она сказала, наше общение было построено на лжи. На лжи — от начала до конца.

— Сожалею, что не могу предложить вам присесть, — продолжала она, обводя библиотеку широким жестом. — Солдаты Кромвеля пустили всю мою мебель на растопку.

Я удивленно прищурился:

— Здесь был расквартирован один из полков?

— Лет четырнадцать или пятнадцать тому назад. Наше имение конфисковали за изменническую деятельность против парламента. Эти солдафоны сожгли даже мою лучшую кровать. Двенадцати футов высотой, господин Инчболд. С четырьмя буковыми колонками и шикарным занавесом, на который пошло множество ярдов тафты. — Леди Марчмонт помолчала и взглянула на меня с кривой усмешкой. — Остается утешать себя тем, что она хоть согрела их на какое-то время, не так ли?

Сейчас она уже стояла прямо передо мной, почти рядом, и я более отчетливо видел ее в желтоватом ламповом свете. У нас с ней были лишь три короткие встречи, и мое первое впечатление — как ни странно мне это сейчас — оказалось не слишком благоприятным. Должно быть, мы с ней были примерно одного возраста, и хотя черты ее были довольно привлекательны, даже благородны — безупречной формы лоб, тонкий орлиный нос и черные глаза, в которых сквозила воля и решительность, — однако эти достоинства портила неряшливость или бедность. Ее густые темные волосы, в отличие от моих, еще не начали седеть, но они были распущены и на макушке непослушно топорщились, образуя какой-то несуразный нимб. Ее платье было сшито из довольно хорошего материала, но его ворс давно выносился, и покрой уже вышел из моды, а хуже всего, что оно было грязное, как старый парус. Она носила не то складывающуюся шляпку-"кибитку", не то накидку с капюшоном, может быть даже шелковую, но непохожую на те очаровательные бледно-желтые накидки, что украшают головки модниц, прогуливающихся в Сент-Джеймском парке: головной убор леди был черен, как гагат, и заношен, как ее платье. Из-за этих мрачных расцветок и пары черных перчаток, натянутых выше локтя, казалось, что она в трауре. Во всем этом сквозил, подумал я, тот же дух былой роскоши, разоренной и порушенной, как сам Понтифик-Холл.

— Пуритане сожгли всю вашу мебель?

— Не всю, — ответила она. — Нет. Полагаю, часть ее, наиболее ценные вещи, просто продали.

— Простите, мне очень жаль. — В этот момент кромвелевская бесштанная солдатня показалась мне совсем уж непривлекательной.

Ее губы тронула полуулыбка.

— Не стоит, господин Инчболд. Нет нужды извиняться за их поведение. Кровати ведь можно заменить, в отличие от других вещей.

— Вашего мужа, — сочувственно пробормотал я.

— Даже мужа можно заменить, — сказала она. — Даже такого мужа, как лорд Марчмонт. Вы знали его? — Я отрицательно покачал головой. — Он был ирландцем, — просто сказала она. — Умер во Франции два года назад.

— Он был роялистом?

— Конечно.

Отвернувшись от меня, она медленно обходила библиотеку, окидывая взглядом книжные полки, точно ревностный эконом, оглядывающий образцовое стадо или на редкость хороший урожай зерна. У меня уже возникали сомнения: принадлежат ли они ей. Не похоже, что это так. Я знал по опыту, что книги — дело не женское. Но откуда, в таком случае, она знала о Фичино, о Лефевре д'Этапле и Михаиле Пселле? Я почувствовал, как меня мало-помалу охватывает дрожь любопытства.

— Это все, что у меня осталось, — сказала леди Марчмонт, словно разговаривая сама с собой. Она пробежала затянутыми в перчатку пальцами по корешкам книг почти так же, как сделал это я несколькими минутами раньше. — Все, чем я владею. Эти книги и сам дом. Правда, еще очень не скоро я смогу стать официальной владелицей Понтифик-Холла.

— Поместье принадлежало лорду Марчмонту?

— Нет, его поместье находилось в Ирландии, был еще и особняк в Хартфордшире. Отвратительные места. Понтифик-Холл принадлежал моему отцу, но после нашей женитьбы лорд Марчмонт был объявлен предполагаемым наследником. Детей у нас не было, и после его смерти имение по завещанию перешло ко мне. Вон там… — Она махнула рукой в сторону окна, где уже почти стемнело. Цветник затерялся в тени, на которую накладывались наши отражения. — Около стола стояли четыре обтянутых кожей стула и превосходная старинная конторка орехового дерева, за которой отец обычно писал письма. Пол покрывал турецкий ковер ручной работы с вытканными обезьянками, павлинами и всевозможными восточными орнаментами. — Медленно она перевела взгляд обратно на меня. — Мне даже интересно, какая судьба постигла все эти вещи. Не удивлюсь, если эти грабители продали их за бесценок.

• Предыдущая
• 7/102
• Следующая