Мерри приняла к сведению слова золовки, но решила пока сменить тему.
– К сожалению, я не знаю, – задумчиво сказала она, – что ему подсыпали. Мне кажется, это могло бы пролить свет на происходящее.
– Я сейчас! – воскликнула Эвелинда, вскочила и побежала в кухню.
Мерри с удивлением посмотрела ей вслед, а потом с немым вопросом взглянула на Каллена. Но тот лишь пожал плечами, усмехнулся и поднес к губам кружку с элем. Через мгновение дверь кухни распахнулась и Эвелинда ввела в комнату старую женщину.
– Это Бидди, тетя Каллена. Теперь и моя тоже, – сообщила она, улыбнулась женщине и потащила ее к столу. Усадив женщину, она сказала Мерри: – Бидди очень умная, и наверняка сможет определить, что давали Алексу.
– Может быть, и не смогу, – вздохнула женщина, – но я постараюсь. Для начала объясни мне, почему ты решила, что ему что-то подсыпают.
Мерри кивнула и быстро перечислила все симптомы, которые наблюдала у Алекса каждую ночь на протяжении последних трех недель, потом рассказала, как вел себя Годфри, после того как она дала ему общеукрепляющие травы, размешав их в вине Алекса, и об агрессивности мужа на следующую ночь. Когда она завершила рассказ, женщина поджала губы и задумалась. Прошло довольно много времени, прежде чем она встряхнулась и покачала головой.
– Я не знаю, – сказала она, – что могло вызвать эти симптомы. Очевидно, это была комбинация из двух или трех снадобий. Одно – для того чтобы разжечь его страсть, другое – чтобы подавить самоконтроль, третье – чтобы он… мог действовать так долго. Судя по тому, что ты сказала, снадобья подсыпали вечером в эль.
– Нет, – сказала Мерри, – по крайней мере, не всегда. Алекс заподозрил что-то неладное и два вечера не пил вообще ничего, но симптомы не исчезли. Поэтому он решил, что страдает от какой-то болезни. И только когда я использовала вино, чтобы приготовить тонизирующее питье для Годфри, на которое он среагировал весьма своеобразно, стало ясно, что без какого-то зелья тут не обошлось.
– В ту ночь оно было в вине?
– Должно быть, да. Я же дала Годфри вино.
– А в твоей кружке ничего не было?
– Нет, – ответила Мерри и осеклась.
– Что? – заволновалась Эвелинда и придвинулась ближе.
– Понимаешь, я едва пригубила вино. Потом пришел Герхард и сказал, что с моей кобылой не все в порядке. Мы пошли смотреть, а когда вернулись, у меня уже не было возможности выпить вина. Поэтому я не знаю… – И она беспомощно пожала плечами.
– Так что, выходит, вино в бутылке было отравлено, – заметила Эвелинда.
– В ту ночь – да, – согласилась Мерри. – Но питье не могло быть единственной причиной, иначе как объяснить его состояние, когда он вообще ничего не пил.
– Может быть, что-то было в пище? Или в напитках, которые он пил до того, как сесть за стол? – предположила Эвелинда. – Он пил эль или медовуху на тренировочном поле? Или на постоялом дворе перед ужином?
– Я не знаю, – грустно призналась Мерри. Она только теперь поняла, как мало знает о привычках своего мужа. Во время путешествия они практически постоянно были вместе, но в д'Омсбери почти не виделись. Мерри тратила все свое время на то, чтобы изучить дом, освоить дела, познакомиться с людьми, привыкнуть к ним. Она знала, что Алекс много работает, занимается замком, но она проводила с ним совсем немного времени и понятия не имела о том, что он ест или пьет вне дома.
Эвелинда нахмурилась и после недолгих размышлений предположила:
– Возможно, легче вычислить, кто стоит за этим, чем где и когда все происходило?
Мерри тяжело вздохнула. Ей эта задача вовсе не казалась легкой. Она прожила в д'Омсбери всего три недели и не успела хорошо узнать людей. Много времени она проводила только со своей служанкой Уной и с леди Эддой. Оставив свои опасения при себе, она спросила:
– А как мы это сделаем?
Эвелинда пожала плечами и заявила:
– Очень просто. Будем рассуждать. Кому все это выгодно?
– Ну, я не знаю, кому выгодны покушения, но единственный человек, который выиграл оттого, что ему подмешивали зелье, это я, – усмехнулась Мерри и густо покраснела, заметив понимающие улыбки на физиономиях собеседников. Даже Каллен Дункан сдавленно хихикнул, и в его глазах заплясали веселые огоньки. Мерри проигнорировала насмешки и добавила: – Но я его не травила. Да и вообще не вижу во всем этом никакого смысла. Зачем подсыпать ему какое-то зелье, а потом пытаться убить?
– Ну, он был только ранен, а не убит, – уточнила Эвелинда.
– Только благодаря случайности и его быстрой реакции, – мрачно заметила Мерри. – Алекс вполне мог погибнуть. Валун был очень большой и легко размозжил бы ему череп.
– Но его голова осталась цела, – сказала Эвелинда. – А то, что он быстро среагировал и попытался уклониться, возможно, не помогло, а лишь усугубило положение. Ты не думаешь, что, рванув в сторону, он как раз и оказался на пути валуна? А если бы он стоял спокойно, ничего бы не произошло. И скорее всего его с самого начала собирались именно похитить, а не убивать?
– Похитить? – с сомнением повторила Мерри.
– Да. Алекс – владелец богатого замка. Бандиты могли потребовать большой выкуп за его благополучное возвращение.
– А зачем тогда ему подсыпали какое-то зелье? – спросила Мерри, теперь уже ничего не понимая.
Эвелинда прикусила губу, потом покачала головой и предположила:
– А ты уверена, что это как-то связано? Вполне может статься, что тот, кто подсыпал ему что-то в пищу, не имеет ничего общего с нападавшими?
Мерри оставалось только тяжело вздохнуть. Она так надеялась, что все вместе они разберутся в проблемах, но, похоже, разгадка осталась так же далеко, как и прежде.
– Миледи!
Мерри на мгновение застыла и резко повернулась на панический зов Годфри. Перепуганный парнишка стоял на последней ступеньке лестницы. Увидев, что на него обратили внимание, он закричал:
– Милорд проснулся! Я сказал ему, что вы велели лежать, но он не слушается!
Он еще не успел договорить, а Мерри уже бежала к лестнице.
Алекс стоял возле кровати. У него дрожали ноги, колени подгибались. Он был так слаб, что брэ, которые он достал из стоящего рядом с кроватью сундука, казались ему неподъемной тяжестью. Услышав через дверь вопли Годфри, он закатил глаза и пробормотал:
– Вот паникер.
Парень действительно пытался удержать его в постели и, сказать по правде, вполне мог в этом преуспеть, если бы воспользовался не только словами.
Алекс поморщился – очень уж его раздражала собственная слабость. Он не знал, как долго был без сознания, но, по-видимому, не меньше двух дней. Именно столько времени им оставалось быть в пути до Доннехэда, где они, если верить Годфри, теперь находятся. Выходит, он был без сознания остаток пути и ехал в повозке вместе с Годфри. Парень сказал, что Мерри постоянно ехала верхом с одной стороны повозки, а Герхард – с другой. Они следили за ним, как ястребы за добычей. Еще Годфри сказал, что в первый день после полудня Алекс зашевелился, и Мерри что-то ему дала, чтобы он спал и не испытывал неудобства во время путешествия. Герхард протестовал, но Мерри настояла на своем. После этого ему давали какой-то успокаивающий отвар еще несколько раз.
Он не знал, ругать Мерри за это или благодарить. Ему не нравилось, что его усыпляли, но, с другой стороны, если у него так сильно болела голова через два дня после нападения, то можно себе представить, какие невыносимые страдания он испытывал, если не спал. Но теперь он будет бодрствовать и самостоятельно принимать решения, даже если Годфри приведет Мерри и она попытается снова уложить его в постель.
Он как раз балансировал на одной ноге, стараясь попасть второй в брэ, когда в комнату ворвался Годфри. Услышав, что кто-то идет следом за ним, Алекс отказался от непосильной задачи и только прикрыл этим предметом одежды пах. Как оказалось, исключительно вовремя, потому что через мгновение комната заполнилась женщинами. Их было не меньше пяти. Процессию возглавляли Мерри и его сестра Эвелинда, за ними шли две служанки и еще одна женщина, которую Алекс не узнал. Алекс косо взглянул на непрошеных гостей и подумал, что они, должно быть, бежали по лестнице, раз появились так быстро.
Это была последняя мысль, мелькнувшая в его голове, потому что потом вокруг него началось сущее светопреставление. Женщины окружили его, начали обнимать, целовать, поливать слезами, тянуть за руки, отбирать брэ, подталкивать к кровати. И при этом они все одновременно и очень громко говорили. От этого у него еще сильнее разболелась голова.
Алекс и заметить не успел, как у него забрали одежду, уложили в кровать и стали укрывать простынями, наперебой браня за безрассудство. Оказалось, он сам не понимает, что очень слаб и ни в коем случае не должен вставать.
Откуда-то издалека донесся веселый мужской смех, и Алекс устремил полный надежды взгляд к дверям, полагая, что прибыло подкрепление. Стоявший в дверях человек мог быть только Дьяволом из Доннехэда. Алекс всегда считал себя крупным мужчиной. Он был высоким – на полголовы выше всех окружающих. Но этот человек был еще выше и, пожалуй, шире. Его макушка упиралась в верхнюю перекладину дверного проема, и он был достаточно широк, чтобы загородить собой весь выход. Несмотря на внушительные габариты, Дьявол двигался легко, с грацией пантеры. Алекс заметил, что, когда Каллен Дункан вошел в комнату, с насмешкой наблюдая за суетой женщин, шум моментально стих. На его губах была усмешка, но взгляд оставался серьезным, и, наблюдая за ним, можно было легко поверить в то, что люди готовы подчиняться его приказам. Окинув взглядом снующих повсюду женщин, он негромко сказал:
