Золушка и Дракон - Михалкова Елена Ивановна - Страница 2
- Предыдущая
- 2/71
- Следующая
И вдруг у нее вырвалось с приглушенным отчаянием:
– Поэтому мы сюда и приехали! Понимаете?! Это же, – она обвела рукой вокруг, – болото! Тишь, гладь, божья благодать. Никаких компаний, никаких подростков! Все спокойно! А нам больше ничего и не нужно… Вы понимаете?
Сергей понимал. Он понимал, что Матильда – единственный поздний ребенок и что мир для Черниковой с каждым годом все больше полон опасностей, угрожающих ее дочери. Она замечает взгляды, которые взрослые мужчины бросают на Матильду, и ей хочется залепить им глаза, а девочку увести подальше, спрятать от этих отвратительных мужланов, которые смеют так смотреть на ее ребенка. Она слышит смех Матильды, и ей хочется кричать, что она совсем еще маленькая, совсем еще глупенькая девочка, не осознающая силы своего смеха.
Из года в год Черникова привозила дочь в дом отдыха «Рассвет», зная, что здесь их ждет спокойствие и тихий скучный отдых. Все было неизменно, все было привычно, и тем страшнее стал для нее удар.
– Что вы сделали, когда поняли, что Матильда пропала? – спросил Сергей.
– Вызвала милицию – раз, – не задумываясь, ответила Черникова. – Позвонила своим безопасникам – два. Приказала искать в лесу и озере – три. Да, и еще… – она замялась, – в поселок съездила. Думала, может быть, она там с подростками развлекается. Они собираются днем в одном месте на набережной.
– Какой еще набережной? – поразился Бабкин, двумя часами ранее проезжавший поселок и успевший бегло ознакомиться с его географией.
– А! – она пренебрежительно махнула рукой. – Это их пешеходная улица. Лавры Нью-Васюков не дают покоя, вот местные и выдумали, что у них, как во всех приличных населенных пунктах, должна быть своя набережная. Иначе несолидно. И прочие улицы заодно переименовали. Площадь Евросоюза у них теперь есть. Не проезжали через такую? Где сквер с памятником?
– Проезжал, – кивнул Бабкин. – Там я у поселковых хануриков дорогу спрашивал.
– Ну вот. Значит, видели площадь Евросоюза. Но когда я приехала, Матильды с местной бандой не было. Тогда я возвратилась сюда, здесь как раз прочесывали озеро. Спасибо заведующей, она дала людей. Ходили с баграми, на лодке плавали…
Она судорожно вздохнула, но взяла себя в руки и продолжила:
– Потом стемнело, и поиски решили отложить до следующего дня. А в десять Матильда пришла сама.
Сергей быстро записывал, представляя картину происходящего. Итак, девочка убежала на завтрак и не вернулась. Сперва Черникова подумала, что дочь задержалась в главном корпусе. Когда после завтрака прошел час, а Матильда не появилась, она дошла до столовой, заглянула в бильярдную, прошла по этажам, заглядывая в приоткрытые двери. Она уже начала удивляться, но еще не встревожилась. В конце концов, рядом озеро и пруд, день жаркий, дочь могла захотеть искупаться.
Но возле озера Матильды не было. Другие отдыхающие сказали женщине, что девочка не прибегала с утра на пляж.
Черникова побледнела. Она быстрым шагом вернулась в свой коттедж в надежде, что они где-то разминулись с дочерью. Внутри дома все осталось так же, как было, когда она ушла. Матильда не приходила.
Женщина обежала весь лагерь, расспрашивая встречных, но Матильду никто не видел.
И тогда ее охватила паника. Больше часа она металась по лесу вокруг «Рассвета» и звала дочь, пока, наконец, охрипнув, не пришла в себя. Тогда-то женщина и позвонила в службу безопасности своей фирмы, написала заявление в ближайшем отделе милиции и упросила заведующую пансионатом помочь в поисках.
Конечно, никто не отнесся к ее просьбам и страху всерьез. Все знают, на что способны подростки в таком возрасте. «Да вернется она к утру», – лениво пообещали Черниковой в отделении и, как ни странно, почти угадали. Матильда вернулась раньше.
– Она просто постучала в дверь, – сказала Евгения, подливая Бабкину остывший чай. – Я открываю – стоит! Улыбается как ни в чем не бывало, а глаза какие-то странные, сонные. И за косяк держится. Я ее спрашиваю: «Ты где была?!» А она мне: «Заблудилась…»
Затащив дочь в дом, Черникова приступила к допросу. Но Матильда смогла рассказать лишь, что утром, после завтрака, решила немного прогуляться по лесу – и заблудилась. Некоторое время ходила кругами, затем устала и заснула, а проснулась только вечером и каким-то удивительным образом, точно по наитию, вышла к «Рассвету».
– Вы пытались узнать подробности? – спросил Сергей, выслушав это.
Черникова раздраженно всплеснула руками:
– Боже мой, ну конечно! Я расспрашивала ее без конца, пыталась поймать на вранье.
– И что же?
– Она твердит одно и то же: пошла погулять в лес, заблудилась, уснула-проснулась-вернулась. Только вот говорит об этом как-то неуверенно. Лицо у нее и впрямь было опухшее, сонное. И я ей верю. Но вы же понимаете, самое главное – не это!
Черникова ушла в дом и вскоре вернулась с бланками медицинского заключения.
– Ваш друг, наверное, сказал вам об этом? – она положила листы перед Сергеем. – Я сразу же, на следующее утро повезла Матильду в Москву, на осмотр к знакомому врачу. Нужно ведь было удостовериться, что не было изнасилования или половых актов.
Евгения даже не стала понижать голос, и Бабкин сперва почувствовал неловкость, а затем испытал к девушке приступ сочувствия.
– Ничего! – продолжала Евгения, ожесточенно прибивая ладонью заключение к столу. И подтвердила, будто вколачивая бумажные листы в доски: – Ни-че-го!
– Вы так говорите, словно вас это разочаровало, – не удержался Сергей.
– Не болтайте глупостей! – резко оборвала его Черникова. – Я должна была убедиться, что с Матильдой все в порядке, и я в этом убедилась. Если бы ваша дочь начала нести бред о том, что она заблудилась в лесу и весь день проспала под сосной, вы бы и не то проверили.
– Почему же бред?
– Да потому, что я искала ее в лесу, и никого там не было!
– Лес большой…
– Потому что моя дочь не могла бы заснуть, лежа на земле!
– Я слышал, организм подростков…
– Господи, да вот почему! Возьмите, читайте! – Она буквально сунула Сергею под нос верхний бланк.
Он начал читать, продираясь через заросли громоздких медицинских формулировок. Ему не сразу удалось вникнуть в смысл заключения, но когда Бабкин наконец разобрался, то не удержался и негромко присвистнул.
– Вот именно, – сардонически сказала в ответ Черникова. – Вот именно «фью-ить».
Сергей перечитал заключение еще раз, стараясь ничего не упустить. Но вывод получался однозначный: в крови Матильды Черниковой найдены остатки вещества, по своему составу сходного с опиуматами. Результатом воздействия большой дозы этого вещества является продолжительный сон, близкий к бессознательному состоянию, после которого человек не помнит событий, предшествовавших приему средства, и легко подвержен внушению. «Вероятна частичная амнезия с последующим замещением утраченных воспоминаний навязанными извне», – прочел Сергей.
– Анализ делали три дня, я получила его позавчера, – добавила Черникова.
– Вы уверены, что врачу можно доверять?
– Трем врачам, – поправила она. – Да, можно. Это солидный медицинский центр, у меня нет оснований им не верить.
Сергей немного поразмыслил.
– Получается, – медленно начал он, по привычке подытоживая собственные мысли, – что ваша дочь ушла утром, затем при каких-то обстоятельствах выпила это средство… Кстати, она его выпила? Или вколола? Как его принимают?
– Разумеется, не вколола! – оскорбилась Черникова. – Она даже вида шприца боится! Врачи говорят, выпила.
– Значит, выпила – и уснула. Затем проснулась в лесу и пошла домой, не помня, что с ней случилось. Где одежда, в которой она была? Обувь?
– Я уже все отправила на экспертизу. В частном порядке.
Сергей уважительно посмотрел на нее.
Матильда забежала на веранду, остановилась у приоткрытой двери, стряхивая с волос длинные сосновые хвоинки.
– Мам, я в дом пойду. А вы со мной будете разговаривать? – простодушно обратилась она к Бабкину. – О том дне, когда я уснула, правда? Вы врач?
- Предыдущая
- 2/71
- Следующая
