Освобождение шпиона - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 11
- Предыдущая
- 11/91
- Следующая
— Жить захочешь — пойдешь и ножками! — хмыкнул Леший и уже другим голосом приказал: — Середов и Полосников, за вами обследование и картографирование этой линии! А сейчас все вперед!
Легкой трусцой группа направилась вдоль тоннеля. Он резко спускался вниз, потому передвигаться было нетрудно. Воздух сухой и спертый, но для дыхания его вполне достаточно. Через час они поравнялись с небольшим составом: электрическая дрезина с четырьмя вагонетками. Одна перевернулась и сошла с рельсов.
— Это вспомогательный тоннель, — сделал вывод Леший. — По этой ветке перемещали какие-то грузы, скорее всего, строительные. Возможно, он и ведет к Хранилищу.
Они сделали привал, подкрепились сухим пайком и горячим чаем. С собой всегда брали не предусмотренную инструкциями фляжку с коньяком, но ее использовали только в случаях действительной необходимости. Потом доложились дежурному о продолжении движения.
— Что там у вас? — поинтересовался тот. — Говорят, вы вскрыли заброшенную ветку «Метро-2»?
— Кто говорит? — поднял бровь Леший.
— Огольцов доложил самому Директору! Мол, обнаружен секретный объект сталинской эпохи… «Метро-2»!
— Это Рыженко, — усмехнулся Леший. — Слышал звон, да не знает, где он. Зато свою роль выпятил, может, благодарность получит… Не вскрыли мы «Метро-2», и никому я об этом не докладывал. Грузовая ветка с узкоколейкой, пустые вагонетки, — это да. Но мы еще на полпути…
Группа продолжила движение. Через некоторое время рельсы кончились, на бетонном полу валялись лопаты, ведра, кучи окаменевшего бетона… Потом кончилась бетонная облицовка — они вышли в сырой, похожий на средневековые копи, широкий коридор, пробитый в обычном грунте. А вскоре наткнулись на давний, слежавшийся завал.
Пыльченко включил сканер, провел замеры.
— Пятьдесят метров сплошняком, — доложил он. — Грунт плотностью 75. Камни, осколки бетона. Без специальной техники не вскроешь!
Леший задумался, достал карту, всмотрелся в отмеченную крестиком синюю жилку водовода с кирпичным коридором. Ветеран подземных подразделений Первухин указал ее как один из ориентиров. Потом он с севера на юг проходил двойное русло Москвы-реки. Потом миновал два мощных бетонных тоннеля. И там сразу спуск на шесть метров, а потом вертикальная штольня, та самая труба со скобами…
Включив GPS-навигатор, он определил местонахождение группы и, привязываясь к ориентирам, проложил новый маршрут.
— Возвращаемся! — наконец, приказал он. — Разделимся и поищем другие пути…
— Ты тоже слышишь, Рудин?
— Что?
— Стук этот. Tax-тах-тах.
Рудин поднял голову и замер, прислушиваясь.
— Точно! — он посмотрел удивленно на Лешего. — Будто машина. Или это… Трактор работает… Да?
Леший махнул рукой: не останавливайся, пошли. Луч фонаря рисовал в темноте белый столб, наполненный кружащимися частичками пыли, которую они с Рудиным подняли своими рифлеными ботинками. Иногда там пролетали какие-то мелкие насекомые, похожие на белые бесформенные хлопья, как снег или пепел. Летающих насекомых на такой глубине Леший никогда не видел. Наверное, если показать такую козявку какому-нибудь специалисту-инсектологу тот сходу накатает докторскую диссертацию и прославится на весь инсектологический мир. И полезут они сюда пачками, кафедрами и факультетами, и с ними всякая журналистская шушера полезет, а следом рванут уже все остальные. И вся первозданность накроется медным тазом… Нет уж, пусть лучше эти козявки летают себе здесь, в тишине и спокойствии.
— Не знаю, — сказал Леший. — Машина, трактор или какой-нибудь придурок сидит под землей и бьет в барабан. Но что-то здесь есть.
Рудин остановился и поднял кверху палец в перчатке.
— О! А теперь пропал! Слышите?
Далекий механический стук, доносившийся словно ниоткуда, настолько тихий, что его можно принять за стук собственного сердца или другие шумы в организме, — он внезапно прервался.
— Уже раз третий то стучит, то замолкает, — сказал Леший. — Пошли, не стой. Нам сегодня эту ветку надо до конца пройти, чтобы потом время не тратить.
Рудин, не меняя удивленного выражения лица, отправился за ним следом. Это было северное ответвле- ние штольни, которая шла от синего водовода — одного из ориентиров по пути к Хранилищу — мифическому или реальному. Всего таких ответвлений он насчитал шесть — если, конечно, у каких-то нет собственных ответвлений. Пока что пройдена только одна ветка длиной в полтора километра. Пыльченко с Середовым и Зарембой топчут вторую. Это — третья. Позади больше двух километров, а конца-края ей пока что не видно. Что Лешего, если честно, совершенно не напрягает, даже наоборот.
— Так серьезно, что это такое может быть, а, товарищ майор?
— Понятия не имею.
Рудин прошел несколько шагов молча, потом спросил:
— Может, где-то тоннель под метро бьют или что-то в этом роде?
— Ты охренел, Рудин. Сто восемьдесят метров глубина — какое тут тебе может быть метро?
— Так они, может, и выше бьют, просто мы их слышим…
— Нет. Сверху мы бы ничего не услышали, через эту глину ни один звук не пробьется. Стук где-то тут, поблизости…
— Может, шпионы в Кремль пробираются… — Рудин на всякий случай улыбнулся.
— Инопланетяне, — подсказал Леший.
Судя по показаниям GPS-навигатора, они находились в районе «Адской щели», выше ведущего к ней главного тоннеля с рельсами, который соединяется с верхним уровнем вертикальной шахтой — Леший прозвал ее про себя «Бухенвальд», сам не зная почему. Наверное потому, что высокая и широкая, чем-то трубу в крематории напоминает… Вообще он любил придумывать названия всяким новым местам, которые открыл. Путешественник какой-нибудь находит неизвестный остров в море, — и дает ему имя, какое сам придумает. И все потом будут называть остров именно так, а не иначе, и на картах его пометят этим названием. Так и здесь.
Только, если без ложной скромности, Леший не остров открыл, а целый архипелаг или даже континент. Подвал какой-нибудь или бункер — это да, такие островки в подземном мире. А здесь — целых шесть веток, и шахта «Бухенвальд», которая где-то совсем рядом, и нижний тоннель с ответвлениями и «Адской щелью». И все это он имеет полное право назвать как ему заблагорассудится. Нижняя Москва типа. Под-Москва. Ха, тогда Подмосковье какое-то получается!.. А вот еще — Глинка. Ну, потому что глина. Как тогда будут говорить: пошли в Глюку закинемся? Стоп, такой композитор, кажется, был — Глинка звали… Ага. И речка Неглинка есть. Глинка — Неглинка… Не то. Как еще можно назвать? Вот: Америго Веспуччи якобы открыл Америку и дал ей свое имя — чем не пример?.. Лешья Страна. Страна Лешия. Дешевка. Синцовка. Не звучит. А если назвать — Амирика? В честь того, что он Амира здесь победил, а?..
Но эта идея ему сразу не понравилась. С какой стати он будет кровавого гада увековечивать, спрашивается? Лучше назвать именем какого-нибудь хорошего человека. Вот Пуля, например… Леший даже улыбнулся, когда представил, как на сегодняшнем свидании сообщит своей девушке, что назвал в ее честь добрый гектар подземной Москвы со всякими ржавыми лужами и загадочными летающими козявками. Тоннель имени Пули. Сдохнуть на месте…
— Чего это вы смеетесь, товарищ майор? — спросил Рудин.
— Это я так, о своем, — ответил Леший и погасил улыбку. — Смотри по сторонам внимательней. Скоро должна быть шахта.
Но шахты все не было. На некоторых стенах отчетливо видны следы проходческого бура — зигзаги и спирали. Бурили в сороковых-пятидесятых годах, Леший в этом не сомневался. Он судил по состоянию опорных свай, у которых отшил только внешний слой, не больше 4 сантиметров. В более поздний период деревянные опоры уже не использовались, тем более в Москве, с ее возможностями и богатым метростроевским опытом. В тоннеле обнаружилось немало всякого бумажного и прочего мусора: полуистлевшие сигаретные пачки, упаковки из-под продуктов, осколки бутылок, обрывки газет, где почти ничего уже нельзя разобрать, рваные сапоги и даже две монеты — 2-копеечная чеканки 1937 года и гривенник 48-го.
- Предыдущая
- 11/91
- Следующая
