Богиня весны - Каст Филис Кристина - Страница 1

• 1/77
• Следующая

— Даже среди прелестных дриад твоя дочь сияет, моя леди, — сказала Эйрин, не глядя на меня.

Она улыбалась Персефоне горделивой материнской улыбкой и не заметила, как сжались мои губы в ответ на ее слова.

— Она воплощение самой весны, и даже красота нимф не может состязаться с ее великолепием.

Услышав это, Эйрин сразу перевела взгляд на мое лицо. Преданная нянюшка слишком долго знала меня, чтобы ошибиться в моем тоне.

— Дитя чем-то тебя тревожит, Деметра? — спросила она негромко.

— Разве может быть иначе? — огрызнулась я.

Молчание Эйрин дало понять, что она задета. Я переложила золотой скипетр из правой руки в левую и потянулась вперед, чтобы коснуться ее, прося прощения. Как обычно, она стояла у моего трона, готовая услужить в любую минуту. Но конечно, она была гораздо большим, нежели просто старая няня или служанка. Она была моей наперсницей и самым преданным советником. И в этом качестве она заслуживала уважения, а я заговорила с ней слишком резко.

Ее выразительные серые глаза смягчились при моем прикосновении.

— Не хочешь ли вина, великая богиня? — спросила она.

— Для нас обеих.

Я редко улыбалась, но она всегда понимала меня и мое настроение, и потому частенько нам достаточно было лишь обменяться взглядом.

Пока Эйрин распоряжалась, чтобы принесли вина, я смотрела на свою дочь. Маленький луг в Нисе был подходящим местом, чтобы провести там не по сезону теплый день. Персефона и сопровождавшие ее древесные нимфы дополняли красоту природы. Хотя день был чудесным, деревья, окружавшие луг, уже начали понемногу терять летнее убранство. Я наблюдала, как Персефона грациозно кружилась под древним кленом, пытаясь поймать налету падающие яркие листья. Нимфы составили богине компанию и тоже старались остановить водопад оранжевых, алых и бурых листков.

Как обычно, Эйрин была права. Лесные дриады выглядели воздушными и хрупкими. Каждая выглядела как произведение искусства. Нетрудно было понять, почему многие смертные находили их неотразимыми. Но в сравнении с Персефоной их красота казалась земной, грубой. В ее присутствии они превращались в обычных домашних рабынь.

Волосы моей дочери сияли роскошным махогоновым цветом. Я не переставала удивляться этому красно-коричневому оттенку, ведь у меня волосы очень светлые. Ее волосы не завивались в локоны, как мои косы цвета спелой пшеницы, — они падали густыми блестящими волнами до мягкого изгиба ее талии.

Почувствовав мой изучающий взгляд, Персефона весело помахала мне, прежде чем поймать очередной лист. Ее лицо было безупречно. Огромные фиолетовые глаза обрамляли арки бровей и густые черные ресницы. Губы Персефоны были соблазнительными, манящими. Ее тело было стройным, гибким.

— Вино, моя леди. — Эйрин поднесла золотой кубок, наполненный прохладным вином солнечного цвета.

Я задумчиво сделала глоток и высказала вслух свои мысли, зная, что Эйрин сохранит их в тайне.

— Разумеется, Персефона нежна и прелестна. И почему бы ей не быть такой? Она все время проводит, играя с нимфами и собирая цветы.

— Она также устраивает славные пиры.

Я весьма не божественным образом фыркнула в нос.

— Я отлично знаю, что она создает кулинарные шедевры, а потом часами обсуждает все эти блюда с… — Я небрежно махнула рукой в сторону дриад. — С этими полубогами.

— Но ее так любят…

— Она слишком легкомысленна, — возразила я.

Я закрыла глаза и поежилась, потому что в мое сознание сквозь суету мыслей проник и зазвучал настойчиво, как колокол, чей-то голос: «Прекрасная богиня полей, плодов и цветов, сильная и справедливая, помоги духу нашей матери, без отдыха блуждающему в царстве тьмы, не имея успокоения…»

— Деметра, что с тобой? — Заботливый голос Эйрин прорвался через эти мольбы, заставив чужую мысль развеяться, как пыль на ветру.

Открыв глаза, я встретила ее взгляд.

— Это уже слишком… и все не кончается!

Пока я говорила, в моей голове зазвучало сразу множество голосов: «О, Деметра, мы взываем к тебе и просим за всех наших сестер, ушедших в загробный мир, мы просим утешения богини… О, грациозная богиня, дарующая жизнь и урожаи, я умоляю снизойти к моей возлюбленной супруге, прошедшей через ворота Подземного мира, она страдает сверх всякой меры и не находит успокоения…»

Усилием воли я отгородилась от этих бесконечных жалоб.

— Надо что-то делать с Гадесом. — Я говорила решительно и холодно. — Я вполне понимаю смертных. Их просьбы обоснованны. Но дело в том, что не существует богини Подземного мира! — Я встала и от огорчения начала ходить взад-вперед. — И что я могу сделать? Богиня плодородия не может оставить собственные владения и отправиться в мир мертвых!

— Но умершие молят о прикосновении богини, — сказала Эйрин.

— Им нужно куда больше, чем прикосновение богини. Они нуждаются в свете и заботе, и… — Я умолкла, услышав радостный смех Персефоны, разнесшийся над лугом. — Они нуждаются в дыхании весны.

— Но ты же не подразумеваешь свою дочь?

— А почему бы и нет? Свет и жизнь следуют за этим ребенком. Она — именно то, что необходимо в стране теней!

— Но она так молода!

Я почувствовала, как смягчается мой взгляд, устремленный на Персефону, прыгавшую через узенький ручеек, проводящую рукой по последним, увядающим полевым цветам. Их стебли сразу же выпрямлялись, наполнялись соками и пышно расцветали. Несмотря на свои ошибки, Персефона была так прелестна, так полна весельем и жизнью… Конечно, я любила ее всем сердцем. Я часто гадала, не моя ли собственная излишняя привязанность мешала ей повзрослеть и стать богиней в собственных владениях. Я расправила плечи. В последний раз я буду учить свою дочь летать.

• 1/77
• Следующая