Правда или последствия - Тор Анника - Страница 18

• Предыдущая
• 18/19
• Следующая

В ту субботу мы с Антоном ездили к бабушке. Мы всегда навещаем ее в День всех святых. Папа тоже приезжает, и мы вместе ходим на кладбище и зажигаем свечку на дедушкиной могиле. Ночуем мы у бабушки, а в воскресенье вечером папа отвозит нас домой.

День выдался туманный, деревья, памятники, люди, медленно ходившие между могилами, — все было окутано влажной серой дымкой. Под фонарями туман казался белым и плотным.

Когда я была маленькой, Антон пугал меня привидениями и духами, и я боялась даже на секунду выпустить папину руку. В эти сказки я больше не верю, но на кладбище мне стало не по себе и захотелось быстрее уйти оттуда. У дедушкиной могилы я расплакалась. Бабушка обняла меня, вид у нее был такой, словно она, того гляди, сама начнет плакать. Мне было стыдно, ведь бабушка подумала, что я плачу из-за дедушки.

Вечером папа повел нас в ресторан. Он всегда так делает, и мы можем выбрать, в какой ресторан хотим пойти. Мы, как обычно, выбрали итальянский. Я заказала лазанью, но съесть ее не смогла. Она была очень вкусная, только мне кусок не шел в горло. Папа расстроился, что деньги — и немалые — заплачены зря. Вслух он ничего не сказал, но это было видно. Антон доел мою порцию.

Вернувшись домой, я сразу спросила у мамы:

— Кто-нибудь звонил?

— Звонил? — переспросила мама со странной усмешкой. — Нет, никто не звонил.

Она была бледной и непричесанной, а все пепельницы в доме были набиты окурками.

— Как папа? — спросила она, стараясь говорить бодро. — Как бабушка? Как дела у Ингрид?

Ингрид — это новая папина жена. Можно подумать, маму действительно интересуют ее дела.

— Ее с нами не было, — ответила я. — И слава богу.

Мама улыбнулась и погладила меня по голове.

— Нора, Нора, сказала она. — Что бы я без тебя делала?

А я крепко ее обняла.

Сегодня утром в классе было необычно тихо. Никакой музыкальной минутки. Гунилла сидит и молча смотрит на ребят. Те, кого не было на вечеринке, ничего не понимают. Они крутятся за партами, переглядываются, качают головой.

Парта Карин пустует.

Я боялась того, что вот-вот должно было произойти, тех слов, которые нам собиралась сказать Гунилла. И мечтала, чтобы это случилось поскорее — любые слова лучше, чем эта гулкая тишина.

Наконец Гунилла нарушила молчание.

— Вчера я разговаривала с мамой Карин, — сказала она.

Сабина издала тихий звук, словно у нее перехватило дыхание. Фанни сидела с невозмутимым видом, но ее руки, рисовавшие что-то на листочке, дрожали.

— Карин больше не вернется в наш класс, — сказала Гунилла. — После всего, что произошло на вечеринке в пятницу. Она перейдет в другую школу.

— Школу стриптиза, — ухмыльнулся Тобиас.

— Заткнись, не смешно! — оборвала его Сабина.

— Ладно, не буду, — сказал Тобиас.

— Не могу передать, как меня огорчило все происшедшее. Надеюсь, вас тоже.

Я подняла глаза и встретилась взглядом с Гуниллой. Несколько секунд она смотрела мне прямо в глаза. Потом кивнула мне и спросила:

— Кто-нибудь хочет что-то сказать?

Но тут в дверь постучали. Гунилла посмотрела на часы и слегка нахмурилась: тот, кто постучал, очевидно, пришел не вовремя.

— Войдите! — крикнула она.

Дверь открылась, на пороге стояла мама Карин, одетая в серо-бежевое пальто. Гунилла подошла к ней, и они, понизив голос, обменялись несколькими фразами.

— Это мама Карин, — сказала Гунилла. — Она пришла за ее вещами.

Когда мама Карин проходила мимо меня, я потупилась. Я не могла смотреть ей в глаза.

Гунилла показала место Карин и стояла рядом, пока ее мама складывала вещи. Среди книг Гунилла отобрала учебники, принадлежавшие школе.

Никто не говорил ни слова, и скоро тишина сделалась невыносимой.

— Я… мы не были на вечеринке, — сказала Эмма. — Там было только несколько человек.

Мать Карин повернулась к Эмме. Не скажу, что она улыбнулась, но выражение лица у нее, во всяком случае, было дружелюбным.

— Кто здесь Фанни и Сабина? — спросила она у Гуниллы.

— Пусть они сами за себя ответят, — сказала Гунилла.

Фанни подняла руку с самым независимым видом, Сабина тоже подняла руку, но взгляд ее не отрывался от крышки парты.

— Я просто хотела на вас посмотреть, — сказала мама Карин. — Посмотреть, как выглядят девочки, которые способны сделать такое.

И тут Сабина не выдержала. Громко всхлипнув, она выбежала из класса, закрывая руками лицо.

Майя привстала за партой, словно хотела догнать Сабину.

— Оставь ее, — сказала Гунилла. — Я думаю, сейчас ей нужно побыть одной.

Мать Карин подошла ко мне. Она вынула из сумочки маленький сверток и положила его на парту.

— А вот и Нора, — сказала она. — Насколько я понимаю, это твое.

После уроков Сабина догнала меня на лестнице.

— Нора, — проговорила она, запыхавшись, — можно мне пойти сегодня к тебе?

Услышав эти слова два месяца назад, я была бы вне себя от счастья.

— Нет, — ответила я. — Я занята.

— Ну пожалуйста! — под пудрой следы слез были незаметны, но глаза Сабины блестели и казались больше обычного.

Я не хотела, сказала она. — Я не думала, что так получится. Веришь? Мне нужно с тобой поговорить.

— Завтра, — сказала я.

Она кивнула. Тобиас, Эмиль и Фанни спускались по лестнице. Фанни взяла Сабину за руку.

— Не дрейфь! — сказала она.

— Завтра? — переспросила меня Сабина.

— Да.

Они пошли вниз по лестнице. Я вынула сверток, оставленный мамой Карин, и открыла его.

Там лежал черный бюстгальтер.

В нашей прихожей часто бывает кавардак, но сегодня здесь творилось что-то невообразимое. Я чуть не споткнулась о сваленные возле двери пакеты с какими-то вещами, кажется, одеждой. Рядом с ними стояли барабаны Феликса.

Тихонько закрыв за собой дверь, я прошла к телефону, набрала номер и стала ждать. Один, два, три, четыре, пять сигналов. Я уже хотела отключиться, когда трубку, наконец, сняли.

— Квартира семьи Эрикссон.

— Извините, Карин дома? — спросила я.

— Кто ее спрашивает? — поинтересовалась мама Карин.

Я не решилась назвать себя. Я положила трубку.

Телефон тут же зазвонил. Сердце у меня в груди подпрыгнуло. Вдруг Карин услышала звонок и поняла, что это я?

— Алло, Нора у телефона, — сказала я.

— Привет, Нора, — услышала я голос Феликса. — Мама дома?

— Подожди минутку, — сказала я. — Мама, это Феликс.

Мама вышла из комнаты с зубной щеткой в одной руке и пеной для бритья в другой. Взяв трубку, она приготовилась слушать.

— Нет, — ответила она через мгновение. — Нам не о чем говорить… Нет, я сказала! Я упаковала твои вещи. Можешь приехать вечером и забрать их. Если не заберешь, я выставлю их на лестницу. Или отдам бездомным.

Куки подошла ко мне и завиляла хвостом.

— Сейчас, Куки, — отозвалась я. — Сейчас пойдем гулять.

— Плевать я на это хотела! — закричала мама в трубку. — Я не хочу больше слушать твое вранье!

Она бросила трубку на рычаг.

— Привет! Как дела? — обратилась она ко мне.

Тут она заметила черный бюстгальтер, торчавший у меня из кармана.

— Что это? — спросила она.

Я вытащила бюстгальтер. Если уж рассказывать — так обо всем.

— Вот это размер! — засмеялась мама. — Откуда он у тебя?

— Я взяла его в магазине. А потом отдала Карин.

— Как это? — не поняла мама. — Что ты имеешь в виду? Как взяла? Зачем?

— Пойдем, я тебе расскажу. Только это долго. Давай сядем куда-нибудь.

• Предыдущая
• 18/19
• Следующая