Я все еще мечтаю о тебе... - Флэгг Фэнни - Страница 26

Мэгги понимала, что если вдруг она победит, то впереди приз в несколько тысяч долларов и бесчисленные передачи на телевидении. За один вечер она станет национальной знаменитостью, и ее жизнь изменится навсегда. Но самым важным для Мэгги было другое. Она сможет объехать всю страну и рассказать о том, как прекрасен их штат, какие прекрасные люди в нем живут. Однако произошло нечто непредвиденное, и шанса ей не представилось.

Мэгги была подавлена сообщением Дэвида, но хотя бы узнала наверняка, и больше можно об этом не думать. А если случится худшее и «Гребешок» разрушат, то, слава богу, она этого не увидит.

Она посмотрела на часы. Пора на работу. Желания не было никакого, но как-никак это ее последний рабочий день. Она не скажет Этель и Бренде, что Бебс получила контракт. Зачем портить им выходные. Сами скоро узнают.

Этель не было, она еще не вернулась из салона красоты. По пятницам она делала прическу и выщипывала брови. Бренда с Мэгги сидели вдвоем, и Мэгги воспользовалась случаем и попробовала снова намекнуть на скорую разлуку. Она достала из ящика пилочку для ногтей и принялась полировать ногти, дабы выглядеть легкомысленно.

— Слушай, Бренда, — сказала она, разглядывая свои руки, — тебе никогда не хотелось все это бросить?

Бренда посмотрела на нее удивленно:

— В смысле, торговлю недвижимостью? Каждый день хочется.

— Нет, я имею в виду вообще… все, понимаешь?

Бренда молчала. Мэгги продолжала:

— Я не считаю, что это говорит о слабости или трусости человека. Просто иногда можно до того устать, что продолжать нет сил. Что ты об этом думаешь?

Не ответив. Бренда встала и плотно закрыла дверь. Затем села на место и уставилась прямо в глаза Мэгги.

— Мэгги, могу я спросить тебя как друг?

Мэгги вдруг занервничала и подумала, не слишком ли далеко она зашла. Но сказала:

— Да.

— И ты мне ответишь правдиво?

— Если смогу, Бренда, то да.

— Ты думаешь, мне нужно сделать операцию по уменьшению желудка?

— Что?

— Ты думаешь, мне нужно сделать операцию по уменьшению желудка?

Мэгги ощутила облегчение, но вместе с тем разочарование.

— А-а… Даже не знаю, дорогая. А что Робби думает?

— Говорит, я еще не настолько толстая, чтобы делать операцию. Что мне нужно только захотеть, и я похудею. Но это не так. Похудеть я могу. Только потом снова разъедаюсь. Я собираюсь тайком пойти в больницу и вырезать себе желудок, а ей не говорить, пока все не закончится, но если мне повезет, то я умру на операционном столе. Вот тогда она действительно разозлится. — Бренда вздохнула. — А умру, так умру… кому до этого дело? Меня достало питаться как кролик.

— О господи. Бренда, не надо так. Тебя столько людей любит, всем будет тебя страшно не хватать. Вот я — другое дело. Меня никто не любит как тебя.

Бренда отмахнулась:

— Ну да, Мэгги, тебя никто не любит, конечно. Каждый мужик в городе будет биться в истерике, коли с тобой что случится.

— Неправда, Бренда. Не понимаю, почему ты так говоришь.

— Потому что это правда! Ты можешь заполучить любого — только пальчиком помани. Робби рассказывала, что доктор Томейхилл мечтает поужинать с тобой. А он ведущий хирург. Знаешь, сколько они получают? Хватай его, пока не поздно.

— Бренда, не увиливай от темы. Ты же не станешь делать операцию, не сказав Робби, правда?

— Да нет, конечно, но я об этом думала, так и знай. Я пыталась ей объяснить, что ем вовсе не много. Просто у меня более медленный обмен веществ, чем у нее. Да разве Робби переубедишь. Она медсестра, а медсестрам кажется, что они умнее всех.

Она помолчала, глядя на Мэгги.

— Впрочем, забудь о докторе Томейхилле. Держись подальше от профессиональных медиков, они хуже, чем гвоздь в заднице. Уж поверь мне.

Мэгги вздохнула. Ясно, с Брендой разговаривать бессмысленно. Невозможно ни на что намекнуть. Жаль, но, увы, Бренду ждет такой же сюрприз, как и всех прочих.

Тут дверь с грохотом распахнулась и в комнату, что-то яростно выкрикивая, ввалилась Этель. Мэгги с Брендой вскочили. Долго гадать, по какому поводу крик, не пришлось. Волосы у Этель были не привычного приятного светло-лилового оттенка, а скорее цвета варенья из черного винограда.

— Что случилось? — спросила Бренда.

— Что случилось? Я тебе скажу, что случилось. Новенькая, которую наняла Люсиль, не сумела прочитать, что написано на коробке, вот что случилось. Я говорю: «Господи, Люсиль, мне плевать, нелегалы на тебя работают или наши, но должна же ты убедиться, что они понимают по-английски, прежде чем подпускать их к людям». Надеюсь, хоть ко Дню благодарения краска сойдет.

— Этель, не так уж это кошмарно смотрится, — попыталась утешить ее Мэгги.

Однако смотрелось кошмарно.

День подходил к концу, а Дэвид думал о разговоре с Мэгги и все сильнее хмурился. Он не знал, в чем дело, но чувствовал: что-то тут не так. Мэгги ни словом не обмолвилась о той женщине из другого агентства, но тон, которым были сказаны последние слова, был красноречивее самих слов. Около половины четвертого он поднял трубку и позвонил адвокату с нижнего этажа.

— Привет, Алекс. Мы подписали контракт с женщиной из агентства по торговле недвижимостью в Бирмингеме?

— Как раз готовлю, а что?

— Не подписывай.

— Почему? Все говорят, она лучший агент в городе.

— Может, и так… но не надо. Я хочу, чтобы ты заключил контракт кое с кем другим. Давай воспользуемся услугами Маргарет Фортенбери из агентства «Красная гора». Она знает и дом, и окружение и наверняка не подведет. Хорошо?

— Ну… хорошо. Ты босс. Как угодно, но скажу тебе прямо, эта Бингингтон будет недовольна. Она только что прислала нам прекрасное предложение, она урезает свои комиссионные и дает нам большую скидку.

Дэвид продолжил:

— И еще. Будешь говорить с Маргарет, скажи, что ты наводил о ней справки и слышал, что она лучший агент в Бирмингеме. И скажи — мы хотим, чтобы она лично занялась продажей. Хорошо?

Алекс вздохнул:

— Ладно, позвоню, но говорю тебе, Бингингтониха не обрадуется.

После звонка Дэвида Алекс достал контракт с Бебс Бингингтон по дому Далтонов в Бирмингеме. Звонить этой особе он побаивался. Может, ограничиться электронным письмом? Боссу он этого не сказал, но в последней телефонной беседе Бебс весьма определенно пообещала, что он «хорошо проведет время», коли наведается в Бирмингем. Так что сообщить по телефону будет все-таки более по-джентльменски, и Алекс неохотно набрал номер, но механический голос объяснил, что абонент недоступен, однако можно оставить сообщение. Алекс не хотел оставлять плохие вести на автоответчике, тем более под выходные, и повесил трубку. Сегодня дозваниваться уже бесполезно, к тому же ему нужно уйти пораньше, чтобы повести детей калядовать. Ладно, позвонит обеим — Бебс и Маргарет — в понедельник. Один день погоды не сделает.

Бебс давно положила глаз на «Гребешок». Одна строительная компания хотела заполучить это место под строительство, и последние несколько месяцев Бебс обрабатывала нью-йоркского адвоката комбинацией из сладких речей, обещаний и беспрерывного давления, пока не добилась желаемого. У нее уже была наготове супружеская пара, которая разыграет спектакль с покупкой.

Конечно, Бебс знала, что, как только дом снесут, снобы, кичащиеся своим историческим зданием «на горе», тотчас поднимут вой, но ей было наплевать. Подумаешь, какая-то горстка старых докучливых динозавров, цепляющихся за прошлое. Они думают, эти дома что-то значат как памятники… Обветшалая, вышедшая из моды груда кирпичей, которую нужно снести, вот что такое эти дома. Так к черту старикашек.

К полудню субботы Мэгги упаковала все кастрюли и сковородки в одну коробку, а посуду в другую. Оставалось решить, что надеть завтра на крутящихся дервишей, чтобы все прочее сложить для любительского театра. Мэгги минут десять гоняла туда-сюда вешалки в платяном шкафу, пока не выбрала черный парчовый костюм от Армани с зеленым шарфом «Гермес», простые жемчужные серьги и черные замшевые туфли от Стюарта Вейсмана. Потом порылась в верхнем ящике в поисках черных колготок — вроде была новая пара, — но, найдя упаковку, с раздражением увидела, что ошиблась с размером. Наверное, схватила, не поглядев. «А» ей будет мал. Жалко на один раз покупать новые, но что делать. Нельзя же надеть колготки телесного цвета со строгим черным вечерним костюмом.