На южном фронте без перемен - Яковенко Павел Владимирович - Страница 26

• Предыдущая
• 26/112
• Следующая

Меня гораздо больше нервировало отсутствие старшины. В штабе неофициально сказали, что прапор ушел в запой. И находится вне части. Это было и раньше, к этому все привыкли. Однако как вовремя! Вот только мы приехали, и в этот момент он и исчез. Когда он нам больше всего нужен — его нет!

В общем, мы с Рустамом решили пока свалить все наше порушенное хозяйство в каптерку, а затем уже приступить к его очистке и сортировке. И вот тут меня и поджидала первая, и самая главная, неприятность…

— Дивизион! Равняйсь! Смирно!! — сегодня послеобеденный развод проводил Шевцов, а не Бабаян.

Вообще, я заметил, что после того, как он стал начальником штаба, стал заметно чаще нервничать. Когда Шевцов был командиром минометки в первом батальоне, то я его постоянно видел довольным и улыбающимся. Сейчас веселья поубавилось.

Шевцов вызвал из строя Зариффулина.

— Так, лейтенант, — сказал он ему, — набирай десять человек, и отправляйтесь охранять третий городок. Там почти никого не осталось. Всех в поле забрали. Так что это будет твоя задача надолго.

Рустам развернулся, и подошел к нам. Он мрачно, исподлобья, осмотрел ряды, и начал резко, в своей обычной манере, выкрикивать фамилии тех, кто уйдет с ним. Нетрудно сообразить, что забрал он самых сообразительных и дисциплинированных.

Я сник. Да что там говорить! В животе у меня стало холодно и пусто, несмотря на то, что я только что пообедал. Шутка сказать: ведь я теперь оставался на хозяйстве совершенно один!

Наверное, Шевцов понимал, что бросать на меня одного всю батарею не стоит. Он сказал, что временно, пока не появится Ахмед, старшиной нашей батареи будет прапорщик Сайгидов.

Ну… Это совсем другой дело. Дышать мне сразу стало легче.

Рустам прямо с плаца отправился на выполнение задачи, тех бойцов, что у меня оставались, забрали в столовую и наряд по батарее, и я остался почти один.

— Вот бойцы, — показал мне Шевцов, (они были из батареи Томского), сегодня с 21.00 заступишь с ними на охрану городка. До шести утра. А потом к десяти часам прибудешь в часть. Сам проверю.

Я криво усмехнулся:

— А право стрелять в нарушителей у меня есть?

Я знал, о чем спрашиваю. У меня не было сомнений, что аборигены будут шнырять по территории нашей части, несмотря на все режимы. Здесь был самый короткий путь из одного района города в другой. Обходить наше расположение хотели немногие. Большинство, особенно шпана, предпочитали идти напрямую. Именно их я и имел в виду.

Отношения у меня с ними были хуже некуда. И если честно, один раз я даже на всякий случай брал с собой домой пистолет, из-за чего мне потом здорово влетело от Шевцова.

— Нет, права стрелять у тебя нет, — ответил начальник штаба.

— И на хрена мне тогда с оружием ходить? Может, лучше как Махатма Ганди, одеть белые одежды и всех призывать к миру?

Шевцов демонстративно зевнул.

— Это если тебя убивать будут, тогда можешь стрелять, — снизошел он до меня. — И никак иначе.

— Спасибо за заботу, — съязвил я в ответ, но он уже не обращал на меня внимания.

Самым первым признаком осадного положения в нашей части служил наряд на КПП. Им выдали автоматы, заставили надеть каски и бронежилеты. На крыше сидел скучающий пулеметчик. Ему, вообще-то, было полегче, чем остальным. Он за пулеметом лежал, а не стоял с ним. Скорее всего, в этой позе он чаще спал, чем бодрствовал, но это никто не проверял.

Я зашел в дежурку, где Толя Назаров выдал мне табельное оружие — пистолет Макарова, и постарался поскорее спровадить. Я не обиделся: Толя пытался уснуть в своем закутке, и выкраивал для этого любое свободное время. Он стоял на своем посту уже несколько дней, и глаза у него стали красные как у кролика.

Дверь штаба захлопнулась за мной. Меня выбросили из света во мрак. Я глубоко вздохнул, и отправился в казарму к Томскому, за своим нарядом.

В темноте кто-то шарахался туда — сюда. Это бесцельно двигались «молодые» из местных. Попали они в дивизион, прямо скажем, не совсем вовремя. Сейчас никому до них не было дела.

Основная масса офицеров и прапорщиков не вернулась из-под Первомайского, Зариффулин ушел охранять третий городок, Поленый и Томский куда-то исчезли. Куда, я даже и не знал. Где-то по части шарахался Садыков, но чем он занимается, я не имел ни малейшего представления. Логман пропал из виду.

Двое офицеров стояли в бессменном карауле.

И кто должен был заниматься этим стадом? Я? Ну уж нет, увольте. Только этого мне не хватало! Достаточно того, что меня отправили каждую ночь патрулировать городок, что в условиях нашего «проходного двора» было не самым безопасным занятием. В карауле было гораздо безопаснее. Там хоть стрелять можно.

В общем, целая толпа молодых дагов была предоставлена сама себе. Их, конечно, распределили по подразделениям, но толку-то!…

В караул не отправишь, на кухню не пошлешь. Дага легче убить, чем на кухню отправить. И даже Шевцов с Бабаяном прекрасно это понимали. Я же на полном серьезе предлагал отправить их всех по домам. И всем было бы спокойно: они освободили бы часть от своего бессмысленного присутствия, а мы избавились бы от лишней головной боли.

Вот к нам в батарею отправили одного, по имени Ахмед. И что мне с ним делать? Ну ладно, сидел бы себе где-нибудь тихо и лишний раз не высовывался, но видно безделье его доконало. Он уже ко мне с вопросами, чем бы ему заняться, стал приставать.

Я ему ответил:

— Иди куда-нибудь, ради Аллаха, только не приставай ко мне!

По-моему, он обиделся.

Но если вы подумали, что человек страстно желал служить, а я ему крылья подрезал, то это совсем не так.

У меня о нарядах голова болела, а этого «кадра» в наряд-то поставить я и не мог — ненадежный, не славянин. Вот наряд по кухне «горит». Пойдешь? «Лучше умру!» — скажет. Ну и черт с тобой!

Короче, продравшись сквозь толпу шарахавшихся, я добрался до казармы Франчковского.

— Где наряд на ночное патрулирование? — спросил я у дневального.

— Трафимов, Черенков! На выход! — закричал он в темную глубину помещения.

Через пару минут на свет появилось одно «чудо» в обмотках. Наверное, недоумевало, кому оно могло понадобится.

— Э, боец! — разозлился я. — На дежурство пора! Давай обувайся!

Из другого крыла казармы появился дежурный по батарее — сержант-контрактник.

— Расул, — обратился я к нему, — надо бойцам оружие выдать, мы на патрулирование городка идем.

Он молча кивнул, достал ключи, и начал открывать железные двери оружейной комнаты.

Таким образом, через пятнадцать минут наша грозная «тройка» покинула теплую и тихую казарму, и отправилась в ночь, в темноту — в сырость, холод и мрак, местами разгоняемый светом фонарей или освещенных окон.

Ну, с чего начать обход?

Во-первых, мы направились на спортивный городок. Располагался он в левом дальнем углу от КПП, занимал вполне приличную площадь, а вот оборудованием был небогат. Пара брусьев, несколько турников, бревно, лестницы для передвижения на руках, ряд вкопанных покрышек… Вот, пожалуй, и все.

В этом городке я занимался в конце прошлого лета — по утрам. Старый состав уже уволился, «молодых» еще гоняли в карантине, и у меня было достаточно свободного времени, чтобы заняться собственной спортивной формой.

Я попробовал отжаться на брусьях. Железо было холодным и мокрым, и я сразу оставил это занятие.

Справа от городка располагалась столовая. И даже сейчас ее большие окна из непрозрачного зеленого стекла были ярко освещены — кухонный наряд продолжал свою героическую работу.

Мы обогнули столовую и вышли к двум заброшенным постройкам. Одно, ранее, при советской власти, было учебным. Там располагалось что-то вроде диараммы, на которой офицеры с помощью артиллерийских приборов отрабатывали свои навыки по определению координат, расчету установок для стрельбы и внесению в них поправок. Сейчас же в этом здании царила мерзость запустения. Внутри не было вообще ничего — пустая коробка.

• Предыдущая
• 26/112
• Следующая