Блокада. Книга 3. Война в зазеркалье - Бенедиктов Кирилл Станиславович - Страница 32

– Ну, ну, старина, – ласково сказал оберфюрер, – это же я, твой приятель.

Но Казбек был решительно не намерен признавать Раттенхубера своим приятелем. Когда Иоганн сделал еще один шаг, он зарычал и оскалил острые клыки.

– Тихо, Казбек, – донесся из палатки сонный голос Йонса. – Что это ты разошелся?

– Людвиг, – позвал Раттенхубер, останавливаясь. – Просыпайтесь. Вас хочет видеть госпожа фон Белов.

Про то, что Мария хочет видеть также и Казбека, он решил не говорить – все равно огромный пес ни на шаг не отходил от своего хозяина.

– Отлично, – сказала фон Белов, оглядев с ног до головы Раттенхубера и Йонса. – Сейчас нам нужно будет закончить с одним маленьким дельцем. Вы должны беспрекословно выполнять все, что я буду вам говорить. Все вопросы потом, но я обещаю, что отвечу на все. Иоганн, не могли бы вы одолжить мне на несколько минут свой нож?

– Пожалуйста, – недоумевая, Раттенхубер протянул ей массивный охотничий нож, который висел у него на поясе.

– А теперь – за мной, – скомандовала Мария. Она уверенно направилась к шумевшему в темноте водопаду. В свете крупных звезд, сиявших над ущельем, ее фигура казалась вырезанной из черного бархата.

Метрах в двадцати от водопада, в тени возвышавшегося над ними альпинистского приюта, фон Белов остановилась.

– Здесь пересекаются две дороги, – пробормотала она. – Одна из них очень старая и совсем забытая – это древний путь колхов. Вторая проложена намного позже, но по ней совсем недавно отступали русские. Это, конечно, против правил, но, может быть, кровь, которой полита эта дорога, будет угодна богине...

– Что вы сказали? – спросил Раттенхубер.

– Ничего, неважно. Людвиг, я попрошу вас встать вот сюда, прямо в центр перекрестка. Да, вот так. Теперь сядьте на корточки и обнимите вашего пса. Держите его крепко.

– Зачем, моя госпожа? – встревожился старик. – Что вы собираетесь делать?

– Я же сказала – все вопросы потом!

В голосе фон Белов прозвучало раздражение. Напуганный Йонс подчинился и крепко обнял недовольно ворчавшего Казбека.

– Иоганн, встаньте сбоку. Будьте готовы при необходимости пустить в ход оружие.

Раттенхубер, по-прежнему ничего не понимая, вытащил из кобуры свой Вальтер.

– Теперь слушайте меня внимательно, Людвиг. Я сейчас сяду рядом с вами и тоже обниму собаку. Перед этим вы должны скомандовать Казбеку, что я – своя. Вам понятно?

– Да, – дрожащим голосом проговорил Йонс. – Казбек, фрау – своя. Своя!

– Очень хорошо, – Мария присела рядом со стариком и обняла огромного пса за шею. – Теперь можете его отпустить. Встаньте и стойте в двух шагах позади.

Фон Белов аккуратно погладила Казбека по лобастой голове. Потом принялась чесать ему шею. Казбек глухо ворчал, но Раттенхуберу показалось, что процедура ему, в общем-то, нравится.

– Хороший пес, – говорила Мария, почесывая Казбека под челюстью. – Хороший, умный, сильный... Самый лучший пес в этих горах!

Потом она заговорила на каком-то неизвестном Раттенхуберу языке, но псу, как видно, было все равно. Он ворчал, прикрывал глаза и иногда вытягивал шею, чтобы удобнее было чесать. Мария произносила слова монотонно, растягивая гласные, и Иоганн в какой-то момент обнаружил, что ее абракадабра действует на него усыпляюще. Он перевел взгляд на Йонса – тот тоже выглядел сонным. Казбек склонил тяжелую голову набок, будто прислушиваясь к необычным словам.

Дальнейшее произошло так быстро, что Раттенхубер даже не успел осознать увиденное.

В руке Марии фон Белов блеснуло лезвие ножа. Не переставая нашептывать что-то на ухо псу, она с быстротой кобры полоснула ножом по мохнатой шее Казбека.

Пес дернулся и захрипел. Кровь выплеснулась у него из пасти на охотничью куртку фон Белов. Он попытался сомкнуть челюсти на руке, в которой был зажат нож, но силы оставили его. Мария отпустила Казбека, и он тяжело рухнул в пыль у ее ног.

Йонс тонко закричал, но голос его утонул в шуме водопада. Он бросился на Марию фон Белов и замахнулся, чтобы ударить ее по голове. Раттенхубер схватил его за шиворот и отволок в сторону.

– Только без глупостей, Людвиг!

– Держите его крепко, Иоганн, – бросила фон Белов, не оборачиваясь. – Сейчас мне никто не должен мешать.

Она сняла с плеч рюкзак и поставила его на землю. Развязала тесемки и достала оттуда горсть старых костей, найденных в склепах пещерного кладбища. Принялась аккуратно раскладывать их вокруг вздрагивающего в конвульсиях тела Казбека, явно придерживаясь определенного плана.

«Она сошла с ума, – подумал Раттенхубер. – Сначала зарезала собаку, теперь выкладывает рисунки из костей».

Йонс трясся в его руках, как эпилептик. Он уже не кричал, только что-то бессвязно бормотал себе под нос.

– Ну, ну, Людвиг, – Раттенхубер, продолжая удерживать старика за плечи, усадил его на землю. – Успокойтесь. В конце концов, это же только собака. Я распоряжусь, чтобы вам выдали компенсацию...

– Что? Что? – рыдая, проговорил Йонс. – Компенсацию? Мой Казбек... он был таким умным, таким преданным... и я сам... сам велел ему сидеть смирно...

– Я сожалею, Людвиг. Очень сожалею, поверьте. Фрау фон Белов находится здесь с важной миссией, и она...

– Ведьма она, вот что! – выкрикнул Йонс и затрясся еще больше. – Черная ведьма! Я еще тогда понял, когда голову эту страшную увидел. Надо было мне сразу бежать, бежать, куда глаза глядят...

– Но вы не убежали, Людвиг, – заметил Иоганн. – Теперь уже нет смысла бранить себя.

«Мне нужно остановить ее, – сказал он себе. – Иначе как бы мне самому не пришлось пожалеть о том, что я не сделал это вовремя».

– Мария! – позвал он, продолжая придерживать Йонса за плечи. – Послушайте, Мария!

Женщина даже не обернулась.

Она стояла на коленях рядом с мертвой собакой и сосредоточенно замыкала фигуру из костей. Насколько мог разглядеть в темноте Раттенхубер, это было что-то вроде звезды с длинными и острыми лучами.

Мария пела. Она пела негромко, так, что шум падающей воды не позволял разобрать слова. Но от интонации ее голоса у оберфюрера по спине поползли мурашки.

Это был очень древний, смутно знакомый ему напев, то ли плач, то ли вой. Что-то первобытное, что-то темное, непонятно откуда известное Раттенхуберу, который никогда в жизни не слышал таких ритуальных песнопений. Может быть, звуки этого плача пробудили в нем память предков, живших в дремучих лесах и боявшихся ужасов ночи, ее крылатых демонов. Демонов зла, рыщущих над ночной землей и готовых растерзать заблудившегося путника. Путника, беспомощно озирающегося на перекрестке давно забытых дорог.

Вот из темноты доносится шорох огромных крыльев... Чья-то черная гибкая тень опускается с беззвездных небес. Она наклоняется над путником, вытягивает длинную шею. Блестят острые клыки.

Надо бежать, но человек не может. Он парализован чужой холодной волей. Он уже почти мертв от сжавшего его сердце ужаса. И все-таки он умирает не сразу. Он еще успевает почувствовать, как рвут его плоть мощные когти, как перекусывают его шею чудовищные челюсти.

Иоганн потряс головой, отгоняя навязчивое видение. Мария продолжала петь свою жуткую песню, но теперь она лежала на теле убитого Казбека, вцепившись обеими руками ему в шкуру. Можно было подумать, что она оплакивает пса, которому сама только что перерезала горло.

– Прекратите! – крикнул Людвиг Йонс, пытаясь вырваться из железных рук Раттенхубера. – Прекратите это немедленно!

Мария взвыла. Йонс схватился обеими руками за голову, пытаясь заткнуть уши.

Фон Белов обернулась к мужчинам. Лицо ее было похоже на гипсовую маску, белокурые волосы разметаны, как солома.

– Заткните его, Иоганн! – прошипела она. – Великая Богиня идет!

Раттенхубер тряхнул Йонса, как котенка. У того лязгнули зубы, и он действительно замолчал. На мгновение вокруг стало очень тихо.

Даже гул водопада как будто растворился в царившем над ущельем безмолвии. Воздух стал ломким, как тонкий лед. Раттенхуберу показалось, что где-то рядом распахнулись невидимые двери, и все звуки, окружавшие их – шум воды, шорох сосен, пение ночных птиц – канули в открывшуюся за ними бездну. Наступило молчание, безграничное, давящее, наводящее ужас.