Имя Зверя. Том 2. Исход Дракона - Перумов Ник - Страница 1

Мы говорим – бесконечна Вселенная, неизмеримо Великое Древо и каждый Лист на нём – свой, особый мир. Всем в изобилии наделены сии миры, вдосталь там воды и воздуха, тепла и хлада, льда и пламени, света и тьмы. И лишь жизнь, тем паче – жизнь разумная – редка на Листьях. И потому мы говорим – драгоценен разум, даже более того, бесценен он. Нет ни слов, ни строф, чтобы выразить это. Нет нужды и доказывать. От начала времён заведено, что разум должен быть спасён во что бы то ни стало и любой ценой.

И менее разумные, соответственно, менее ценны, чем обладающие бóльшим разумом. Поэтому когда стали Безымянные в самом начале начал Землёй, Водой, Воздухом и Древом, никто из них не захотел взять себе власть над Огнём, стихией разрушения и уничтожения. Навсегда остался заточён Огонь в неведомых недрах – лишь один раз спустился туда Безымянный и, испытав страшную боль от падения в море неукротимого пламени, болью своей дал начало прóклятому людскому племени.

Но такая сила не может оставаться без хозяина. Нам неведомо как, но возник среди Сущего и Хозяин Пламени. Хотя можно назвать его и Хозяйкой, ибо существо сие не имеет пола, как открыто было величайшими из наших пророков в долгих дивинациях. Суть Огня – разрушение, он сам не плох и не хорош, но таков, каков есть. Все знают, даже малые дети, что и к добру могут обернуться его силы, и к худу. Но верим мы, ибо нет твёрдого знания, верим, что Огонь не желает уничтожения Сущего, ибо тогда погибнет и Он сам, пожрав всё, что может Его питать.

Однако с Огнём в Сущее вступило разрушение. Семена его разносятся повсюду, подобно искрам, разлетающимся от пожара. Болеют и умирают все: разумные и нет, наделённые речью и бессловесные. Не бессмертны и миры, говорим мы, и это уже не вера, но знание. Случается, отжив своё, должен умереть и Лист, где обитают бессчётные множества разумных. Спасутся лишь те, у кого достанет мудрости найти выход, дорожку для бегства. Так улучшается с эонами сама порода разумных – в гибели миров выживают лучшие.

Худшие уходят, и таков закон мироздания, роптать против коего не станет ни один истинный ноори.

Дело ясновидцев и пророков – предсказывать судьбу мира, вовремя замечать грозные признаки болезни, так же как лекарь замечает наступление хвори.

Мы, ноори, великие скитальцы, хотя ничего мы не любим и не ценим больше покоя, уюта и погружённости в магические изыскания. Нам не нужны завоевания и кровь, мы не создавали империй. Мы всего лишь жили тихой и мирной жизнью, когда наш мир, мир вокруг нас, явил первые признаки хвори.

Небо прочертила пламенная комета, огненный меч духов гнева, детей всеразрушающей стихии. И, едва комета скрылась, мир содрогнулся от боли. Страшная напасть, Гниль, всюду прорывалась чудовищными нарывами, из них извергались орды пожирающих всё на своём пути огромных насекомых. Лучшие маги и чародеи других народов бились, стараясь унять бушующую напасть, и некоторые из дочерей и сынов ноори встали с ними плечом к плечу, однако не преуспели. Тогда мудрейшие из Мудрых народа ноори, поняв, что ничего сделать уже нельзя, ценой великой жертвы оградили наш род от новых страданий. Сотворившая сие волшебница сделалась Звёздной Тенью, ибо даже небеса возрыдали, узрев её подвиг. И став призраком, не покинула Великая свой народ, а осталась с ним, пребывая в тайных покоях башни Затмений и готовая явиться, когда того требовала нужда.

Ещё дважды небеса становились алыми, ещё дважды рассекала их зловещая комета, неся на себе легионы прóклятых духов; но всякий раз вставали у них на пути Мудрые народа ноори. Ещё две великие чародейки сделались Звёздными Тенями, спасая свой народ. Менялось после этого очень многое, менялись даже страны и земли, где приходилось жить народу нашему, неисчислимы были страдания выживших, пока, наконец, не достигли мы тихой гавани на острове, прозванном нами Смарагд.

Ныне жизнь наша тиха и бестревожна. Мудрые берегут наш покой, однако всегда надлежит помнить, что враг у ворот, семена разрушения разлетелись далеко и всегда, всегда может нагрянуть неведомая беда. Ведь и помимо Гнили у Разума множество врагов, взять тех же демонов.

Долго спорили Мудрые, откуда появляются в наших пределах сии страшилища, отвратные монстры, наделённые лишь алчной жаждой убивать и пожирать; иные рекли, что демоны являются в наш мир с иных Листьев; другие утверждали, что нет, что они обитают на изнанке нашего собственного; третьи же говорили, что демоны обитают вовсе и не на Листьях, но там, Внизу, в странных бесконечных мирах, что лежат под корнями Великого Древа.

Их называют «мирами», их именуют «планами». Никому не ведомо, как они возникли, насколько обширны и что там творится. Многие тяготы и страдания народа ноори проистекли именно от вышесказанных демонов, Мудрые долго и упорно старались разгадать их секреты.

Что-то из тайного стало явным. На демонических планах есть воздух, коим мы можем дышать. Там есть земная тяга, есть верх и низ, есть вода и огонь, твердь и свет, тьма и всё прочее, что составляет Сущее. И потому многие, многие тяготы терпели ноори из-за демонов, ибо демоны те могут искать добычи не только на своём бытийном плане, но и на наших Листьях.

Ведомо нам, что там есть свои светила, что есть смена дня и ночи – ибо демоны, как и мы, способны ко сну. Но никто, даже Мудрые, не проникал туда.

Ибо излишнее знание только умножает скорби несчастного народа ноори.

– Славная посудина, хе-хе. – Алхимик Ксарбирус, многоучёный мэтр, пристукнул кулаком по перилам, окружавшим ют.

Большой трёхмачтовый парусник «Бродяга» держал курс прямо на полдень, рассекая зеркальную гладь моря Мечей. Вольные города остались на северо-востоке, судно успело обогнуть мыс Рока, и теперь, оставив по левому борту низкие горы Рейтны, уходило всё дальше и дальше в южные воды. Где-то на востоке оставался Новый Свет, второй континент Райлега, но там не бывал даже всезнайка Ксарбирус, а верить картам – последнее дело, утверждал почтенный доктор медицины, алхимии, а по совместительству – ещё и дипломированный пользователь Высокого Аркана, не говоря уж об истинной посвящённости в некие сокровенные тайны.

Корабль, естественно, нашёл сам высокоучёный мэтр. Как он это сделал, Ксарбирус не распространялся, предпочитая загадочно и многозначительно улыбаться, как бы намекая на некие «обстоятельства, не подлежащие разглашению». Он просто явился к компании, коротавшей время в портовой таверне, деловито бросив – корабль ждёт.

– Во как! – подивился Брабер, бухнув об стол уже пустой пивной кружкой. – Быстры вы, однако, господин алхимик. Я и жажду утолить не успел, а говорят – мол, бери ноги в руки и на борт!

– Да чего ж время терять, – любезно улыбнулся Ксарбирус. – Похитители Тёрна всё дальше. Полагаю, никто не хочет надолго оставлять дхусса в их руках?

– Никогда. Ни за что, – горячо выпалила Стайни. Нэисс метнула на бывшую Гончую неприязненный взгляд, однако тоже кивнула, плотно сжав губы.

– Тогда идёмте. – Ксарбирус шагнул к дверям. – Досточтимая Нэисс, пожалуйста… возьми на себя водительство нашим загадочным гайто. Он ведь одну тебя и слушает.

Сидха вновь молча кивнула. Следом за ней, чуть поколебавшись, увязалась и Стайни.

Гайто стоял смирно, прикидываясь, и очень хорошо, самым обычным скакуном. Поднял голову, коротко взглянул на сидху, негромко подал голос. Та приблизилась, прижалась щекой, ладонью касаясь закованного в чёрную чешую лба скакуна. Постояла так несколько мгновений и вдруг резко отдёрнулась.