Скованные льдом сердца - Кервуд Джеймс Оливер - Страница 17

• Предыдущая
• 17/36
• Следующая

В одну минуту Пелетье схватил свой револьвер и патронташ. Он усмехнулся, взглянув на маленькую автоматическую стальную игрушку.

— Надеюсь, что ты не ошибся, Билли, — сказал он. — Это было бы первое приключение за этот год.

Его энтузиазм не нашел никакого отклика на лице Мак-Вея.

— Эскимосы никогда не бросаются в бой, когда они в здравом уме, Пелли, — сказал он, — а ты представляешь себе, что значит взбесившийся человек? Я не знаю, против кого они поднялись, пока они не добрались до нас. Но если они это…

Он подошел к двери с винтовкой в руке.

— Будь готов прикрыть меня, Пелли. Я выйду. Не стреляй, пока я не выстрелю.

Он отворил дверь и шагнул наружу. Завывание теперь прекратилось, но вместо него слышались странные лающие звуки и щелканье, которое производили — Билли знал это — длинные эскимосские бичи. Он выступил вперед навстречу неясным фигурам, выскакивавшим из полосы тумана, и издал громкий приветственный крик. Пелетье в дверях видел, как он вдруг утонул в куче собак и людей и поднял карабин к плечу. Но Мак-Вей не стрелял.

Вокруг него теснились десятки саней, и бичи десятков маленьких черных человечков усердно щелкали по собакам, спешившим растянуться на брюхах в снегу. И люди и собаки казались измученными, и Билли понимал, что они долго бешено мчались. Такие же быстрые, как животные, маленькие человечки теснились вокруг него, уставившись на него своими белыми с черным глазами на круглых жирных тупых лицах.

Мак-Вей заметил, что их около полусотни и все вооружены, многие своими похожими на дротики гарпунами, некоторые — копьями и немногие винтовками. Из толпы странно одетых безобразных фигур, окруживших его кольцом, выступил один и заговорил с ним на языке, напоминающем быстрое щелканье костяшек.

— Когмолоки! — пробормотал Билли и поднял вверх обе руки знак того, что он не понимает. Потом он повысил голос: — Нуна-талмут! — крикнул он. — Нуна-талмут, Нуна-талмут! Неужели здесь нет никого, кто знал бы этот язык?

Он обращался прямо к вождю, который минуту смотрел на него молча, а потом указал обеими короткими руками на освещенную хижину.

— Войди! — сказал Билли. Он взял маленького эскимоса за одну из его жирных рук и смело провел его через расступавшуюся толпу. Вождь издал несколько отрывистых приказаний, похожих на резкий лай собаки, и шесть других эскимосов присоединилось к ним.

— Когмолоки — самые коварные дьяволята, когда приходится вести с ними брачные переговоры или войну, — сказал Мак-Вей Пелетье, входя во главе семи маленьких темнолицых человечков. — Охраняй дверь, Пелетье. Они все захотят войти.

Он переступил порог, и эскимосы последовали за ним. Со скамейки Пелетье Маленькая Тайна смотрела на странных посетителей глазами, в которых удивление быстро сменилось радостью, и в следующий момент она издала странный крик, какого никогда не слышали от нее Пелетье и Мак-Вей. Не успела она крикнуть, как один из эскимосов подскочил к ней. Он уже протянул к ней свои черные руки, собираясь схватить ребенка со скамьи, когда Пелетье с криком ярости кинулся от дверей и отшвырнул его назад к его спутникам. В следующее мгновение оба товарища направили на эскимосов свои револьверы.

— Если придется стрелять, не убивай! — скомандовал Мак-Вей.

Вождь показывал на Маленькую Тайну, и его резкий голос все повышался, переходя в крик. Вдруг он подался назад и схватил свой дротик. Непроизвольно раздалось два выстрела из автоматических револьверов. Дротик упал на пол, и с пронзительным криком, выражавшим наполовину боль, наполовину какое-то приказание, вождь бросился обратно к дверям: из его раненой руки струилась кровь. Остальные выскочили следом за ним, и Пелетье закрыл дверь и задвинул засовы. Когда он вернулся, Мак-Вей устраивал внушительную баррикаду у окна. Девочка смотрела на них и улыбалась.

— Так это тебя, — сказал Мак-Вей, подходя к ней, — так это тебя они хотят похитить? А? Хотел бы я знать, почему?

Лицо Пелетье горело от возбуждения. Он снова зарядил свой револьвер. Глаза его сверкали торжеством, когда он встретил вопросительный взгляд Мак-Вея.

Они стояли и слушали. Слышен был по-прежнему однообразный грохот льда, но ни малейшего звука не доносилось от толпы людей и собак.

— Мы дали им урок, — сказал Пелетье, улыбаясь с уверенностью человека, чувствующего себя на фут выше этих маленьких черненьких человечков.

Билли указал на дверь.

— Эта дверь единственное место, уязвимое для их пуль, — сказал он, как будто не слышал Пелетье. — Держись дальше от нее. Я не думаю, чтобы их пули могли пробить бревна стен. Твоя скамейка вне выстрелов и потому безопасна.

Он подошел к Маленькой Тайне, и на его серьезном лице появилась улыбка, когда она протянула ему навстречу руки.

— Так вот как! Это из-за тебя! — сказал он, лаская ее мягкие кудри и нежное личико. — Они хотят отнять тебя. Ну, они могут получить наши запасы, меня, пожалуй, но… — он взглянул на Пелетье и встретился с ним глазами, — но будь я трижды проклят, если они добудут тебя!

Внезапно тишину нарушил резкий ружейный залп. Слышно было, как пули ударяются о бревенчатые стены. Одна пробила дверь и вырвала кусок доски толщиной с руку. Когда Мак-Вей увидел пробоину, он засмеялся. Пелетье уже слышал раньше такой смех. Он понимал его значение. Он знал, что значит мертвенная бледность Мак-Вея. Это был не страх, а что-то гораздо более опасное. Его собственное лицо пылало. В этом сказывается различие между людьми.

Вдруг Мак-Вей бросился через опасную полосу в другую часть хижины.

— Если это тебя забавляет, так пожалуйста! — крикнул он. — Теперь, если тебя разбирает охота сражаться, тогда, черт побери, можешь стрелять!

Последние слова относились к Пелетье. Билли всегда начинал чертыхаться, когда дело становилось серьезным.

Пелетье в своей части хижины начал стрелять, пробуравив узенькое отверстие между двумя бревнами. Когда оба мужчины воспользовались амбразурами, из которых можно было обстреливать берег, стрельба снаружи прекратилась. Но почти сейчас же она началась снова, глухая, с красными вспышками, показывавшими местонахождение эскимосов, которые спрятались за гребень, тянущийся вдоль залива. Выпустив последний из пяти зарядов своей винтовки, Билли отложил ее и повернулся к Пелетье, который заряжал свою.

— Пелли, я не хочу каркать, — сказал он, — но это конец царства закона на мысе Фелертон и для тебя и для меня. Смотри сюда!

Он поднял дуло своей винтовки к бревну над головой. Пелетье увидел свежую пробоину.

— Они добыли где-то оружие крупного калибра, — продолжал Билли, — а сами спрятались за пригорок, где они могут быть в полной безопасности. Как только рассветет настолько, что можно будет видеть, они продырявят нашу хижину, как старый сыр.

Как бы в подтверждение справедливости его слов, раздался выстрел, и пуля пробила стену так близко от Пелетье, что осколок дерева попал ему в щеку.

— Я знаю этих маленьких дьяволов, Пелли, — сказал Мак-Вей. — Если бы это были нуна-талмуты, их можно было бы испугать простой ракетой. Но это когмолоки. Они перебили команды дюжины китоловных шхун, и я не удивляюсь, если они добыли ребенка каким-нибудь таким способом. Они нас теперь не выпустят живыми, если бы даже мы выдали им ее. Они знают, как опасно оставлять свидетелей против себя. Если бы нас убили и сожгли наш дом, кто бы мог рассказать, что с нами случилось? У нас остаются две возможности…

Раздался новый залп, и еще одна пуля попала в комнату.

— …две возможности, — продолжал Билли, совсем потушив слабо горевшую лампу. — Мы можем остаться здесь и умереть… или бежать.

— Бежать.

Это было неизвестное на службе слово, и в голосе Пелетье прозвучало сразу и удивление и удовольствие.

— Да, бежать! — спокойно сказал Билли. — Бежать ради спасения ребенка.

В хижине было почти темно, и Пелетье подошел ближе к товарищу.

— Ты думаешь?..

• Предыдущая
• 17/36
• Следующая