Костяная легенда - Ясный Дмитрий - Страница 21

«Здесь явно, другие магические школы, гораздо в большем почете, чем школа некромагии. Или только младшие маги, с всего одной выбритой полоской на брови и жалкой сотней поднятых скелетов за спиной. И, похоже, представитель одной из этих школ, советовал своему спутнику перекупить меня, прельстившись моим видом. А отобрать ему не позволило, только знание, что Ворант, в моем подчинении, задействовал узкоспециализированный малый амулет, привязывающий нежить только на одного владельца, раз и на всегда, в отличие от Большого амулета подчинения» сделал вывод, из своих умозаключений, Владимир Анатольевич.

«Не глуп, наш мальчик, весьма предусмотрителен. А я над ним посмеивался, сидя с книжками на пыльном складе. Этакий жирный паук в паутине. Самодовольный и презирающий аборигенов «сахиб». И кто сейчас смеется последним, самоуверенный болван?»

Предавался само уничижающим размышлениям Опалин, уже привычно рубя большим кинжалом лапник и дробя шестопером сухие стволы деревьев, на дрова для костра. Потом носил воду для питья и приготовления пищи. Сыпал крупу, приправы и соль в уже закипевшую воду. Бросал запасенные еще на Мертвом дворе, кусочки вяленого мяса в начинавшую бурлить похлебку. Ворант полностью свалил на него обустройство ночлега, приготовления пищи и уход за своей лошадью. Ладно, хоть костяной скакун, не требовал ни какого ухода и смирно стоял там, где его поставишь. Неприхотливый и безотказный. Простой в уходе как телега.

«Нет, ну до чего обидно, осознавать себя в таком положении!» — сетовал на превратности судьбы Опалин, равномерно помешивая похлебку.

«В страшном сне, мне не могло присниться, что умерев, я буду прислуживать какому-то магу — пацану! Подобному многим оболтусам, из тех, что я, в прошлой жизни, гонял как проклятых у себя на работе! Расплачиваюсь сейчас за это, что ли? И ведь, что еще более досаждает, так будь я простым мертвяком, то хрен бы Ворант так мной покомандовал. Но я ведь мыслящий мертвяк. А раз осознаю команду, то этот сучий амулет подчинения заставляет её выполнять. А я думал, покидая Мертвый двор, что легко справлюсь с этой проблемой. Вот что дает недостаток образования и пробелы в нужных знаниях — ошейник раба и беспрекословное подчинение истеричному сопляку!»

Где-то в глубине леса послышался тоскливый, заунывный вопль.

«Выпь, что ли кричит?»

Ворант подскочил как ужаленный, завертел испуганно головой, тиская вспотевшей ладонью рукоять своей «зубочистки», короткого дорожного меча. Взгляд побелевших от ужаса глаз мага упал на спокойно кашеварящего Опалина. На его лице беспомощный страх мгновенно сменялся слабой надеждой, снова страхом и тревожным сомнением. Постепенно, черты его лица твердели, Очевидно, маг принимал какое-то важное для себя решение. Делал какой-то выбор. Вновь послышался заунывный вопль. В этот раз в нем слышалась неприкрытая угроза всему живому и яростная жажда крови.

«Нет, это точно не выпь. Зверюга какая-то дикая и точно голодная. Интересно, не описался малыш от голоса неизвестного ночного гостя?»

Ворант, на глазах успокаиваясь и принимая вновь самоуверенный вид, повелительно вытянул вперед руку, со сложенными в привычную фигуру пальцами.

— Мутабор! — опережая его, постарался как можно громко и быстро, проговорить Опалин.

— Что? Что ты сказал, раб!?

«Да ни…» — очень хотелось произнести в ответ Владимиру Анатольевичу, но он сдержался, осознавая, сколь трудно будет донести в неприкосновенности силу и емкостную целостность, этого краткого выражения, при переводе на здешний язык, до понимания вопрошающего.

Видя, что костяк не собирается ему отвечать, маг повелительно продолжил:

— Раб! Иди и убей Маллодского вепря! Череп принеси мне, а мясо можешь сожрать сам! Мута… Проклятье на твои кости! Оккар!

«Какого вепря?» — очень хотелось переспросить Опалину, но ноги уже сами несли его, в темную чащу.

С Маллодским вепрем он встретился внезапно.

Пробирался осторожно через заросли, слепо повинуясь направлению внутреннего компаса, указывающего на присутствие чего-то крупного и живого впереди.

Опалин не ожидал, что много килограммовая туша щетинистого, с бронированной мордой чудовища, с впечатляющими длинными и острыми клыками, может передвигаться столь быстро и беззвучно. Мгновение назад казалось, что до него еще с десятка два шагов и вот они, уже нос к носу столкнувшись, изучают друг друга.

«А голос-то зверя не соответствует его размерам. Этому лесному чуду больше бы пристал рев льва, а не тоскливые вопли. И, вот как прикажете мне убивать, этого представителя особо крупных свинячих, с весьма нехилой броней, на передней части тела?»

Закончить мысль он не успел. Засопев и глубоко взрыв острым копытом землю, вепрь стремительно бросился на него. Костяное тело среагировало само. Мгновенно сделав длинный шаг в сторону, Опалин исчез с траектории движения живого снаряда. Щит, как ненужный элемент снаряжения сам, словно ожив, соскользнул с руки. Разворачивающийся на ходу, буквально на месте, словно момент инерции для него ничего не значил, вепрь, бросаясь в новую атаку, опять издал тоскливый вопль. И вновь промахнулся. Скорость передвижений и реакция Опалина, была на порядок выше скорости передвижений зверя. Около минуты, продолжалась игра в «костяного тореадора и лесного быка» на узкой опушке, пока зверь не сменил тактику. Теперь он не бросался стремительно, а пользуясь преимуществом в размерах, короткими выпадами пасти, с набором как у горного комбайна клыков, пытался прижать Опалина к деревьям.

«Что-то надо срочно предпринимать!» — стремительной молнией пронеслось в сознании — «Этак он меня загонит в угол и просто размолотит своими копытами!»

Владимир Анатольевич стремительно прыгнул в сторону стараясь выскочить на свободное пространство. Почти балетный пируэт уводящий его тело с линии атаки монстра и молниеносный хлесткий удар шестопером по хребту, проносящегося мимо вепря. Прозвучал сочный хлюп и следующий сразу за ним сухой треск дробящихся позвонков. Неприятный звук ломающихся ребер, протыкающих острыми концами легкие и сердце зверя, возвестил об окончании битвы. Вепря буквально переломило пополам. Сначала, оба противника, не поняли этого. Вепрь пытался, на подгибающихся ногах повернуться к верткому врагу, но тело не слушалось, и пугающие хриплые вопли постепенно переходили в растерянные и жалобные. Опалин опасливо, мелкими шажками, передвигался по широкой дуге, заходя слева от зверя. Тоскливо рыкнув, вепрь воткнулся мордой, в землю, взрытую его копытами. Пылающие устрашающим багровым огнем, узкие глазки монстра, постепенно стекленели.

«Вот ни хрена ж себе! Вот это у меня удар! Сваебой отдыхает! Спрашивается, какого беса я бегал от этого демона, столько времени, испуганным зайцем? Дал бы сразу в лоб! Хотя стоп, не вышло бы. Морда бронированная и череп клиновидной формы. Рассказывали, пулю в упор держит. Или это у медведя?»

Владимир Анатольевич, не приближаясь к туше, рассматривал поверженного монстра. Даже мертвый, превратившийся в неподвижную и безопасную груду плоти, он производил жуткое впечатление. Белоснежные клыки, запятнанные выплеснувшейся из нутра кровью, длинной с лезвие кинжала и треугольной формы, на концах игольчато острые, невольно внушали к себе опасливое уважение. По длинному рылу зверя шли к голове темно-коричневые костяные щитки, обрамляя глаза. Прикрывали шею и горло, спускались башенным щитом на широченную грудь. На конце короткого хвоста базировался массивный костяной шар.

«Хорошо хоть хвост коротковат для ударов, а то кто его знает, подсек бы ноги и все. Похоже, мутант, какой-то, неудачный или наоборот удачный, это как посмотреть. Попытка создать суперзверя, больного на голову мага Жизни. Кстати, а как я ему череп отделю? Ни ножа, ни кинжала ведь с собой нет?»

Потом вспомнив, что Ворант позволил ему съесть вепря, он подобрал щит и принялся разоблачаться. Не торопясь снимал по частям доспех, путаясь в многочисленных ремешках и шнурках, крепящих латы к его кожаному гамбезону и кожаным же шоссам. Марать доспех и поддоспешник кровью и потрохами вепря, во время своей неопрятной трапезы, он не собирался.