Как меня опять надули - "Эльфарран" - Страница 22

– Неужели?

Я вдруг вспомнила, что не раз ловила на себе пристальный, словно сомневающийся, взгляд мужа, хотя он сразу скрывал его под маской радушия. Даже целуя меня, он будто наблюдал со стороны, оценивая мою реакцию. И кажется, часто бывал недоволен. Обнимая мои плечи, он вечно думал о чем-то ином, или о ком-то, и это не давало ему покоя, мучило своей неразрешенностью, заставляя пренебрегать такими короткими нашими минутами счастья. Я потом тихо плакала, отодвинувшись подальше на другой конец нашей роскошной кровати, но наутро, обманываясь его вежливой улыбкой, забывала ночные страхи, откладывая и заглушая недомолвки дневной суетой. И так длилось годы и годы.

– И этого ты желала? Полная ненасытной жаждой жизни, ты покорно ограничила свои желания только ради одной иллюзии любви? – Вкрадчиво спросил меня Саурон, не меняя спокойного тона.

– Я была счастлива!

– Врешь, ты еще никогда не находилась так близко к отчаянию.

И в то же мгновение моя черная сущность восстала, я почувствовала, как безобразно исказилось лицо, как отрылся рот, издавая дикий, звериный вопль.

– Ненавижу вас всех!!!

Боль рвала изнутри мое тело; летели, кувыркались в безумной пляске, хохочущие и плачущие лица; крик, визг бешеных голосов, грохотал, наливаясь силой и мощью. Скорчившись немыслимым клубком, я упала на пол, и тело начали сотрясать судороги.

"Убей, уничтожь всех!!! Они твои враги!!! – визжали и выли голоса. – Нет в мире ничего ужаснее твоего страдания, смети с пути все препятствия!!!"

Вот уже и теплая рукоятка ятагана снова оказалась в руках, он, как живой, сам рвался в бой.

– Отринь тьму, выбрось её из себя, – срывающийся голос эльфа прорвался в сплошной череде безумных мучений.

Я изогнулась, стремясь вырваться из моря ненависти. В уголке моих губ показалась струйка черной крови, она медленно потекла по подбородку. Обернувшись, я беспомощно взглянула на Лега. Невероятная слабость охватила тело. Давя светлой магией, он попытался помочь мне. Поток горького яда, набирая силу, катился с губ. Скользя, я на коленях ползала в луже темной крови. Удары изнутри сотрясали тело – из меня уже шли сгустки, горевшие синим пламенем, летели во все стороны черные рваные клочья.

– Остановись, ты погубишь её, – тихо прошептал Саурон. – Так нельзя! Слишком резко.

– Выдержит.

Он, присев на колени, осторожно коснулся рукой моего измученного, всего в кровяных потеках лица.

С трудом ворочая разбитыми губами, я шепотом начала повторять эльфийскую молитву отречения, сбиваясь, потянулась из болота отчаянья и злобы.

"Помоги!" – я не сказала, но он понял.

– Иди ко мне.

Но скованная неведомой силой, я осталась неподвижной. Тихий смешок раздался похоронным набатом.

– Она не может вернуться, надо что-то посущественнее простого желания. Ты своей поспешностью лишь заставил её понапрасну страдать. – И обращаясь уже ко мне, он повелительно произнес. – Тысячи миров я дам взамен тесного островка, ты не можешь даже помыслить о их необъятности, и каждый последующий день не будет похож на предыдущий. Пойдем со мной милая. Я так долго ждал, давая тебе возможность вырасти, попробовать вкус власти, радости своего совершенства, и сегодня мое терпение вознаграждено. Ты есть лучшее мое произведение, МОЁ!!!

Мощь его повелевающей магии обрушилась на меня. Гул рушащихся стен накатил и загрохотал неостановимым потоком.

"Да, – хотелось мне кричать во весь голос, – да, я твоя, навсегда! Я принадлежу твоим мыслям и желаниям, и присягаю на верность тьме…"

Тихий голос, произнес.

– Эльфи, ты любишь меня?

Я остановилась, провела рукой по лбу.

– Люблю, кажется…

– Скажи это правильно!

– Я люблю тебя!

И мир рухнул. Взорвавшись мириадами осколков, разлетелись волшебные зеркала Галадриэли, а я оказалась на полу в зале, откуда начала свой путь, и, как будто, ничего здесь не изменилось, словно я в последний момент остановилась и передумала.

Лег осторожно улыбнулся.

– Спасибо за признание, польщен. Хотя, в нем уже не было необходимости. Вот мы и избавились от твоей злобы раз и навсегда. А они говорили, не получится. Но я лучше всех тебя знаю.

Так усыпляя мою бдительность, он ласково взял мои руки в свои, задумчиво поцеловал пальцы и защелкнул на запястьях наручники из тонкого мифрила.

– Любовь – это, конечно, замечательно, но и закон никто не отменял. Пошли в подземелье. Побег, умышленная потеря оружия, и ревность – похоже, Эль (так он звал меня наедине для краткости), лет на пятьсот наши дорожки разойдутся.

Он провел меня по узким темным коридорам и вывел к неприметным скалам на берегу океана.

– Подожди здесь.

Я остановилась и пристально вгляделась в его лицо.

– Так ты знал о готовящемся преступлении заранее?

– Я его спланировал, подобрал актеров и декорации. Не понимаю, дорогая, чем ты недовольна – тебе так нравился театр.

– И ничего не было? Сегодня все то же число, и через два дня праздник единения эльфийских родов? Значит, у меня остается шанс стать эльфийской королевой?

– Безусловно, ты же прошла очищение. Мы изгнали твою злобу, как гной из давно зарубцевавшейся раны. Прости, если был иногда излишне жесток, но впоследствии ты поймешь – я спас тебя. А пока, если хочешь расцарапать мне лицо, потерпи немного – мы скоро прибудем на место.

…"Вот тебе и спасение, – разглядывая сырой потолок, злилась я. – Вместо красот неведомых миров лишь охапка сена в углу. Эх, Эльфи, Эльфи, и когда, наконец, ты научишься делать выбор головой а не сердцем."

К вечеру привели и Лега – его осудили за эксперименты с зеркалами судьбы.

Моя запоздалая благодарность Галадриэль.

Вот так и оказались мы вместе в тюрьме, не слишком чистой, не очень комфортабельной, но вполне сносной.

– Предатель.

– Изменщица.

Обменялись вежливыми приветствиями. И два дня не разговаривали, сидели повернувшись спиной друг к другу. А затем, чтобы как-то скрасить одиночество, он велел мне писать объяснительную, что дало еще один повод поиздеваться надо мной, потому как её содержимое дальше дверей камеры никуда не пошло. Муж, свернув листы, спрятал их себе за пазуху.

– Просмотрю на досуге, – пояснил он, – а то здесь несколько тоскливо.

На суде мы старались держаться подальше, сев на противоположные концы скамьи. Мудрые седовласые судьи только головами покачали, и когда распорядитель четким голосом предложил нам примириться, мы одновременно ответили: "Нет!" Наступило молчание, и приговором прозвучало самое страшное:

– Пусть пройдут испытание верности и доверия.

 Испытание верности – мои родные встревожено, будто до конца не веря в смысл сказанных слов, переглянулись. Бледность предательски проступила на и без того светлых щеках мамы.

– Испытание верности,– эхом вздохнули сестры, – но это неслыханно жестоко.

– И глупо! Это обычай наших далеких предков, зародившийся ещё на заре эпох, когда только таким способом можно было узнать правду… – папа раздраженно заходил по залу, и продолжил. – Я не позволю моей дочери пойти на это изуверство! – Он решительно встал и четко изложил королевским гонцам, свое решение. – Эльфарран, не мишень для обиженных принцев – она отказывается.

В подтверждение его слов Лютениэль отколола белый цветок от лифа платья и бросила его на землю, давая понять, что она слагает с себя полномочия фрейлины.

– К чему величие, когда нашей сестре, надо заплатить столь высокую цену, – она недовольно обернулась. На минуту замешкавшись, Камелия тоже выпутала цветок из кружевного ворота и твердой рукой бросила его оземь.

– Мы избираем участь изгнанников, и пусть род Вентрум будет вычеркнут из истории.