Повелительница Мордора - "Эльфарран" - Страница 23

С треском разметав угол конюшни, откуда тотчас бросились в разные стороны ездовые крысаки, на мгновение показалась голова нашего зверя. Клацнув зубами, он ловко поймал самого толстого, подкинул его в воздух и заглотил. Против всех правил — ногами вперед.

– Подавится. — Забеспокоилась я. Лезть потом рукой ему в глотку ужасно не хотелось. Но все обошлось, и затеяв драку с пятиглавым псом властелина ночных химер, варг не проявлял признаков тошноты.

– Чаки! Делай что хочешь, но избавь меня от этих …, пока я не разнесла оставшуюся часть конюшни!

Обреченно обняв варга за шею, назгул потащил его к коновязи, но как назло, в это время на пороге возникла маленькая фигурка. И в следующий момент я вытаскивала из пасти наполовину проглоченного карлика, кажется, властелина тайного искусства всевидящего ока. Тот, отчаянно работая кулачками, тоже тщетно пытался спасти свою голову. Перехватив покрепче то, что осталось снаружи (а остались только ноги), я рывком выдернула его.

– Фу. Нельзя. — Держа карлика на поднятых к потолку руках, я подсаживала его на потолочную балку, одновременно коленом отпихивая варга. Малютка, неожиданно проявив чудеса эквилибристики, повис на одной руке а другой весьма чувствительно ущипнул моего «коня» за нос. Взвыв от обиды, тот ослеп от ярости и, не понимая кто перед ним, ринулся на меня. Я четко приняла удар мощного плеча, и перебросив варга через колено, ятаганом намертво припечатала его за кожу холки к деревянному полу. Дернувшись, он обреченно затих.

– Вяжи мерзавца!

Все это время бедный телохранитель болтался на шее варга точно сорванный парус. В пылу разборки, я его не заметила и свалила их обоих. А разглядела я это, когда устремившись в погоню за братом поверженного, вскочила ему на спину. Тот, поняв, что дальнейшее сопротивление бесполезно, сразу смирился и покорно лег на пол. Извиняясь, он лизнул мне руку. Переведя дыхание, я вдруг осознала, что мы не в Мордоре и, пожалуй, за все придется отвечать: за, все-таки, рухнувшую конюшню; за погрызенных водяных рипп (что-то среднее между морским коньком и жирафом); за три оторванные головы, теперь уже двухголового пса; за испуганных насмерть медведей и за пустое стойло крысаков…

Карлик, тем временем, сполз с единственной уцелевшей балки, но вместо благодарности проворчал:

– Если ты не можешь управиться со своими конями, то представляю, что творится у тебя дома.

– Не представляешь, — проглотив обиду, я заинтересовалась его третьим глазом. — Для чего тебе третий глаз?

Он противно хихикнул, быстро оглянувшись, закрыл крошечными ладошками два нижних глаза и приоткрыл тот, что был посередине лба. Внезапно все озарилось красноватым светом, заметавшись по разбитым стенам, побежали огненные всполохи, закружилась аура красной магии. Впервые увидев такую красоту, я неподвижно замерла с открытым ртом.

– Кариес коренного зуба справа, ушиб мягких тканей плеча… О! У тебя совершенная линия груди, — и недорослик облизнулся.

– Ой, мамочка, — наконец, до меня дошла суть его магии. Противный старикашка своим третьим глазом видел все насквозь. И сейчас его взгляд нахально скользил по моему телу.

– Предупреждать надо, — пытаясь закрыться руками, я нашла себе убежище за чудом сохранившимся ящиком со сбруей. — Уйди, наглый! — Но взгляд карлика пронзил грубые доски обшивки, и мне даже показалось, что он бесстыдно защекотал мне бока. Под рукой ничего не было.

– А, была не была. Ну выгонят, так выгонят. — Выскочив из укрытия. Я уже хотела испепелить старого извращенца. Но Чаки опередил меня: железная перчатка, глухой шлепок, и глаз карлика закрылся навеки. Придя на помощь моей стыдливости, телохранитель просто выбил это всевидящее око. В тот же вечер, к нам по очереди, заявились общество охраны варг, группа поддержки трехглазых карликов, неутешные родственники преждевременно усопших медведей, разгневанный хозяин двухголового пса — все его пять голов орали на меня в пять глоток, да еще и пес добавлял из двух пастей. Все эти правозащитники выгребли у нас последние фарики и прямой наводкой отправились в ближайший кабак.

Мрачное общество коллег по работе, то есть темных властелинов, объявило мне бойкот. Утонув в необъятных кожаных креслах, они, отвернувшись от меня, обменивались мыслями. Закутавшись в потертый клетчатый плед, змеиный властелин делает вид, что спит, при этом его раздвоенный язычок, бойко выскакивая, собирает информацию об окружающем мире. Властелин чудищ океанских глубин (типа морских змеев и ядовитых гигантских креветок,) с нездоровой, тинного оттенка кожей, задумчиво кормит из рук, сидящего в трехлитровой банке ротана. Рыбка, шлепая толстыми губами, старательно ловит, полузадушенный муху. Поглощенный своими мыслями хозяин, рассеяно тычет мухой мимо банки и бедная рыбешка, наполовину свесившись с края, безнадежно раскрывает рот. Ещё мгновение и она с шумом, шлепается на ковер. Вздрогнув, водяной призрак сгребает ее с пола и бросает обратно. При этом муха получает свободу, на которую она уже махнула крылышками. В шоковом состоянии летя на свободу, она с налета ударяется о стекло и падает на мои подставленные ладошки. Конечно, маловато, но зато с назгулом делиться не надо. Подперев кулаками щеки, я завистливо гляжу вниз, там на площади веселая толпа молоденьких ведьмочек, смешавшись с дриадами и цыганками, отплясывает полуночный танец. Все они отчаянно флиртуют, рассылая флюиды любовного томления. Их козлоногие дружки прыгают через костры и шутливо бодаются. Весь народ развлекается по мере сил и возможностей, в полном соответствии со своими сущностями. А мне, несчастной заложнице просроченных документов, только и остается что, раздув от важности щеки, свысока поглядывать на мелких представителей темных сил и хранить презрительное молчание с холодным безразличием на лице. И тут я начинаю незаметно подпрыгивать от неуемного желания сплясать. Спустя минуту, бой за моральный облик темного властелина я проигрываю. Всей душой, устремляясь к кипящему веселью, где девчонки завели хоровод и так заразительно хохочут, я, легко перекинув ноги через подоконник, прыгаю в бурлящую толпу.

– Ты кто? — и совершенно не интересуясь ответом, мимо меня летит демонесса, её крылья задевают меня по лицу.

Приземлившись, точнее, прибарсучившись, я бормочу извинения, на что получаю совершенно восхитительное предложение:

– Позвольте вас пригласить, — поигрывая жирной спиной, церемониально склоняется барсук.

Доходя мне только до пояса, он, как галантный кавалер, деликатно обнимает талию и кружит меня в вихре зажигательного танца. Его черный с белой полоской хвостик выделывает такие умопомрачительные кренделя, что скоро мы оказываемся в зоне всеобщего внимания.

– Ой, — я беззаветно включаюсь в общее веселье.

Вся усталость, накопленная за последние годы, проведенные в походах и заботах о своих и чужих королевствах, вдребезги разлетелась об этот дикий безудержный танец. Здесь каждый плясал, что мог и как мог. И всем это страшно нравилось. В кругу выбивающих степ фавнов, я зажигала бешеный рок-н-ролл. Лис-оборотень представлял танго, но его партнерша — жирная летучая мышь — была слишком тяжела, и они свалились где-то на середине и ещё долго не могли распутать хвосты и крылья. Кентаврихи трясли роскошными гривами, пытаясь сбацать несколько балетных па. Кто умаялся, те просто хлопали в ладоши, свистели в горлышки уже осушенных бутылок. Корчившие смешливые рожицы обезьянки выбивали дробь на животах невесть откуда взявшихся бегемотов. Разноцветные попугаи оголтело насвистывали отрывки негритянского джаза. Забыв обо всем и совершенно не попадая в такт музыке, я с упоением выплясывала все свои страхи и неуверенности.

В закопченном котле булькал огненный пунш, сваренный из волчьих ягод и озерных стрекоз — последних клали совсем чуть-чуть, для придания легкости ногам. Зачерпывая половником ещё дымящийся напиток, барсук, хитро подмигивая, разливает его по стоящим тут же раковинами, уже побывавшим в чьих-то руках или лапах, что совершенно неважно. Закинув голову, я пью обжигающий напиток. Мой кавалер, внезапно приметив шуструю гарпию, не объясняя причин покидает меня. А мне все равно! Махнув ему на прощание, я тоже устремляюсь на поиски приключений. Под баобабом татуированные духи сенной лихорадки обучают всех желающих полетам по принципу мухи цеце — с жужжанием вокруг дерева на задних лапах носится с десяток гиен, совершенно обалдев они летят кувырком через головы и от разочарования пытаются ухватить за ноги визжащих духов.