Дни знамений - Керр Катарина - Страница 3
- Предыдущая
- 3/97
- Следующая
– Едете прогуляться, да, парень?
Браноик круто обернулся и увидел княжьего советника, Невина, стоявшего посреди мощеного плитами двора, рядом со сломанным фургоном.
Неизвестно почему при виде Невина он всегда испытывал потрясение. Возможно, так действовало поразительное несоответствие между внешностью и поведением: седой как лунь, с лицом, изборожденным морщинами, старик был бодр и подвижен, как молодой воин. И глаза его, льдисто-голубые, казалось, пронизывали человека насквозь.
– Едем, господин, – ответил Браноик, склонив голову и надеясь, что это сойдет за выражение почтительности. – Вот, вывожу лошадь княжича, изволите видеть. Мы все этой зимою, можно сказать, застоялись в конюшне.
– Верно. Однако будьте осторожны, ладно? Присматривай за княжичем хорошенько!
– Конечно, господин. Мы всегда начеку.
– Нынче будь вдвойне бдителен: мне было недоброе знамение!
Браноик похолодел, и вовсе не от свежего ветра. Крепко держа лошадей за поводья, он порадовался, что едет с княжичем, а не остается дома с его «домашним» колдуном.
Всю зиму Невин гадал, когда же умрет король Кермора, но получил известие лишь в тот самый день, как раз перед весенним равноденствием. Накануне дождь промыл Дан Друлок, растворив последние островки снега под стенами и превратив их в лужи бурой грязи. Где-то за два часа до полудня, когда небо вроде бы очистилось надолго, старик взобрался на стену крепости и поглядел на дальний берег озера, свинцово-серого и неспокойного под пронзительным ветром. Ему было тревожно: вести из Кермора не приходили вот уже пять месяцев. Он знал, что темные маги следят за крепостью, и потому опасался связываться с собратьями-чародеями при помощи огня, из нежелания быть подслушанным; но теперь он склонен был рискнуть. Все знамения указывали на то, что судьба короля Глинна вот-вот свершится.
Но, глядя на озеро и борясь с сомнениями, он вдруг получил известия с совсем неожиданной стороны. Цокот копыт, внезапно раздавшиеся внизу, во дворе, помешали ему сосредоточиться. В крайнем раздражении Невин обернулся и увидел, как Маррин и его десять спутников влетают на полном скаку в ворота крепости. Остановив коня, молодой князь вскинул правую руку, и в ладони его что-то блеснуло.
– Отрок! Разыщи поскорее Невина!
– Я здесь, малыш! – откликнулся сверху старик. – Сейчас спущусь!
– Не нужно! Я сам поднимусь. Поговорим с глазу на глаз!
Маррин спешился, отдал поводья слуге-отроку и, засунув блестящую вещицу за пазуху, опрометью бросился вверх по лестнице. Мальчишеские повадки… Однако за зиму мальчик вырос на добрых два дюйма, и голос у него стал ниже, – превосходный облик будущего короля вырисовывался все отчетливее: светлые волосы, правильные черты, внимательные серые глаза. Только по напряженно застывшему взгляду Невин мог понять, что княжич чем-то обеспокоен.
– Что случилось, мой господин?
– Мы кое-что нашли, Невин, я и мои люди. Ты видел, как мы выезжали; так вот, мы направились по дороге на восток. Там мы их и нашли, в трех милях отсюда…
– Кого нашли?
– Тела. Их всех зарубили мечом. На дороге лежали три мертвых лошади и двое людей, но мы и третьего отыскали неподалеку, на поле – похоже, он пытался убежать, но его настигли и убили.
Застонав, будто раненый, Невин прислонился спиною к холодному камню стены.
– Как давно это произошло?
– Ох, чертовски давно, – Маррин побелел при воспоминании. – Маддин считает, что пару месяцев назад. Они сперва замерзли, а потом оттаяли, наверно, на прошлой неделе. Вороны уже потрудились над ними. Честно говоря, зрелище жутковатое. И все их вещи сняты и разбросаны, как будто что-то искали.
– Так наверняка и было. Можешь ты что-нибудь сказать об этих беднягах?
– Они были из Кермора, точно. Вот, смотри, – Маррин вытащил из-за пазухи сильно потемневший металлический футляр в форме трубки, в каких обычно перевозят письма. – Он пустой, но взгляни, какой знак на нем. Я немножко оттер его на обратном пути.
Невин повертел трубку и присмотрелся к блестящей полоске: на ней были выгравированы три крошечных кораблика.
– На одном из щитов сохранились остатки раскраски, – добавил Маррин. – Герб с кораблями. Жаль, что нам не достались письма, хранившиеся в трубке!
– О, чрезвычайно жаль, мой князь. Но, сдается мне, я и так знаю, что в них содержалось. А теперь следует сойти вниз и собрать дружину. Мы, конечно, опоздали на месяц по меньшей мере, но пока не разведаем хоть что-то об убийцах, я спокойно спать не смогу!
Торопливо спускаясь во двор броха, Невин подумал, что теперь может себе позволить использовать чары, для связи с друзьями: враги, очевидно, уже узнали все, что им нужно было.
Хотя Маддин и полагал поиск убийц напрасной тратой времени и знал, что дружинникам не улыбается перспектива ночевки под открытым небом в сырую и холодную ночь, никому из них и в голову не пришло возражать Невину. Сам Маддин мог бы и поспорить, ведь он – все-таки бард, а бард имеет право свободно высказываться на любую тему, а также является вторым лицом после командира в отряде, недавно нанятом для охраны княжьего сына. Командир Карадок, однако, до того боялся Невина, что и слова бы поперек не молвил, а Маддин был в некотором смысле единственным настоящим другом Невина. Прихватив скудный запас провизии, какой нашелся в крепости после зимней поры, отряд «Серебряных кинжалов», возглавляемый княжичем и Невином, выехал из ворот. Копыта простучали по вымостке, и вереница всадников растянулась по дороге. За ними следовала крытая повозка с двумя слугами: им предстояло предать тела достойному погребению.
– Хорошо хоть проклятые облака сдуло, – вздохнул Карадок. – Между прочим, я как-то слышал от старшего ловчего, что милях в восьми или десяти к северо-востоку, прямо над рекой, есть охотничий домик. Если отыщем его, будет здорово, там, может, и крыша какая-никакая еще осталась…
– Еще неизвестно, туда ли мы поедем!
Убитых людей и лошадей они нашли там же, где оставили; Невин с горечью подумал о том, как близко были те от надежного приюта, когда судьба настигла их. Пока слуги подыскивали место, где оттаявшая земля легче поддавалась заступам, Невин рыскал вокруг, словно охотничий пес, тщательно обследуя все – и мертвые тела, и сырую почву.
– Вы тут, верно, позатоптали все, Маддо, – проворчал он.
– Ну, мы поискали следы, отпечатки и всякое такое. Будь тут хоть что-то подобное, непременно заметили бы! Ты не забывай, что земля насквозь промерзла, когда это стряслось!
– Тоже правда. А где тот третий, что пытался бежать?
Маддин провел его через поле к расползшемуся и распухшему трупу. Было довольно тепло, и отвратительный запах заставил барда держаться в сторонке. Но Невин опустился рядом с останками на колени и исследовал землю под ними столь дотошно, словно искал драгоценный камень. Наконец он поднялся на ноги и отошел.
– Что-нибудь выяснил?
– Ни-че-го, – старик скривился и покрутил головою. – По правде говоря, я и не знал толком, что ищу. Просто мне кажется, что… – он оборвал фразу на полуслове и на мгновение застыл с приоткрытым ртом. – Я хочу вымыть руки, а вон там есть какой-то ручей.
Маддин пошел за ним и сидел на берегу, пока старик, опустившись на колени и кляня студеную воду, отмывал и оттирал руки в ручье. Вдруг он напрягся, глаза приняли отсутствующее выражение, рот снова приоткрылся; он приподнял голову, будто прислушиваясь к отдаленному голосу.
Лишь тогда Маддин смог различить, что в струях воды играют ундины – их стеклистые голубые фигурки мелькали сквозь блестки ряби, вились в глубине. Потом среди них или, точнее, за ними, возник призрак – так, словно открылась невидимая дверь. Маддин едва различил его очертания, – облачко сверхъестественного тумана, слияние воды и воздуха, серебристое мерцание. Возможно, у него вообще не было формы, кроме той, которую бард создал в своем воображении. Тут же видение растаяло, и Маддина проняла дрожь.
- Предыдущая
- 3/97
- Следующая
