Шок-рок - Купер Элис - Страница 27
- Предыдущая
- 27/67
- Следующая
Трясущимися пальцами Дэнни сжал голое плечико Анатоля. Кивнул: "Oui".
Вождь хвалил тоже, благодарил за то, что поделился с народом селения музыкой белых людей. "Поделился музыкой белых", прямо стеб какой-то, между прочим, Дэнни в Африку приехал, чтоб здесь МЕСТНОГО колорита для СВОИХ композиций набираться. Но воспоминания Дэнни будут вписаны в будущие вещи… а вот селеньицу Кабас не сохранить подаренное белым.
Колдун с иссушенным годами лицом поднял с земли барабан — маленький, тот самый, что заканчивал он мастерить тогда, утром, в темном своем домике. Мгновение смотрел, не мигая, глубоко Дэнни в глаза — а потом протянул барабан.
Анатоль тревожно подскочил, хотел что-то объяснить — и прикусил язык. Дэнни барабан принял — и кивнул. Благодарно. Восхищенно. Прижал барабан к груди — и снова склонил голову в знак глубокой признательности: "Merci!"
Анатоль потянул Дэнни за руку — прочь из обнесенного оградой дворика. Вождь хлопнул в ладони, приказал что-то мальчишкам. Те взглянули, пересмеиваясь, на Анатоля — и помчались вприпрыжку к хижинам, явно — спать. Анатоль все посматривал нервно на Дэнни — а Дэнни все в толк не мог взять, что ж тут такое приключилось.
Снова поблагодарил. Снова поклонился — сперва вождю, потом колдуну, а они просто молчали — и смотрели. Вот так, вспоминалось почему-то, в Восточной Африке пара львов добычу выслеживала. Потряс головой, отгоняя дикую мысль, — и пошел вслед за Анатолем.
В селении для Дэнни освободили одну из хижин — круглую, крытую соломой. Чуть поодаль прислонили к дереву велосипед — любопытно, а кто ж его весь день-то охранял? Точно, маленький старичок с огромным тесаком! Анатоль, похоже, совсем извелся: все пытался что-то сказать — и никак не решался.
Чтоб успокоить его хоть как-нибудь, Дэнни полез в рюкзак — и угостил мальчишку жвачкой. Только принялся Анатоль бурно выражать благодарность — из ночных теней материализовались, с детской безжалостностью в глазах, прочие ребята. Попытались отобрать жвачку, но Анатоль оказался проворнее — забросил ее в рот и удрал. "Эй!" — заорал Дэнни, но Анатоль, по пятам преследуемый, уже исчез во мгле.
Дэнни стащил с велосипеда одеяло и спальный мешок. Отволок в хижину. Задумался — интересно, в большой сейчас опасности Анатоль? Похоже, парнишка способен о себе позаботиться, не зря же его всю жизнь прочие сыновья вождя изводили! Печальная мысль. Мысль, поневоле пригасившая слегка радостный драйв от вечернего перформанса.
Ныли ноги — как-никак, от самого Гаруа все вверх да вверх, пытка, невольно размечтаешься — а посиживать бы сейчас в джакузи, в люксе пятизвездочного отеля! Попивать бы сейчас холодный шампань, а уж виски со льдом — прикинь, клево!
А покуда — поднял дареный барабан, обозрел со всех сторон. Как бы его в новом альбоме использовать, роскошной африканской тональностью музыку разбавить? Пол Саймон, Питер Гэбриэл — вот делали же. У "Блицкрига", конечно, музыка не та… поагрессивнее…
Про человеческую кожу точно говорить никому не стоит, таможенникам — в первую очередь. Дэнни попытался исследовать таинственную вихревую резьбу на дереве, все эти переплетенные окружности, круги, узелки — успехов ноль, только голова закружилась.
Дэнни закрыл глаза. Стал наигрывать на барабане — тихонечко, чтоб не перебудить все селение. Но два-три звука — и глаза его мгновенно распахнулись. Голос барабана изменился — слабый, плоский, точь-в-точь — дешевенький тамтам, что туристам впаривают, банка кофейная, в пластик упакованная.
Дэнни насупился. Уставился на барабан. Где ж его богатство, где звук, отражавший пульс самой Земли? Побарабанил еще, и опять — глухо, пусто, бездумно. Мрачно. Может, колдун случайно барабан покалечил — вот и решил избавиться? Всучить наивному Белому — где уж ему отличить?..
Злой, нервозный, Дэнни поставил барабан поодаль. Ладно, утром снова попробуем, может, вождю сыграем, покажем, как тускло. Может, и обменяем. Может, и другой подкупим.
Только бы с Анатолем ничего не случилось.
Дэнни сел. Принялся счищать со шмоток шипы и колючки. Женщины селения оставили ему два пластмассовых таза воды, один — намылиться, отмыться, другой — ополоснуться. Вода, хоть и тепловатая, освежала лицо, шею, а после он содрал заскорузлые от пота носки и обмыл ноги.
Было в ночной тишине что-то гипнотическое. Раскатал спальный мешок, растянулся поверх — и ощутил: точно засасывает его. Ткань засасывает его. Ткань засасывает. Земля. Сон…
Несколько минут всего прошло — а Анатоль уже будил его, расталкивал, шептал отчаянно в самое ухо. Тощее тельце — сплошь грязь, кровь и ссадины, одежонка растерзана в потасовке, но, похоже, плевать он на это хотел. Все тряс, тряс Дэнни.
Только, к сожалению, слишком поздно.
Дэнни сел. Заморгал. Острая боль в груди — словно когти медвежьи в тело всадили. Словно руки гигантские обхватили — и сжимают, сжимают, ребра из-под кожи выдавливают.
Он задыхался. Открывал рот, закрывал, пытался заорать от боли — и не мог. Ухватился за искалеченную руку Анатоля — мальчишка вырвался, заметался, стал искать что-то. Перед глазами Дэнни поплыли черные пятна. Пытался дышать — не мог в грудь воздуху набрать. Он оседал, скользил, как по склону огромной скалы, — во тьму.
Анатоль наконец нашел, что искал, — на полу. Подхватил здоровой рукой, сунул под мышку высохшей — и принялся отбивать удары.
Барабан?!
Ритм скоро установился — медленный, ровный, и внезапно Дэнни ощутил — стальное, сердце сжимавшее кольцо разжимается. Кровь прихлынула к голове. Он глубоко вдохнул. Головокружение еще наплывало, но невозможная боль — утихла. Он притиснул ладонь к сердцу, яростно потер грудину. Задыхающимися голосом кое-как поблагодарил Анатоля. У него что — сердечный приступ случился? Боже милостивый, надо же, веселенькая жизнь сказалась именно тут, у черта на рогах, хрен знает сколько до ближайшего врача!
И тут он услышал — аж мороз по спине побежал, — КАК звучит дареный барабан. Снова — чисто, гулко, вновь — с той же неземной глубиной, как раньше. Снова — как те, остальные барабаны. А Анатоль все бил — медленно, ритмично. И внезапно Дэнни узнал ритм. РИТМ СЕРДЦА.
Что говорил малыш тогда, в домике колдуна, — волшебные барабаны похищают биение человеческих сердец? Да? Анатоль все бил в барабан… "Ton coeur c'est dans ici. Теперь биение твоего сердца живет тут".
Дэнни вспомнил. Вспомнил тощего, спотыкавшегося человека на базаре в Гаруа. Вспомнил, как одержимо бил человек в кабасский барабан, бил, хотя из пальцев забинтованных кровь сочилась, бил — словно от боя этого жизнь его зависела. Тоже не погиб здесь, в деревне, и бежал к югу?
Анатоль сказал на ломаном своем французском: "В тебе — дух барабанщика. А в барабане теперь — твой дух". И — словно ударение ставя, словно понимая — нет, Белый Человек в колдовство просто так не поверит, — приостановил ритм барабана.
В сердце Дэнни вонзились когти. Вновь, как железной скобой, сдавило грудь. Сердце, сердце останавливалось. Бьет барабан, бьется сердце…
Анатоль снова бил в барабан — остановился, видать, только чтоб Дэнни убедить. Смотрел, а глазища — молящие, даже в полутемной хижине видно. "Je vais avec toi! Я иду с тобой. Позволь я буду биением твоего сердца. Сейчас. Всегда".
Дэнни — спальный мешок бросил, не до того, — шатаясь, вышел из хижины. Шатаясь, добрел до прислоненного к акации велосипеда. В деревне — темень, тишь… ждут небось утра, ждут, когда найдут его на постели. Мертвого. Холодного. А новый барабан зазвучит глубоко и сильно, зазвучит рвущейся, в плен попавшей душой. Какое пополнение для коллекции! Музыка Белого Человека — навсегда в Кабасе!
Дэнни кое-как вскарабкивался на велосипед, а Анатоль шептал: "Allez! Давай!" Какого дьявола теперь делать?! Анатоль побежал — вперед, по узенькой тропинке. Давай, Дэнни, по неровной дороге, при лунном свете, под носом у змей и хрен-знает-кого-там-еще, кто в траве прячется — это все не страшно. Страшно будет — в Кабасе. Страшно будет — когда колдун на пару с вождем утром припрутся, на тело поглядеть, будьте уверены, новой светлой кожей для барабана полюбоваться.
- Предыдущая
- 27/67
- Следующая
