Дни изгнания - Керр Катарина - Страница 7
- Предыдущая
- 7/95
- Следующая
– О. И кто же, в таком случае, счастливец?
– Не «кто», о воплощенная ревность! «Что». Двеомер. Некоторых людей он забирает без остатка. Почему, во имя бога небесного, она покинула тебя, как ты считаешь? Потому что любовь к двеомеру – это сердечные муки, куда более сильные, чем вожделение или даже душевные порывы, часто побеждающие похоть.
Родри и Джилл расстались так давно, что он уже не помнил подробностей, зато хорошо помнил, как горько ему тогда было.
– Я не понимал тогда и не понимаю сейчас, и будь оно проклято, если я хочу это понять.
– Тогда мне нечего сказать, правда? Но предупреждаю тебя, не вздумай снова влюбиться в нее.
Родри пожал плечами, подумав, не слишком ли тот опоздал со своим предупреждением.
Утром они вброд перешли И Брог, и населенные земли остались позади. Весь день скакали они через невспаханные равнины. Кое-где встречались рощи и маленькие ручейки. На ночь расположились среди зеленой пустоши. Но рано утром Родри увидел на горизонте разрушенную башню, такую же одинокую, как пирамида из камней на могиле воина – впрочем, предположил он, она тоже могла быть таким памятником.
– Этот дан пал от чьего-нибудь меча?
– Представления не имею, – сказала Джилл. – Калондериэль, должно быть, знает.
Эльф, о котором шла речь, старый друг и воинский начальник своего народа, уже ждал их у пролома в наружной стене – когда-то его закрывали деревянные ворота. Сначала они увидели его коня – великолепное животное золотистой масти с серебряными гривой и хвостом, которое неспешно щипало траву. Сам Калондериэль лениво бродил по внутреннему дворику, заросшему травой. Брох, весь увитый плющом, почти не был виден. Предводитель был высок и строен, как и весь его народ, с темно-багровыми, по-кошачьи узкими глазами, волосами цвета лунного луча и, разумеется, длинными и заостренными на манер морской раковины ушами.
– Наконец-то вы здесь! – пропел он по-дэверрийски. – Я уж решил, что Саламандр пропал сам и потерял всех вас.
– Будь любезен, избавь меня от скрытых оскорблений. – Саламандр отвесил шутовской поклон. – Если ты так худо думаешь обо мне, тебе следует поговорить с моим отцом. Кстати, а где сам достопочтенный родитель? Я-то думал, он просто жаждет взглянуть на своего второго сына!
– И он, без сомнения, сделает это, как только узнает, что вы прибыли на запад. – Калондериэль повернулся к Родри. – Прошу прощения, но Девабериэль отправился куда-то на север с одним из аларов. Я послал на розыски людей с вестью о твоем прибытии. Он скоро объявится.
– Да будь оно все проклято! – взорвалась Джилл раньше чем Родри успел произнести хоть слово. – Я хотела поговорить с ним прежде, чем опять уеду, а теперь придется сидеть здесь и ждать у моря погоды!
– До чего нетерпелива, – Калондернэль откровенно ухмыльнулся. – Джилл, пора бы уже привыкнуть к повадкам эльфов. Все происходит тогда, когда происходит, не раньше и не позже.
– Знаешь, – сказал Родри, – должен признать, я тоже чувствую себя несколько разочарованным.
– А ты должен признать, Кел, – влез в разговор Саламандр, – что отец мог бы не тянуть так сильно свое драгоценное время. Он называет свое поведение размеренным и осмысленным а я считаю его неторопливым, вялым, апатичным – да просто медленным!
– Ну, в чем-то ты прав. – Эльф глянул на Джилл. – Адерин в лагере.
– Это скрасит мое ожидание. А где все?
Как оказалось, «все» были недалеко.
Они расположились лагерем у ручья в двух милях западнее: около двадцати ярко раскрашенных круглых палаток, большой табун лошадей, небольшая отара овец, разбросанные в траве шесты для повозок.
Въехав в лагерь, они увидели множество ребятишек и собак, бегущих им навстречу с криками приветствия; следом потянулись взрослые, числом около тридцати.
В те прежние годы Родри немного выучил эльфийскии язык; этих знаний было достаточно, чтобы приветствовать каждого и понять, что ему здесь рады. Он улыбался, и кланялся, и повторял имена, которые тут же забывал.
Калондериэль настоял, чтобы братья поместились в его палатке, и множество рук подхватило их поклажу; коней тоже увели, чтобы позаботиться о них. Обитатели лагеря расселись вокруг костра, чтобы отпраздновать прибытие гостя, было вдосталь меда и еды. Каждый хотел поговорить с сыном Девабериэля и рассказать ему, что вечером им предстоял большой пир. Во всей этой суматохе Родри только через несколько часов осознал, что Джилл куда-то пропала.
Потрепанная Палатка Адерина была разбита на расстоянии полумили от основного лагеря, у ручья под сенью ив.
Там царила благословенная тишина, нарушаемая лишь трелями птиц в ивах. Джилл привязала своего коня рядом с небольшим табуном Адерина и отнесла пожитки к палатке.
Пока она раздумывала, стоит ли позвать его, чтобы поздороваться, откидное полотнище палатки зашуршало, и из нее выбрался новый ученик Адерина, светлоглазый юный эльф по имени Гавантар.
Он был еще изящнее, чем остальные эльфы, с волосами еще более светлого оттенка, и Джилл подумала, что он больше похож на духа, чем на человека. Но руки у него были достаточно крепкими, чтобы взять у нее вещи.
– Позволь мне вместо тебя нести твое имущество, о мудрейшая с востока! Следовало дать мне позаботиться и о твоей лошади тоже.
– Я еще не иссохшая старуха, парень, пока еще нет. Хозяин твой здесь?
– Разумеется, и ожидает тебя.
Хотя день стоял теплый, в палатке было сумрачно и прохладно, воздух искрился от суеты духов природы, всегда окружавших Адерина.
В палатке было множество дикого народца – кто склонился в почтительном поклоне, кто просто отдыхал, развалившись на Полу, повиснув на стенах, рассевшись на многочисленных мешках, свисающих с шестов. В центре тлел небольшой костер, а сам маг сидел, скрестив ноги, на груде кожаных подушек.
Он был небольшого роста, чистокровный человек, с огромными темными глазами на узком, покрытом морщинами лице и абсолютно седыми волосами, торчащими надо лбом как два рога у совы. Увидев Джилл, он восхищенно заулыбался и встал, чтобы взять ее руки в свои.
– Как хорошо видеть тебя во плоти! Иди сюда, садись. Могу я предложить тебе выпить меду?
– Нет, спасибо, это не для меня. В отличие от тебя, я не понимаю вкуса этого напитка. Однако я бы не отказалась от чашки пряной воды с цветочным медом, которую так хорошо делает Западный Народ.
Ученик положил седельные сумы и поспешил наружу, направляясь в основной лагерь, чтобы принести оттуда желаемый напиток. Адерин и Джилл сели лицом друг к другу, и она начала вытаскивать из мешка какие-то свертки.
Вокруг столпились гномы, внимательно наблюдая за Джилл, среди них стояло и то серое существо, которое всюду сопровождало ее.
– Невин хотел, чтобы эти книги достались тебе. – Она протянула Адерину пару старинных фолиантов в потрескавшихся кожаных переплетах. – Хотя я не знаю, что ты будешь делать с трудами принца Майла.
– Отнесусь к ним с должным почтением и уважением. Хотя именно эти тома кое-что значат для меня. Человеком, подарившем их Невину, я искренне восхищался. – Он провел тонкими пальцами по украшениям: остаткам золотых листьев, кругу, в котором находилось изображение сцепившихся насмерть барсуков, и девизу «Мы не сдаемся». – Только представь себе – он все это помнил после стольких лет! Честно говоря, я удивлен, что сам запомнил.
– А это безделушка от Брина Торэйдика. Он велел передать тебе, что, поскольку она старше, чем вы оба, вместе взятые, это само по себе чудо.
Адерин засмеялся и взял золотую чашу, сделанную из чеканного металла и украшенную узором, совершенно не похожим ни на что, сделанное человеком или эльфом. Джилл поймала себя на том, что изучает старика; он не выглядел старше или слабее, чем обычно, но она все равно тревожилась за него. Он понял, о чем она думает.
– Мое время еще не настало. Я еще должен обучить Гавантара, а он только начал занятия.
– А. Я просто… ну, подумала…
- Предыдущая
- 7/95
- Следующая
