Дни изгнания - Керр Катарина - Страница 23
- Предыдущая
- 23/95
- Следующая
– О, я согласна. Банадар, отведи несчастного Намиса в свою палатку, пусть он немного поспит. Потом вернешься, и мы все обдумаем. Намис, ты и твоя гильдия – примите мою самую сердечную благодарность.
Намис поклонился, пошатнувшись от слабости, и ушел с Галабериэлем. Нананна повернулась к Адерину.
– Ты поедешь с банадаром? Я была бы тебе благодарна. Я дам тебе магический кристалл, чтобы ты мог сообщать мне новости. Мне кажется – хорошо, если рядом с банадаром в этот момент будет человек, который понимает Свет.
– С радостью, мудрейшая.
– Только позволь предупредить тебя. Ты навсегда останешься человеком, как бы предан ты ни был нам. Поэтому будь безупречно справедливым, не становись фанатиком. Понимаешь? Если бы Владыки Света желали, чтобы ты стал эльфом, ты и родился бы в теле эльфа.
– Я понимаю это, о мудрейшая, и хорошо подумаю над твоими словами.
Против воли Адерин посмотрел на Далландру. Ее прекрасные глаза холодно оценивали его, словно она решала, можно ли ему довериться. Адерин поклялся себе, что ради нее он сделает все, что в его силах.
Утром новость облетела весь лагерь. Юноши и девушки доставали оружие и давали клятву отомстить, если круглоухие посягнут на землю усопших. Старшее поколение окружило Галабериаля. Они сыпали советами, предупреждениями и высказывали свое мнение. По закону каждый, имеющий лошадей, имел право высказаться по любому важному вопросу, но к вечеру они все же пришли к общему мнению. Обитатели лагеря пожертвовали двадцать одну золотистую лошадь, двадцать одно седло и уздечку, богато украшенные, много новой одежды и драгоценностей, чтобы принц Галабериэль и его свита выглядели богатыми, как сам Трон Дракона. У Галабериэля был камень, который потряс даже Адерина: огромный сапфир, синий, как море зимой, в оправе из красноватого золота, украшенной орнаментом из золотых роз. Дружина, увидев его, потрясенно замолчала; Джезриаладар воздел руки и поклонился сапфиру в знак почтения.
– Он принадлежал моему отцу, ранадару Высоких Гор, – сказал Галабериэль. – Но не сумел помочь ему в трудную минуту.
Адерин отвел дружину в сторону и объяснил, какие почести круглоухие будут оказывать особе королевского рода. Потом они выбрали вьючных лошадей – мышастой и чалой масти, и решили, что двое юношей будут изображать слуг. Адерину отвели роль советника, поэтому его тоже богато нарядили и дали серебристого коня.
В ночь перед отъездом Адерин и Далландра закутались в теплые плащи и пошли погулять. Ночь была ясной, пронизанной лунным светом, и такой холодной, что дыхание клубилось паром.
– Будь осторожен, Адерин, ладно? – отрывисто сказала Далландра. – У меня плохое предчувствие.
– Предупреждение двеомера?
– Не знаю, можно ли это так назвать. Просто плохое предчувствие. Прости, но я не доверяю твоему народу.
– Я тебя не виню. О боги, мне становится плохо, когда я думаю о том, что вы уже успели потерять, а теперь мой народ хочет отобрать и те крохи, которые вы сохранили!
– Ведь на самом деле земли хватает всем, вот что печально. Всем! – но круглоухие не хотят этого видеть. Равнины простираются далеко на запад и на север, до самых гор.
– А где стояли Семь Городов?
Она пожала плечами и задумалась.
– Я не представляю. Думаю, потребуются месяцы езды верхом. Мы туда не наведываемся.
– А почему? Руины зачарованы или еще что-нибудь?
– Скорее всего, но дело не в этом. Стой-ка… я слышала старую историю насчет мора… точно! В конце концов Орды были уничтожены чумой, и барды рассказывают, что их трупами были забиты канавы и замощены мостовые. Если ты хочешь больше узнать об этом, спроси бардов на зимних встречах. Они все это помнят.
– Похоже, тебя все это не очень интересует?
– Боги, я-то выросла под бесконечные истории о Великом Огне, и меня от них тошнило. Да, мы когда-то жили в роскоши! Ну и что? Прошлое умерло, говорю я всегда, и жить нужно сегодня.
Но голос ее дрогнул, и в нем прозвучали горечь и сожаление.
Лорд Довин со свитой покинул Аберуин раньше, чем купеческая гильдия обратилась к принцу, поэтому уехал домой с уверенностью, что его дело уже решено. Жизнь для Кинвана и всей дружины потянулась, как всегда осенью: в хорошую погоду они скакали на лошадях, в плохую – собирались в зале, пили эль и играли в карноик. Гарес пометил серебряную монету и держал на нее пари – и действительно, всякий раз, как он проигрывал ее, она тут же возвращалась обратно. Кинван тоже начал играть всерьез и пробился в первые ряды, опередив многих конкурентов. Ему нравилась холодная стратегия игры, где малейшая ошибка приводила к проигрышу, и он проводил долгие часы, обдумывая возможные ходы. Долгими вечерами, когда женщины уходили к себе, занимаясь чем-то странным и непостижимым в своих комнатах, Мелас, Валдин и Довин брали свои кружки с элем, присоединялись к воинам и следили за игрой, иногда участвуя в пари.
Они все сидели за столами, когда появился гонец с вестью. Кинван играл трудную партию с Пайдеком, который был почти так же искусен, как и он сам. Он как раз решал, пожертвовать ли камнем, чтобы захватить потом целых два у Пайдека, и тут у дверей послышался шум. В залу вбежал часовой, а с ним измученный всадник в плаще, застегнутом брошью с драконом Аберуина.
– Лорд Довин, срочное известие для вас!
Мысленно проклиная все на свете, Кинван и Пайдек прекратили игру. Слуга побежал на розыски писца. Тот явился, взял пергамент и прочел вслух: «Довину, младшему лорду клана Медведя, претендующему, но не утвержденному лорду Лок Киртаэра, я, Адрик, принц Аберуина милостью его величества Варина, короля Элдиса, шлю свои приветствия». – Так начиналось письмо. – «Мой лорд, передо мной возникла сложная проблема, которую преподнес мне Галабериэль, сын Береналадара, сына Ранадара, короля Западного Народа. Земли, на которые вы притязаете, находятся во владении Галабериэля и являются частью его королевских охотничьих угодий. Указанные земли служат также местом погребения усопших предков Западного Народа с незапамятных времен. Я срочно призываю вас явиться в мой королевский суд, дабы я мог лично вынести решение. Мною запечатано. Адрик, принц Аберуина».
– Клянусь всеми потрохами! – выпалил Довин. – Этот проклятый Западный Народ! Какая наглость! Принц, а?! Чтоб им провалиться! – И он повернулся к отцу с молчаливой мольбой.
– Принц он там или не принц, но уж Адрик-то настоящий принц, – сказал Мелас. – Лучше нам поехать на юг и самим во всем разобраться.
Довин забегал по залу.
– Почему этот проклятый пастух не появился там раньше? Какая наглость! Теперь все затянется надолго!
– Может, да, а может, и нет, – заметил Валдин. – Успокойся, брат. Не надо размахивать мечом и высекать искры, пока ты не знаешь, к какому решению придет принц.
– Вот именно. – Мелас повернулся к гонцу. – Этот Галабериэль приехал с вооруженной охраной?
– Да, мой лорд. Двадцать человек.
– Это хорошо. Значит, мы возьмем двадцать моих воинов, а остальных оставим с Валдином.
К своей великой радости, Кинван и Гарес были выбраны в охрану и еще раз могли повеселиться в Аберуине. За ужином воины, которые оставались в дане, ворчали, ругались и проклинали отъезжающих. Кинван и Гарес подсели к гонцу, чтобы выведать все, что ему было известно. К сожалению, гонец знал немного.
– Вот скажи, – спрашивал Гарес, – как по-твоему, этот Гала-как-его-там – правда принц?
– Вам это, конечно, не понравится, – отвечал гонец, – но сомневаться в этом не приходится. Я ни на одном лорде не видел столько драгоценностей! А его свита! Все время кланяются, и суетятся вокруг него, и говорят «мой принц, вот это» и «мой принц, вот то», и несут ему мед, и тащат ему подушки. Знаете, в этом Западном Народе есть одна хорошая черта – они чертовски здорово умеют пить! Я никогда не видел, чтобы пили так, как этот принц.
– Лично мне интереснее, как они умеют держать мечи, – сказал Кинван.
– Слушай-ка, парень, – и гонец кинул на него острый взгляд. – Никто не позволит устраивать резню в суде Аберуина. Тот, кто обнажит там меч, получит двадцать пять плетей, и если он после этого выживет, его выкинут из дружины и бросят подыхать на дороге.
- Предыдущая
- 23/95
- Следующая
