Чары тьмы - Керр Катарина - Страница 15

• Предыдущая
• 15/100
• Следующая

— Да. А ты, как я предполагаю, — мужчина, который думает, что может сказать мне что-то другое.

Даннин сел рядом с ней, потом развернулся и облокотился на стол. Когда он заговорил, то смотрел на зал, а не на Гвенивер.

— Что заставляет тебя воображать, будто ты умеешь действовать мечом?

— Спроси у моих людей. Я никогда не хвастаюсь о себе.

— Я уже говорил с Рикином. Он сказал мне, что ты впадаешь в неистовство.

— Ты собираешься назвать меня лгуньей?

— Не мое дело как-то называть тебя. Король велел мне включить твоих людей в его стражу, а я делаю то, что он говорит.

— И я тоже.

— С этого момента будешь выполнять мои приказы. Поняла меня, девушка?

Быстрым движением кисти Гвенивер плеснула содержимое своей кружки ему в лицо.

Пока лорды за столом ругались, она резко встала и уставилась на Даннина. Тот поднял глаза, холодные, как зимний лед. Эль стекал по его лицу, но Даннин словно бы не замечал этого.

— А теперь послушай, — проговорила Гвенивер. — Ты — сукин сын, это ясно, но я — дочь Волка. Если тебе так охота испытать мои навыки — выходи!

— Ты только послушай себя! Склочная и вздорная девка, вот ты кто.

Гвенивер с такой силой дала ему пощечину, что его отбросило назад.

— Никто не смеет называть меня девкой.

Огромный зал погрузился в мертвую тишину, когда все присутствующие, от пажа до благородного лорда, повернулись, чтобы следить за происходящим.

— Ты забываешь, с кем говоришь, — продолжала Гвенивер. — Или ты слеп и не видишь татуировку у меня на лице?

Даннин медленно поднял руку и потер место удара, но его глаза ни на секунду не оставляли ее. Их напряженный взгляд был пугающим — холодным, глубоким.

— Госпожа примет мои извинения?

Когда он опустился на колени у ее ног, в зале ахнули.

— Простите, ваше святейшество. Вероятно, меня охватило безумие. Если кто-нибудь снова посмеет оскорбить вас, ему придется отвечать моему мечу.

— Благодарю. Я прощаю тебя.

С легкой улыбкой Даннин поднялся и вытер залитое элем лицо о рукав. Он все равно продолжал смотреть на нее. На короткое мгновение Гвенивер пожалела о том, что дала клятву целомудрия. Плавные движения Даннина, его манера держаться, самая его наглость поражали красотой, сильной и чистой, как удар мечом на солнце. Но когда Гвенивер вспомнила темные глаза Богини, сожаление ушло.

— Скажи мне вот что, — обратился Даннин к Гвенивер. — Ты поедешь во главе своего отряда?

— Да. Я скорее умру, чем позволю кому-то сказать обо мне, что я прячусь за спинами своих воинов.

— Иного я не ожидал.

Даннин поклонился, затем медленно и надменно прошел между лордами. После того, как он захлопнул за собой дверь, зал словно взорвался.

— Боги! — Гветмар стер пот со лба. — Я-то вообразил, что настал твой последний час. Ты — единственный человек в королевстве, который посмел пойти против Даннина и не был убит в последующие пять секунд.

— О, чушь, — отозвалась Гвенивер. — У него достаточно ума, чтобы не наносить увечий жрице, давшей клятву Луне.

— Ха! — фыркнул Меймик. — Даннин вначале убивает, а потом думает.

Спустя некоторое время к Гвенивер подошел паж и сообщил, что король желает поговорить с ней с глазу на глаз.

Понимая, какая огромная честь ей оказана, она последовала за пажом на второй этаж главного броха, где находились покои Глина. Там стояли резные стулья и столы; на стенах висели шпалеры, а полы были покрыты бардекианскими коврами. Король ждал у камина, украшенного резными кораблями и переплетающимися узорами. Когда Гвенивер склонилась перед ним, он велел ей подняться.

— Я думал о всех ваших родственниках, которые умерли, служа мне, — сказал Глин. — Вопрос о клане Волка тяжелым грузом лежит на моем сердце, ваше святейшество. Вы хотите попросить меня передать земли и имя по женской линии?

— Да, сеньор. Теперь, после того, как я приняла постриг, я не могу обладать никаким земным богатством, кроме того, что можно унести в одном вьюке, но моя сестра скоро выйдет замуж за человека, который готов взять на себя наши имя и кровную вражду.

— Понятно. Позвольте мне быть искренним. Может, в отношении ваших земель мне и не удастся действовать так быстро, как хотелось бы, но я годов разрешить передать ваше имя сыновьям вашей сестры. Как бы мне ни хотелось изгнать Вепрей из ваших владений, многое зависит от исхода летней кампании.

— Сеньор очень честен и щедр. Я понимаю, что горе моего клана — это только одна из множества проблем, с которыми ему приходится иметь дело.

— К сожалению, ваше святейшество, вы правы. Хотел бы я, чтобы дела обстояли по-другому.

Покидая короля, Гвенивер встретила Даннина, который открыл дверь в покои без каких-либо объявлений и церемоний. Он очень легко улыбнулся ей.

— Ваше святейшество, — заговорил он, — мое сердце болит при мысли о смерти ваших родственников. Я сделаю все возможное, чтобы отомстить за них.

— Лорд Даннин очень добр, и я благодарю его.

Гвенивер поспешила по коридору, но возле лестницы быстро оглянулась и увидела, что он все еще смотрит на нее, держа руку на ручке двери. Внезапно она содрогнулась, как от холода, и ощутила опасность — словно чья-то рука стиснула ее горло. Гвенивер могла только предположить, что Богиня таким образом посылает ей предупреждение.

На следующий день Гвенивер шла по открытому двору вместе с Рикином, когда увидела, как потрепанный старик заводит в ворота двух вьючных мулов. Одетый в грязные коричневые бригги и многократно зашитую рубашку с гербами Глина, он держался прямо и ступал энергично, как молодой принц. Несколько пажей припустили бегом, чтобы помочь ему с мулами, и Гвенивер обратила внимание, что они относятся к старику с глубочайшим почтением.

— Кто это, Рикко?

— Старый Невин, госпожа. Таково его подлинное имя. Он говорит, что отец назвал его «Никто» в приступе злобы. — Объясняя, Рикин выглядел так, словно испытывал перед стариком странное благоговение. — Он — травник. Он находит дикие травы и приносит их лекарям, а также выращивает некоторые прямо здесь, в дане.

Теперь пажи уводили мулов прочь. Помощник камерария проходил мимо травника и остановился, чтобы поклониться ему.

— Так, послушай, — заговорила Гвенивер, — очевидно, этот Невин — полезный приближенный или слуга, но почему люди относятся к нему, как к лорду?

— Ну-у… — Рикин выглядел странно смущенным. — В этом старике есть что-то такое, что заставляет тебя почитать его.

— В самом деле? Выкладывай! Могу поклясться, что ты что-то скрываешь.

— Госпожа, все говорят, будто он занимается двеомером, и я сам наполовину верю в это.

— О, чушь!

— Не чушь, госпожа. Известно, что сам король ходил в сад к старому Невину и помногу часов разговаривал с ним.

— И это доказывает, что старик занимается двеомером? Несомненно, королю время от времени необходимо отложить государственные дела и отдохнуть, а старик развлекает его своей болтовней о растениях.

— Как вам угодно считать, госпожа. — Однако было ясно видно, что Рикин не верит ни единому слову из сказанного ею.

В этот момент к ним подошел сам Невин и дружески поприветствовал Рикина, который тут же низко склонился перед ним.

Когда старик перевел взгляд на Гвенивер, его глаза стали ледяными, как северный ветер. Казалось, они проникали в самую ее душу.

Внезапно ее охватила уверенность в том, что она знает этого человека, что каким-то странным образом ждала именно его, что именно его она пыталась найти, и вся ее предыдущая жизнь вела ее сюда, к этому невзрачному травнику.

Затем чувство ушло. Невин мило улыбнулся ей.

— Доброе утро, госпожа, — проговорил он. — Ваша слава распространилась по всему дану.

— Правда? — Гвенивер все еще чувствовала себя потрясенной. Вероятно, это меня радует.

— Поклявшаяся Луне воительница — это редкость, но времена действительно настали темные для Нее, с Сердцем, Пробитым Мечами.

• Предыдущая
• 15/100
• Следующая