Чары дракона - Керр Катарина - Страница 16
- Предыдущая
- 16/110
- Следующая
– По крайней мере, сын одного из них.
С большим усилием Бриндемо поднял голову и уставился в глаза Саламандра.
– Ты! – прошипел он. – Ты ведь не один из них, не так ли?
– Один из кого?
Бриндемо откинулся на подушки и отвернулся. Он тяжело дышал от приложенных усилий. Саламандр ласково улыбнулся.
– Я не стану силой вытягивать из тебя правду, друг мой. Если ты имеешь в виду то, что я подозреваю, то они определённо убьют тебя. Но сам я не скажу тебе ни слова о себе, чтобы они не смогли вытянуть из тебя информацию.
– Справедливая сделка, – мгновение Бриндемо лежал без движения, собираясь с силами, чтобы говорить дальше. – Удовлетвори любопытство больного, хороший человек, если можешь. Этот варвар, которого звали Талиэйсин… кто он на самом деле?
– Он не сказал тебе?
– Он не знал. Его память исчезла, она была стёрта полностью.
Джилл невольно пробормотала ругательство.
– Понятно, – Саламандр помрачнел. – Ну, друг мой, тебе была оказана честь кормить у себя в доме очень важного господина. Это был Родри Майлвад, гвербрет Аберуина, которого выкрали и продали его врагам.
Бриндемо издал глубокий булькающий звук, подавился, потом принялся спазматически кашлять; его лицо заливал пот.
– Успокойся, – сказал Саламандр. – Никто не открыл тебе правды, поэтому, несомненно, никакое зло больше не выпадет на твою долю. Как я понял, ты знаешь, где находится Аберуин.
– Не знаю, – Бриндемо с трудом мог выдавить слова. – Но это не имеет значения. Я знаю, кто такой гвербрет. Ай-ай-ай.
В этот момент в комнату зашёл сын Бриндемо, сжимая в руке большой кухонный нож; его лицо был суровым и целеустремлённым. Когда Бриндемо пробормотал несколько слов на бардекианском, парень покраснел от смущения и положил нож на подоконник.
– Этот Барума? – обратилась к нему Джилл. – Скажи мне, как он выглядел. Твой отец не может больше говорить. Ему нужно отдохнуть.
– Тучный человек. Можно сказать, толстый, как свинья. Вроде бы так выражаются у вас в Дэверри? Очень-очень странная кожа, очень гладкая, а его чёрные волосы и борода всегда блестят и намазаны маслом. Он носил серебряную клипсу на бороде. Глаза, как у змеи, очень узкие, блестят, и нехорошие.
– Что ты помнишь о рабе по имени Талиэйсин? – повернулся к парню Саламандр. – Все, что знаешь.
– А знать почти нечего, господин. Мы подумали, что он благородного происхождения, потому что он двигался, как профессиональные атлеты, которые сражаются на ножах, а все ваши господа – они же воины. Он ещё вспомнил, что относился к каким-то серебряным кинжалам, но больше ничего. – Парень бросил взгляд на отца, который прошептал имя Зандара. – О, да, караван. Он собирался на юг. Это было десять дней назад. Зандар идёт через все деревни на южное побережье. Он продаёт специи. – Парень задумался на мгновение, очевидно подбирая слова на не очень хорошо известном ему языке. – Название препарата на вашем языке… это… опиум, вот оно! Барума давал ему опиум. Талиэйсин был очень худой, когда мы купили его.
– Барума за все это заплатит, – тихо сказала Джилл. – Он будет платить, и платить, и платить, пока не станет выть и кричать, и умолять убить его, чтобы покончить с мучениями.
– Джилл! – Саламандр хватил ртом воздух.
Бриндемо рассмеялся, хотя ему было и больно смеяться.
– Мои благословения тебе, девушка, – прошептал он. – Мои скромные, но честные благословения.
Саламандр направился к двери, затем остановился и обернулся к Бриндемо.
– И последнее. Почему Барума сделал это с тобой?
– Я не подчинился ему. Он велел мне продать Талиэйсина в шахты или на галеры. Вместо этого я продал его приличному хозяину.
– Понятно. Этот акт милосердия дорого тебе обошёлся. Благодарю тебя за него.
На всем пути до гостиницы Джилл кипела от ярости, и это состояние вызвало видение. Ей показалось, что столбы пламени пляшут перед ними по улицам. Саламандр продолжал с беспокойством поглядывать на свою спутницу, но ничего не сказал, пока они не вернулись в свой номер и не заперли плотно дверь. Затем он схватил её за плечи и потряс.
– Прекрати это! Я даже не знаю, что ты делаешь, но прекрати это немедленно! Я чувствую, как из тебя вытекает сила.
– Я только… ну, словно бы видела разные вещи. Я не знаю, как остановить это.
Тем не менее, хорошая встряска и настоящий страх Саламандра вернули Джилл в более нормальное состояние. Языки пламени исчезли, хотя по краям всех находившихся в комнате вещей все ещё мерцала серебряная энергия. По крайней мере, так происходило у неё в сознании.
– В таком случае, и не начинай это, – Саламандр отпустил её. – Джилл, учти, я не виню тебя. Но как мне объяснить тебе? Когда строишь планы мести, ты призываешь силу, потому что у тебя разум мастера двеомера, хоть отрицай ты это, хоть не отрицай. Когда большинство людей размышляют о каких-то вещах, они просто видят картинки у себя в сознании или слышат голос и считают, что разговаривают сами с собой, но все это остаётся у них в сознании, где и должно оставаться. Когда же ты получаешь эту чистую сырую силу, вливающуюся в тебя, ты начинаешь видеть картинки и все остальное вне своего сознания, не так ли?
– Да, – призналась она с неохотой. – Я видела, как перед нами по улице бежит огонь.
– Это, черт побери, опасно, мастера двеомера тоже видят образы и работают с ними, но мы научились их контролировать. Если ты продолжишь так заводиться, то можешь просто сойти с ума. Образы и голоса будут приходить к тебе и окружать со всех сторон сами по себе, по своей воле, а ты не сможешь остановить их.
Поскольку она уже тогда едва ли могла их контролировать, то похолодела, только подумав о возможной перспективе. Показательно вздохнув, Саламандр растянулся на выложенном подушками диване.
– Еда, – резко сказал он. – Когда что-нибудь съешь, это обычно помогает запереть образы. Ужасно трудно работать с любым двеомером, когда живот полон. Выпивка тоже сразу затуманивает сознание. Но я сомневаюсь, что этого будет достаточно. У меня нет права делать что-либо в таком роде, и все же я намерен научить тебя кое-каким ученическим штучкам.
– А что заставляет тебя думать, что я хочу этому учиться?
– Твоё желание не сойти с ума и остаться в живых. Вот что. Не упрямься, Джилл! Ты подобна раненому человеку, который боится дать хирургу остановить кровотечение, потому что прикосновение к ране может оказаться болезненным. – Саламандр сделал паузу, и, казалось, изучал воздух вокруг своей собеседницы. – Сейчас ты слишком возбуждена, чтобы попытаться провести урок. В самом деле, как насчёт того, чтобы перекусить? Великий Криселло проголодался. Если ты не против сыграть роль красивой служанки-варварки, то спустись вниз и попроси владельца гостиницы прислать нам в номер поднос с мясом и фруктами. И конечно кувшин с вином.
– Я сама проголодалась, – ей удалось улыбнуться. – О, великий мастер таинственного искусства!
Саламандр оказался прав. Еда оказывала совершенно определённое воздействие на сознание. Как только Джилл проглотила пару кусков мяса и несколько сухих хлебцев, то почувствовала, как ощущения притупляются, – ей это было сейчас необходимо. Хотя цвета в комнате казались необычно насыщенными, постоянное свечение исчезло. Пара стаканов сладкого белого вина полностью положили конец непроизвольному использованию двеомера.
– Когда мы тронемся в путь? – спросила Джилл. – Я не прочь уехать завтра, например, когда городские двери откроют на рассвете.
– Я знаю, что ты сгораешь от нетерпения, Джилл, моя дикая голубка, но мы должны поразмыслить. Хорошо бы нам знать, что именно Зандар, князь торговли специями, собирается делать дальше. Может, он направляется домой в Данмару, может, путешествует по сельской местности, сбывая свой товар желающему купить народу. Если так, то мы можем отправиться в одну сторону, когда он последует в другую. Если мы отправимся в Данмару и станем дожидаться его там, то нам, не исключено, придётся просидеть в этом месте несколько недель. С другой стороны, мы также не можем сидеть и здесь в полном бездействии – в то время как злобные негодяи строят планы, устраивают заговоры, идут на хитрости и ухищрения и даже совершают махинации. Куда бы мы ни отправились, нам придётся путешествовать медленно, часто останавливаясь, чтобы давать представления. Именно так поступают артисты, которыми мы себя называем.
- Предыдущая
- 16/110
- Следующая
