Знак алхимика. Загадка Исаака Ньютона - Керр Филипп - Страница 15
- Предыдущая
- 15/72
- Следующая
Я встал в пять часов, поскольку было воскресенье и я хотел появиться на Джермин-стрит до восьми часов, ведь сразу после восьми мисс Бартон, скорее всего, отправится вместе с дядей в церковь Святого Иакова. Чувствуя себя запаршивевшим, я старательно вымылся в холодной воде и обнаружил у себя в голове и на теле около дюжины вшей, больших и маленьких, что меня нисколько не удивило после визита в Ньюгейт.
В воскресенье лодочники не работают, так что некому было доставить меня в Вестминстер, а нанять карету за фунт и шесть пенсов я не мог себе позволить. И я отправился из Тауэра на Пикадилли пешком, пройдя это немаленькое расстояние почти за два часа.
Прибыв на Джермин-стрит, я постучал в дверь моего наставника, но миссис Роджерс, домоправительница, сказала, что не станет открывать, пока я не отвечу, кто пришел – мужчина или женщина.
– Это я, Кристофер Эллис, – сказал я.
– Подождите там, сэр, – велела мне миссис Роджерс. Через некоторое время дверь открыла сама мисс Бартон.
– Я очень рада, что это вы, дорогой Том, – сказала она, назвав меня этим ласковым именем.– Мой дядя продемонстрировал необыкновенное легкомыслие в столь важном вопросе и пригласил на обед декана церкви Святого Иакова, а мне совсем не хочется, чтобы он стал моим другом сердца. От него пахнет тушеным мясом, и вместо объятия я бы получила проповедь.
– В таком случае хорошо, что я пришел, – сказал я и проследовал за ней в гостиную.
Мисс Бартон подарила мне поцелуй – первый с тех пор, как мы познакомились. Он был самым невинным, какой только можно себе представить, однако доставил мне несказанное удовольствие. А Ньютон, увидев нас, громко рассмеялся, тоже впервые на моей памяти.
Мисс Бартон, как и я, не скрывала своей радости. Когда наш смех затих, миссис Роджерс принесла мне хлеба, кусок горячей соленой говядины и кружку подогретого эля с маслом. Позавтракав и почувствовав себя значительно лучше, я сообщил своему наставнику о другой причине, заставившей меня посетить его с самого утра.
– А я думала, что вы прошли пешком от самого Тауэра только ради меня, – разочарованно проговорила мисс Бартон.– Кристофер Эллис, теперь я убедилась, что в вас романтики не больше, чем в моем дяде.
Однако Ньютон выразил огромное удовлетворение, услышав историю про золотую гинею. Изучив монету, он объявил, что мы должны как можно скорее исследовать ее в тигле.
– Но прежде я буду вам чрезвычайно признателен, если вы согласитесь сопровождать мисс Бартон и миссис Роджерс в церковь, – сказал он.– Мне потребуется все утро, чтобы разогреть печь до нужной температуры.
– Я сделаю это с огромным удовольствием, если мисс Бартон не слишком разочаровалась во мне.
Мисс Бартон ничего не ответила.
– Или, может быть, – продолжал Ньютон, обращаясь на сей раз к своей племяннице, – ты надеялась заполучить декана в полное свое распоряжение? А я-то собирался пригласить мистера Эллиса отобедать с нами!
Мисс Бартон на несколько мгновений закрыла глаза, а затем наградила меня своей самой милой и ласковой улыбкой.
Итак, я отправился с мисс Бартон и миссис Роджерс в церковь, что доставило мне огромное удовольствие, хотя я не был в церкви уже целую вечность и к тому же мне пришлось вытерпеть невероятно скучную проповедь, в которой декан рассказал про Иакова, сразившегося с Ангелом Божьим. Впрочем, присутствие красивой девушки, несколько раз пожавшей мне руку во время проповеди, позволило снести все мучения.
После церкви мы вернулись в дом Ньютона. Оставив мисс Бартон и миссис Роджерс на кухне, я отыскал своего наставника в лаборатории, которая находилась в подвале с окном, выходившим в маленький садик. Лаборатория Ньютона была щедро оснащена химическими препаратами и посудой, тиглями и печью, пылающей таким жарким огнем, что у меня возникли мысли о преисподней.
Услышав шаги, Ньютон, весь покрытый потом, быстро оглянулся и издал радостный возглас.
– О, мистер Эллис! – крикнул он, стараясь перекрыть рев печи.– Вы как раз вовремя. Я собираюсь произвести пробу монеты, которую вы мне принесли.
С этими словами он положил монету в нагретый тигель. Проба монеты – это древний ритуал, при помощи которого совет золотых дел мастеров проверяет чистоту золота или серебра в только что отчеканенной монете.
– Я считаю, что пытаться превратить свинец в золото так же глупо, как ожидать, что вино и хлеб станут телом Христовым. Нас должно вдохновлять то, что они собой представляют. Природа – это не просто физические или химические явления, но еще и разум. И мы должны принимать дух исследования, наличествующий в этом opus alchemycum11 , которое вы видите перед собой, так же как кто-то другой принимает opus divinum12 всего сущего. И то и другое есть путь к пониманию. Мы все являемся искателями правды. Не все из нас обладают верой, дающей ответы на вопросы. Некоторым приходится искать их самостоятельно. Для иных ответ во мраке является светом Святого Духа; а для других открытие состоит в том, что в темных пятнах Природы прячется новый свет. Вся моя жизнь посвящена именно этому интеллектуальному свету. А теперь давайте посмотрим, что стало с нашей монетой.
Ньютон занялся изучением содержимого тигля, а я задумался над его словами. В тот момент я не слишком ясно понимал, что он имеет в виду, но позже осознал, что его цель выходила далеко за пределы человеческих умений и возможностей.
– Смотрите, – сказал он и, схватив тигель щипцами, показал мне расплавленный металл.
– Это фальшивое золото? – спросил я.– Я бы ни за что не сказал. Мне и сейчас кажется, что оно настоящее.
– Вы видите, но не наблюдаете. Посмотрите внимательнее. Здесь присутствует не один, а четыре, возможно, даже пять металлов, я пока не знаю каких, но у меня возникло сильное подозрение, что монета в основном состоит из меди. А это значит, что у нас возникли очень серьезные проблемы. Мне еще никогда не приходилось видеть столь искусной подделки – по крайней мере, за последние девять месяцев. Если подобных монет много…
Ньютон оборвал себя и грустно покачал головой, словно даже думать не хотел о такой возможности.
– Но как ее выплавили, наставник? Вы думаете, здесь использован тот же процесс, о котором говорил Хэмфри Холл?
– Да, я так думаю, – ответил Ньютон.– Этот процесс изобретен в прошлом веке во Франции. Я не открыл всех его секретов, но считается, что главное вещество здесь ртуть, как и во многих других реакциях. На самом деле никто не знает про ртуть больше меня. Примерно три года назад я чуть не отравился, вдохнув пары ртути, – этот эффект еще мало изучен. Ртуть требует к себе уважения. Она очень опасна, и данный аспект поможет нам в расследовании, поскольку существует множество внешних признаков отравления ртутью.
– И что мы будем делать?
– А что, по-вашему, мы должны сделать?
– Допросить мистера Бернингема по поводу фальшивой гинеи. Возможно, нам удастся уговорить его во всем признаться.
– Это займет некоторое время, – сказал Ньютон.– Такие, как он, предпочитают лгать и будут стоять на своем до тех пор, пока не почувствуют, что их дело дрянь. Думаю, нам лучше побольше узнать про это дело, прежде чем допрашивать его. Вы сказали, что он заплатил за то, чтобы к нему пропустили жену?
– Да, сэр. Унцию серебра за свидание.
– Она может быть ключом, который откроет нашу дверь.– Ньютон поднял голову.– Кажется, пришел декан, и я должен сыграть роль хозяина.
Надев камзолы, мы поднялись по лестнице в столовую. Декан оказался гораздо более приятным собеседником, чем проповедником, и занимал Ньютона разговорами на теологические темы, в то время как мы с мисс Бартон строили друг другу глазки. Пару раз она даже коснулась моей щиколотки ножкой в чулке, и при этом принимала активное участие в обсуждении проповеди декана. У меня возникли подозрения, что она вовсе не такая скромница, как я думал.
- Предыдущая
- 15/72
- Следующая
