Эхо драконьих крыл - Кернер Элизабет - Страница 22
- Предыдущая
- 22/114
- Следующая
— Поправить возраст? В этом, пожалуй, может помочь разве что лансип, — сказала я.
— Я лишь имел в виду «поправить свое положение купца». Но ты все равно права.
Помолчав немного, он произнес:
— Удивительно, что ты знаешь о лансипе.
— Даже у нас на севере рассказывают о нем. Именно из-за лансипа корабли и пускались раньше в плаванье к Драконьему острову, листья этого дерева продлевают жизнь, возвращают утраченные годы. Но я всегда спрашивала себя: а что если рассказы о чудодейственной силе лансипа — не более чем легенды?
— Нет, девица, все в этих рассказах правда, — ответил он, и его восхитительный голос звучал с непоколебимым убеждением. — Я настолько уверен в их правдивости, что потратил немалую долю своего состояния, чтобы снарядить туда корабль. Если ты так много знаешь, то тебе должно быть известно, что нынешний год как раз тот, когда свирепые бури теряют большую часть своей силы. Самый крепкий из моих кораблей через месяц отплывает из Корли, чтобы отправиться к этому острову и привезти мне богатство, какое невозможно себе вообразить, и кроме того — жизнь вдвое дольше срока, отведенного любому из смертных.
Я разинула рот от изумления и схватила его за руку.
— Ты не шутишь, Боре? Твой корабль этой осенью отплывает к Драконьему острову?
— Я ведь уже сказал, — ответил он, и в голосе его почувствовалась самодовольная власть.
Я рассмеялась. Я так смеялась от переполнившего меня восторга что готова была запеть посреди темной улицы. Прикрыв ладонями рот и все еще не веря такой удаче, я вся трепетала и сияла от радости. Я едва различала Борса в темноте, но все равно почувствовала, как он таращится на меня в полном недоумении. От этого я расхохоталась еще больше.
— Если я тебя так сильно смешу, то, пожалуй, лучше пожелаю тебе спокойной ночи, — сказал Боре с обидой в голосе.
Я тотчас же схватила его.
— Нет, нет, не уходи, прошу! Я вовсе не смеюсь над тобой, просто я не могу поверить своим ушам. Боре, я мечтаю отправиться на Драконий остров с самого детства. Наверняка нас свело тут нечто большее, чем просто удача.
Он взял меня за руку и придвинул к свету, лившемуся из окон трактира. Потом пристально всмотрелся мне в лицо, покачал головой и сказал:
— Не могу понять: зачем тебе желать богатства или более долгой жизни, если ты сама себе госпожа, да к тому же так юна?
— Ну, не так уж и юна, — ответила я, в свою очередь слегка уязвленная. — Мне исполнится двадцать четыре года в день Осеннего равноденствия, а до него чуть больше недели. Но я не ищу ни долгой жизни, ни богатства.
— Что же тогда заставило тебя решиться на такое путешествие? Тебе, должно быть, известно, что из десяти последних кораблей, отплывших туда, ни один не вернулся, — проговорил Боре в изумлении. — Отважиться вступить на борт корабля листосборцев значит почти наверняка обречь себя на неминуемую гибель. Я рискую всем в надежде заполучить огромную выгоду. Чего же ты ищешь, если не боишься подвергнуть страшной опасности собственную жизнь?
И произнесла лишь единственное слово, выразив им все то, что накопилось у меня в душе:
— Драконов.
Теперь он в свою очередь расхохотался, правда, его веселье было вызвано не восторгом, а столь нелепой, как ему показалось, затеей.
— Драконов? Да ведь на севере, в Трелистой чаще, их полным-полно. Они мелкие, безобидные и тупые, ни дать ни взять коровы с крыльями. И ради этого ты вздумала подвергать себя смертельной опасности. Ну и ну! — он не отрывал от меня взгляда. — А еще смеялась надо мной из-за того, что я хочу добыть лансип! Знаешь что, по-моему, ты не в своем уме. Истинные драконы — это выдумка бардов. Да и что бы ты делала, интересно, если бы вдруг отыскала хоть одного?
Хвала Владычице, я вовремя вспомнила, что этот человек означал для меня возможность попасть на корабль. Я подавила в себе гордость и тихо ответила:
— Это моя тайна. Но я должна попасть на этот остров и неописуемо рада узнать, что ты отправляешь туда корабль нынешней осенью. Скажи, могу ли я как-нибудь примкнуть к твоим листосборцам? — мне хотелось пасть на колени и умолять его; я была готова на все: кухарничать, чистить нужник (буде таковому случиться) или мыть полы, лишь бы только попасть на борт. Но я все же старалась, чтобы в моем голосе чувствовалось как можно меньше мольбы.
— Конечно, конечно, — ответил он учтиво, и голос его вновь обрел свое бархатное звучание. — Быть может, нам поехать в Корли вместе? У меня тут есть еще дела, однако через три дня я отправляюсь вниз по реке. Тебе бы хватило времени побольше изучить Иллару, да и друг друга мы узнали бы получше. Я бы с удовольствием…
Даже его голос не мог повлиять на то, чтобы такое предложение не выглядело в моих глазах смешным. Я громко расхохоталась, руша все настроение, которое он пытался создать, и вскоре он ничего не мог с собой поделать и присоединился к моему хохоту.
— Ах, Боре, это так заманчиво! Но я не могу. Я отбываю завтра на рассвете и по прибытии в Корли рада буду обо всем с. тобой договориться (как ни крути, а все-таки ты владелец этого судна), хотя, на мой взгляд, слишком уж ты плутоват.
По голосу его я поняла, что он опять обиделся:
— Снова ты называешь меня плутом. Сейчас-то я в чем сплутовал? Я же сказал тебе, что снял амулет. В чем же я…
— Успокойся, Боре. Я не знаю, с чего это ты вздумал сегодня так притворствовать, но это и не важно, — я отошла чуть в сторону, встала прямо напротив распахнутых дверей трактира и улыбнулась ему, хорошо освещенному светом, в то время как сама оставалась в тени. — Скромный торговец, как же! Это насколько же нужно быть скромным торговцем, чтобы заплатить столько за одну кобылу? И ты уже отправил самый крепкий из твоих кораблей в Корли, не так ли? Сколько ж их у тебя всего? Мне-то ясно, что ты возглавляешь собственную купеческую гильдию, а твоя почтенная дама ждет тебя дома… для нее ты и купил мою кобылку. Но мне было полезно провести с тобой этот день. Ты стал для меня настоящим испытанием. Ума не приложу, чего ты на самом деле хочешь добиться, когда начинаешь говорить что-нибудь, но мне приходится прилагать немало усилий, чтобы услышать то, о чем ты вслух не говоришь. Со временем, думаю, я в этом преуспею.
В голосе его я почувствовала улыбку:
— Все-таки ты подловила меня, девица. Спустя лишь день ты узнала обо мне гораздо больше, чем удавалось остальным. Я не могу сейчас открыть тебе своего настоящего имени: у меня в этом городе еще много дел с разными людьми, некоторые из которых никогда раньше меня и в глаза не видели, и мне надо еще выяснить, насколько честно они настроены по отношению ко мне. Вижу, мне снова придется положиться на твою милость, — он умолк, и я почти услышала, как ему в голову пришла новая мысль: — Если тебе будет угодно выслушать меня, позволь сделать тебе одно предложение — в качестве своеобразного искупления вины или как награду за твою проницательность. Разыщи меня в Корли, и я позабочусь о том, чтобы ты получила место на моем корабле листосборцев.
Так легко, так просто! Я не могла в это поверить.
Возражать я и не собиралась. На самом деле у меня едва не перехватило дыхание от восторга.
— С превеликим удовольствием, — насилу прошептала я.
— Тогда и я вполне доволен, — сказал он. — Увидимся в Корли. Если только ты вдруг не поссоришься со мной утром перед отъездом.
— Благодарю тебя еще раз, но мой баркас отчаливает с рассветом, и мне нужно быть там пораньше, — ответила я. — Боре, от всего сердца я желаю тебе самого наилучшего, но я уже валюсь с ног от усталости. Чудесный был день, только вот слишком длинный, и мне нужно в конце концов хоть немного поспать. Доброй тебе ночи, пусть процветают все твои начинания, и — до встречи в Корли.
Он долго всматривался в меня, словно хотел запечатлеть в памяти мое лицо.
— Благодарю тебя, девица, за добрые пожелания и уделенное мне внимание, — сказал он наконец. — Доброй ночи и прощай!
Он притянул меня к себе и легонько поцеловал. Я не противилась. Губы у него были атласными, гладкими и мягкими, и за ними скрывалось нечто большее, чем простой намек на страсть. Когда я отстранилась, чтобы высвободиться, он отступил назад и поклонился с улыбкой — глаза его смеялись, словно желали посвятить меня в какую-то шутку, ведомую только ему, — затем развернулся и исчез в ночи.
- Предыдущая
- 22/114
- Следующая
