Зеркальное время - Хольбайн Вольфганг - Страница 3

• Предыдущая
• 3/78
• Следующая

Юлиан расставил ноги, чтобы снова не упасть, напряг мускулы и рванул молот вверх. Рогер отступил от колонны силомера и быстро переглянулся с хозяином аттракциона.

Молот с такой силой обрушился на колоду, что Юлиана дернуло вперед. Раздался грохот. Противовес взвился вверх, и послышался такой пронзительный звон, что Юлиан подумал: уж не сорвало ли колокольчик.

В толпе пронеслись изумленные возгласы, и Юлиан, удивленный больше, чем кто бы то ни было, уставился на колокольчик, раскрыв рот. Руки у него болели до самых плеч. Он в недоумении взглянул на Рогера и обернулся к рыжему в кожаной куртке. Взгляды их встретились. Юлиан прочел в глазах Кожаного смесь злобы и невольного признания. Но все бы, может, и обошлось и, кто знает, повернулось иначе, если бы Рогер держал язык за зубами.

Но он, к несчастью, не вытерпел.

Он неожиданно поднял молот, повернулся к рыжему и спросил:

— Не хочешь попробовать? — И, не дожидаясь ответа, бросил ему молот.

Кожаный изловчился поймать его, не опрокинувшись навзничь, как это было с Юлианом, но красивую позу ему все же не удалось сохранить. Кто-то засмеялся, но тут же осекся, натолкнувшись на его свирепый взгляд.

— Ну же, — сказал Рогер, жестом приглашая его к силомеру. — Малыш сумел, ты и подавно справишься. Или нет? — При этом он переглянулся с хозяином си­ломера, и тот незаметно кивнул. «Что-то они затевают», — подумал Юлиан.

Кожаный впился в Рогера взглядом, полным нена­висти, потом вдруг осклабился, презрительно взглянул на Юлиана и со всей мощью обрушил молот на колоду. Вся установка загудела от удара. Но бегунок вяло качнулся вверх, достиг отметки с надписью молокосос и упал об­ратно.

На сей раз смеялись все, и хохот не утихал даже под свирепыми взглядами рыжего. Тогда он повернулся к Рогеру и посмотрел на него в упор.

— Это ты! — сказал он дрожащим голосом. — Ты все подстроил!

— Я? — Рогер изобразил недоумение, отступил на шаг и поднял руки вверх. — Да я к этой штуке даже не прикасался! — Он засмеялся: — Может, тебе лучше не­много потренироваться?

Глаза Кожаного пылали гневом, голос походил на хрип.

— Я тебе это еще припомню! — пригрозил он и ри­нулся прочь так стремительно, что чуть не сбил с ног какого-то зеваку. Тот, едва устояв, укоризненно посмотрел вслед убегающему, а потом обернулся к Юлиану и Рогеру:

— Нехорошо получилось. Я имею в виду не себя, а то, что он вернется. Я его знаю.

— И что? — спокойно спросил Рогер.

— Он прав, — вмешался в разговор хозяин силоме­ра. — Непременно вернется, и не один. Я знаю этих типов. Лучше тебе исчезнуть вместе с другом, — сказал он, обращаясь к Рогеру.

— Мне и так пора домой, — сказал Юлиан, прежде чем Рогер нашел что ответить. — Я уже опоздал.

И он зашагал прочь, даже не простившись с Рогером. Он почти бежал, но вскоре услышал за собой шаги и почувствовал, что это погоня. На бегу мальчик оглянулся, почти не сомневаясь, что увидит Кожаного.

Это был Рогер, но Юлиан все равно ускорил шаг, насколько позволяла переполненная народом площадь.

Рогер же почему-то двигался быстрее Юлиана, ловко скользя мимо прохожих, как рыба в воде, и вскоре догнал его и протянул руку, чтобы схватить за плечо. Юлиан увернулся, а Рогер не повторил попытки, хотя ему не составляло труда схватить и удержать беглеца.

— Эй, черт возьми, да подожди же ты! — крикнул он.

Юлиан остановился, но демонстративно отступил на шаг и вызывающе посмотрел на Рогера:

— Ну что еще?

— Что с тобой? — удивился Рогер. — Обиделся на меня? Или ты боишься этого рыжего дурака?

— Нет, — ответил Юлиан, намеренно не давая понять, на какой из двух вопросов отвечает. — Мне правда надо домой. Если я опоздаю, мне попадет.

Юлиан хотел взглянуть на часы, и тут Рогер схватил его за запястье. Юлиан выдернул руку и сверкнул на Рогера глазами. Но тот только улыбался с обезоруживающим дружелюбием, и вся злость у Юлиана прошла.

— Я... мне правда домой. Это совсем не из-за тебя. И не из-за рыжего. Правда. — Юлиан потупился.

— Я понимаю, — кивнул Рогер.

У Юлиана возникло неприятное чувство, что Рогер понимает больше, чем ему хотелось бы. Опустив голову, он ощущал на себе его взгляд как прикосновение невидимой руки. Мальчик слышал, как Рогер зажег новую сигарету и закашлял.

— Это не каждому под силу — слоняться здесь часа­ми, — сказал Рогер. — Но я должен показать тебе еще одну вещь.

— Я больше не хочу, — ответил Юлиан, но Рогер, как и прежде, пропустил его возражение мимо ушей.

— Ты должен это увидеть! — решительно заявил он. — Идем. Это тут рядом. А потом я сразу провожу тебя к выходу, если этот дурак все еще будет здесь крутиться.

Последняя фраза была неприятна Юлиану, но он понимал, что, если попадется рыжему один, дело может кончиться плохо. К тому же слова Рогера уже разбудили в нем любопытство. Он неуверенно кивнул:

— Ну ладно.

— Я так и знал. — Рогер улыбнулся, щелчком отшвыр­нул сигарету в лужу и взял Юлиана за локоть. — Идем. Ты не пожалеешь.

Они отправились не туда, откуда пришли, а к северной стороне ярмарочки.

Обстановка вокруг постепенно менялась. Поток про­хожих редел, однако не иссякал до конца. Музыка звучала тише, павильоны, мимо которых они проходили, стано­вились все меньше и, наверное, все беднее.

Должно быть, это обманчивое впечатление, думал Юлиан. Но павильоны действительно стали меньше, огни горели не так ярко, и вместо дюжины соперничающих динамиков здесь было слышно только две или три ме­лодии — к своему удивлению, Юлиан услышал звуки шарманки.

Он присмотрелся внимательнее. Нет, павильоны не стали беднее. Они стали проще — и стариннее. Он раз­глядел колесо счастья, которое вертелось, поблескивая золотом и серебром, заметил старинный тир, в котором можно было сбить мячиком консервную банку или попасть маленькой стрелой в воздушный шарик. Еще тут были качели-лодочки и многое другое, но совсем не было никаких электронных, компьютерно-управляемых уст­ройств, которые преобладали на нормальной ярмарке.

— Что это здесь такое? — спросил он.

— Старая часть, — ответил Рогер, не останавливаясь. Звуки шарманки становились все громче, и Юлиан увидел, что музыка исходила не из динамика магнитофона, а из настоящей старомодной шарманки, на которой сидела обезьянка. Человек во фраке и в цилиндре одной рукой вертел ручку, а вторую поднял, приветствуя Рогера.

Рогер тоже помахал ему в ответ.

— Здесь только маленькие будки, потому что эти люди не могут оплатить аренду дорогих павильонов, — закончил он свои объяснения.

— И что ты хочешь мне здесь показать? — спросил Юлиан.

— Наше заведение, — ответил Рогер. — Аттракцион моего отца.

— Я думал, вы закрылись...

— Закрылись. Но для тебя будет особое представле­ние. — Он указал в сторону узкого переулка между тиром и киоском с жареной рыбой, откуда заманчиво пахло едой. — Тебе понравится. Вот увидишь.

Пройдя между киосками, они очутились в совсем малолюдной части ярмарки. Прохожие попадались здесь лишь изредка. Большинство будок было закрыто, жалюзи или подъемные двери опущены, музыка звучала все от­даленнее и тише, а потом осталась слышна только шар­манка. Наконец они дошли до места, где вообще не было людей. Темнота обступила их, музыка доносилась издалека еле слышно. Юлиану стало немного не по себе, и он невольно придвинулся ближе к Рогеру. Их шаги гулко отдавались между опустевшими киосками.

Как странно, подумал Юлиан. Он часто видел ярма­рочную площадь издали. Но никогда не замечал, чтобы целая часть ее была погружена в темноту.

Он спросил об этом Рогера, и тот кивнул, словно ждал этого вопроса:

— Я же сказал, это старая часть. Люди сюда почти не заходят. Им больше нравится давка посреди элек­тронного рева. — В его тоне послышалась горечь. — Поэ­тому здесь закрываются раньше. Нет смысла сидеть в палатке ради трех посетителей за вечер.

• Предыдущая
• 3/78
• Следующая