Ледяное сердце - Келлерман Джонатан - Страница 29

• Предыдущая
• 29/88
• Следующая

Второй полицейский, появившийся на моем пути, проявил характерное недоверие, поговорил по переносной рации и лишь потом позволил мне пройти.

Дверь весом в добрую тонну поддалась нажиму кончика пальца. Это было что-то вроде пневматического усилителя. Войдя, я увидел Майло. Он направлялся ко мне с видом биржевого маклера, занимающегося сделками одного дня.

Майло поспешно пересекал мраморный вестибюль площадью примерно в тысячу квадратных футов.

Десять процентов потолков высотой двадцать футов покрывал зубчатый орнамент, орнамент в виде завитков и штукатурные тяги. Белый мраморный пол с квадратными вкраплениями черного гранита. Хрустальный канделябр сверкал так ярко, что мог бы освещать целую деревню в какой-нибудь стране «третьего мира». Одна из стен, отделанных серым мрамором, была украшена потрепанным коричневым гобеленом с изображением охотников, собак и полнотелых женщин. Справа мраморная лестница с бронзовыми перилами вела на площадку, увешанную портретами мужественных людей, давно покинувших этот мир. Майло в мешковатых джинсах, слишком просторной серой рубахе и слишком тесной спортивной куртке был столь же неуместен в этом здании, как фурункул на теле манекенщицы высшей категории.

За вестибюлем находилось помещение размером побольше. Деревянные полы, белые стены. Напротив приподнятой сцены располагались складные стулья. На сцене стоял рояль. С углов арочного потолка свешивались какие-то ковшеобразные хитроумные приспособления, предназначенные для улучшения акустики. Окон не было. Слева от рояля на подставке была надпись: «Просьба соблюдать тишину». Под роялем стояла скамеечка пианиста, на рояле — развернутая нотная тетрадь.

Двойные двери раскрылись, из них вышел коренастый человек лет шестидесяти и последовал за Майло.

— Детектив! Детектив! — кричал он, размахивая руками и пытаясь догнать его. Майло обернулся. — Детектив, можно отправить сотрудников по домам? Уже очень поздно.

— Пусть подождут еще немного, мистер Шабо.

— Хорошо.

Он посмотрел на меня, и его глаза исчезли за многочисленными складками и морщинками. Его ярко-красные влажные губы контрастировали с нездоровым цветом лица, испещренного пятнами.

Майло назвал ему мое имя, но не упомянул о профессии.

— Это мистер Штефан Шабо, хозяин.

— Рад познакомиться с вами, — сказал я.

— Да, да.

Шабо суетливо поправил бриллиантовую запонку и подал мне руку, теплую, мягкую и влажную. Сам он казался каким-то мягким и мешковатым, рыжевато-каштановый пушок покрывал местами лысый череп. На нем были вечерняя сорочка белого шелка со стоячим воротничком, бриллиантовые запонки в полкарата, ярко-красный кушак, черные в полоску брюки и лакированные ботинки.

— Бедный Василий, это ужаснее ужасного. Теперь все возненавидят меня.

— Возненавидят вас, сэр? — удивился Майло.

— Паблисити, — пояснил Шабо. — Строя концертный зал, я постарался пройти по всем каналам. Писал письма соседям, уверял всех, что здесь будут проводиться только мероприятия частного характера и иногда мероприятия по учреждению фондов. И всегда с чрезвычайной осторожностью. Я неизменно придерживался твердой линии поведения: своевременно предупреждал всех в радиусе двух кварталов, завел просторную автостоянку. Я старался, детектив. А теперь вот это. — Он заломил руки. — Я должен быть особенно осторожен, сами знаете из-за кого. Во время суда я жил как в аду. Но, кроме всего прочего, я законопослушный житель Брентвуда. А теперь еще вот это.

Глаза Шабо внезапно вылезли из орбит.

— А вы занимались тем делом?

— Нет, сэр.

— Вот это славно. Если бы вы занимались им, я едва ли вполне доверял бы вам. — Он понюхал воздух. — Бедный концертный зал. Не знаю, удастся ли мне содержать его.

— Мистер Шабо построил частный концертный зал, Алекс. Жертвой пал сегодняшний исполнитель.

— Жертва. — Шабо положил руку на сердце. Но прежде чем он заговорил, двери снова открылись и к нам стремительно направился молодой гибкий человек азиатского типа в аккуратных черных сатиновых брюках и черной шелковой сорочке с красным галстуком-бабочкой.

— Том! — воскликнул Шабо. — Детектив говорит, чтобы вы еще подождали.

Молодой человек кивнул. На вид ему было не более тридцати.

— Сколько угодно, Штеф. С тобой все в порядке?

— Не очень, Том.

Молодой человек обратился ко мне:

— Том Лоу.

Он подал мне холодную сухую сильную руку.

— Том спроектировал концертный зал, спроектировал здание. Мы партнеры, — пояснил Шабо.

— В жизни, — добавил Том Лоу.

— А что, наша официантка что-нибудь делает или просто болтается здесь? — спросил Шабо. — Пока она здесь, пусть приберется в зале.

— Мистер Шабо, давайте повременим с уборкой, пока не закончим опрос всех, кто был на месте преступления, — попросил Майло. — Место преступления! — Глаза Шабо наполнились слезами. — Я и вообразить не мог, что этот термин когда-нибудь применят к нашему дому.

— Он все еще… Василий здесь? — спросил Том Лоу.

— Тело увезут, как только мы закончим работу, — ответил Майло.

— Конечно. Хорошо. Должен ли я еще что-нибудь сообщить вам? О Василии, о концерте?

— Мы уже закончили со списком ваших гостей, сэр.

— Но, как я вам уже говорил, — вмешался в разговор Шабо, — список гостей — это лишь часть аудитории. Восемьдесят пять человек из ста тринадцати. И, поверьте мне на слово, каждый из этих восьмидесяти пяти безупречен. Двадцать пять человек — верные нам держатели сезонных билетов, соседи, которым мы предоставляем бесплатный доступ.

— Ублажаем соседей, — пояснил Лоу, — чтобы беспрепятственно зарегистрировать концертный зал в рамках Закона о районировании.

— Восемьдесят пять из ста тринадцати, — повторил Майло. — Остается двадцать восемь, с которыми мы еще не познакомились.

— Но я, — снова заговорил Шабо, — совершенно уверен в том, что любитель Шопена — слишком утонченная натура и не…

— Пусть они делают свое дело, Штеф. — Лоу положил руку на плечо компаньона.

— Ах, я понимаю, что ты прав. Я простой смертный, которому хочется сделать мир прекраснее. Что я знаю о таких вещах? — Шабо болезненно улыбнулся. — Том читает детективы. Он разбирается в таких вещах.

— Да, когда это художественный вымысел, — согласился Лоу. — А в жизни это отвратительно.

Шабо, казалось, воспринял его слова как упрек.

— Да, да, конечно, это лишь пустая болтовня, сам не знаю, что говорю. Занимайтесь своим делом, детектив. — Он ухватился за грудь. — Мне нужно присесть.

— Иди наверх, — предложил Лоу. — Я принесу тебе грушевый напиток.

Взяв Шабо под руку, он повел его к лестничной площадке. Посмотрев, как Шабо с трудом преодолевает пролет, Том вернулся к нам.

— Он травмирован.

— Сколько времени вы содержите концертный зал? — спросил Майло.

— Столько же, сколько и дом. Три года. Но проект находился в стадии реализации более десяти лет. Мы приступили к нему, как только переехали сюда из Нью-Йорка. Мы были вместе еще за два года до этого. Штеф занимался производством чулочно-носочных и трикотажных изделий. А я — городским дизайном. Проектировал как общественные, так и частные помещения. Познакомились мы на приеме в честь Зубин Мета. Штеф всегда был фанатом классической музыки, а я очутился там потому, что сделал кое-что для одного из друзей маэстро. — Взгляд темных миндалевидных глаз остановился на Майло. — Думаете, это нанесет вред концертному залу?

— Не знаю, сэр.

— Это жизненно важно для Штефа. — Лоу потрогал свой красный галстук-бабочку. — По-моему, есть какие-то легальные основания для того, чтобы приостановить это. Соседи сотрудничали с нами. Штеф десятками покупает для их детей школьные лотерейные билеты, и мы существенно помогаем реализации любого местного проекта. Мы поддерживаем хорошие отношения с департаментом связи, и, поверьте, это нам дорого обошлось.

— Департамент связи, лотерейные билеты? — удивился Майло. Лоу улыбнулся.

— И не спрашивайте… просто мне очень не хотелось, чтобы зал закрылся. Он весьма много значит для Штефа, а Штеф — для меня.

• Предыдущая
• 29/88
• Следующая