Он не ангел - Ховард Линда - Страница 10

• Предыдущая
• 10/68
• Следующая

Боль, до сих пор свежая и пронзительная, снова накрыла ее волной. Она уткнулась лицом в колени и зарыдала.

Рафаэль топтался, переминаясь с ноги на ногу, рядом, словно никак не мог решить, что делать. До сих пор ничто в их отношениях даже не намекало о том, что подобное возможно. Дреа всегда была покладиста, улыбчива, немного примитивна, в общем, украшала его жизнь. Он никогда не видел ее расстроенной или даже раздраженной. Она не сомневалась, что убедила Рафаэля в отсутствии у нее каких-либо других интересов, кроме магазинов и своей внешности, она из кожи вон лезла, чтобы заставить его в это поверить.

– Я принесу тебе воды, – наконец проговорил он и исчез в квартире.

Воды! Будто ее можно было успокоить водой. Она не хочет пить, ей плохо. И все-таки этот жест говорил о многом: не в правилах Рафаэля было кого-то обслуживать – обычно бывало наоборот.

Он отсутствовал дольше, чем требовалось для того, чтобы налить стакан воды, и Дреа поняла: он осматривает квартиру в поисках того, что могло бы уличить ее во лжи. Она быстро припомнила все свои действия, гадая, не упустила ли чего из виду.

Наконец Рафаэль снова появился на балконе и присел рядом на корточки.

– Вот, – сказал он. – Выпей.

Слезы перестали течь, и Дреа показалось, что теперь она может говорить. Она приподняла голову, вытерла лицо и, взяв стакан, сделала глоток.

– Я хотела начать собирать вещи, – с несчастным видом призналась она. Ее слова звучали невнятно, с трудом продираясь из сведенного судорогой горла. – Но мне не-некуда идти. Я постараюсь найти себе жилье, если ты позволишь мне остаться здесь на пару дней.

– Тебе не нужно переезжать, – ответил Рафаэль, снова опуская ей руку на плечо. – Я не хочу, чтобы ты уезжала.

– Я тебе не нужна, – сказала Дреа, удрученно качая головой, и наконец отважилась взглянуть на него или по крайней мере в его сторону. Из-за слез, отуманивавших ей глаза, его лицо ей показалось бесформенным пятном. Она сглотнула комок в горле и продолжила с дрожью в голосе: – Ты о-отдал меня ему. Хотя мог бы просто попросить уйти. Мне бы вовремя заметить, что я стала тебе надоедать, но я очень надеялась и, как видно, зря, что ты сможешь меня полюбить, что я… – Она умолкла и снова покачала головой. – Впрочем, все это теперь не имеет значения.

– Я не хочу, чтобы ты уезжала, – настойчиво повторил Рафаэль. – Я бы никогда… Послушай, он держит меня за жабры и знает это. – Рафаэль оглянулся, словно оценивая возможности «жучков», и нетерпеливо позвал: – Пойдем-ка внутрь, здесь нельзя говорить.

Дреа позволила Рафаэлю поднять себя на ноги, и он, по-хозяйски положив ей руку на талию, подтолкнул ее в квартиру. Дреа охватило ликование, и слезы, по крайней мере на время, высохли. Йес! Она выиграла. Теперь ей хватит времени, чтобы привести свой план в исполнение. Правда, придется еще поиграть, но тут она уж так поднаторела, что это не составит ей труда.

Рафаэль заплатит за все и по самой высокой ставке.

– Ну и как это, по-твоему, понимать? – потрясенно спросил Ксавье Джексон, в недоумении глядя на параболический микрофон. Качество звука из-за ветра, расстояния и прочих факторов оставляло желать лучшего, но значительную часть помех компьютерная программа могла отфильтровать.

– Думаю, нужно выяснять, кто этот загадочный незнакомец, – ответил Коттон, – раз он такая важная птица, что заставил даже Салинаса поделиться своей девушкой. Он еще не выходил из здания?

– Если выходил, мы его просмотрели. Но ведь и то, как он входил, мы тоже не видели. Ни разу.

– Значит, у него есть какой-то потайной подземный ход, туннель, по которому он передвигается, либо он так хорошо маскируется.

– Ну, туннель я исключаю, – насмешливо сказал Джексон. На самом деле под городом имелось множество заброшенных туннелей. Но ни один из имеющихся у них чертежей не показывал ничего подобного в этом месте, хотя это вовсе не значило, что туннеля там действительно не было. Это предстояло проверить, хотя Джексон склонялся в пользу второго предположения. Надо заново просмотреть записи камер наблюдения и сравнить каждого, кто покидал здание, с заснятым на видео человеком на балконе. – Не понимаю, отчего подружка Салинаса так рьяно стремится убедить его, что между ней и тем парнем ничего не было, хотя Салинас сам ее отдал ему?

– Кто его знает, – вздохнул Коттон, с досадой потирая затылок. – Однако подобраться к ней с помощью этой записи не получится: даже если Салинас и выяснит, что они там кувыркались, то это все равно с его подачи. Эх, провались все пропадом!

Оба разочарованно уставились в монитор, который в данный момент демонстрировал результаты их работы – то есть пустоту.

Рафаэль Салинас бесшумно открыл дверь спальни Дреа и приблизился к ее постели. Он редко сюда заходил, хотя комнату регулярно по его распоряжению обыскивали, чтобы удостовериться в отсутствии тайного умысла Дреа. Всякий раз, лишь только он оказывался в ее спальне, у него сводило скулы от ее приторной аляповатости, а Рафаэль старался всячески избегать лишних напоминаний о дурном вкусе любовницы. Сегодня, однако, все это не только не раздражало его, но и, как это ни странно, даже показалось трогательным, почти непорочным в своей вульгарности. Он словно бы очутился в спальне девочки, которой любящая мать позволила делать со своей комнатой все, что ей заблагорассудится.

Дреа спала спиной к двери, свернувшись калачиком на самом краю постели, и казалась необычно маленькой. Свет, проникший из коридора, коснулся ее лица, по-восточному высоких скул, рассыпавшейся по ним тяжелой копны вьющихся волос. Даже в тусклом свете спальни бросались в глаза припухлости ее век – она плакала до изнеможения.

До сих пор Рафаэль не знал, что такое сомнения. Сомнения, считал он, удел дураков и женщин, которые либо не знают, что делают, либо у них кишка тонка сделать то, что они хотят. И вот впервые за долгие годы – да что там годы! десятилетия! – Рафаэля вдруг стали терзать сомнения.

Паника, гнев и смятение бродили в его душе. Как же так получилось? Почему именно Дреа так его зацепила?

Угрюмо глядя на нее, он опустился на стул у кровати. Она прожила с ним два года, дольше, чем другие женщины, но лишь потому, что имела спокойный нрав и ничего не требовала. На хныканья, надутые губки и всевозможные притязания ему не хватало ни времени, ни терпения. С уравновешенной, несколько ограниченной Дреа не было проблем: она интересовалась только магазинами и своей внешностью. Она не закатывала сцен, не выходила из себя, не требовала дорогих подарков или, не дай Бог, его времени. И никогда не занимала его мыслей. Она просто была рядом – всегда улыбчивая и готовая к услугам, когда он хотел секса.

Пожалуй, секс – единственное, из-за чего Рафаэль держал ее при себе. Отдавать ее этому сукину сыну он, само собой, не хотел – какой нормальный мужик отдаст свою женщину другому? Но вариантов у него было мало, и все никуда не годные. Скажи он «нет», как того требовали гордость и самолюбие, и он лишился бы очень ценных услуг киллера, услуг, которые ему в свое время очень понадобятся. Существовала и еще одна реальная опасность – его отказ киллер мог принять как личное оскорбление, и хоть Рафаэль никого не боялся, ему хватало ума понять, что есть люди, с которыми шутить нельзя. И наемный убийца как раз из таких.

Поэтому Рафаэль, проглотив свою гордость и злость, сказал «да», хотя ему это было как ножом по сердцу. Он промаялся весь день, все представлял, как его женщина, голая, лежит в постели с другим, и даже, черт возьми, поймал себя на том, что гадает: не больше ли, случайно, у того козла конец. Переживать из-за такого дерьма не стоило, и Рафаэль злился, что в душу его вполз этот червячок сомнения. У него есть деньги и власть, а женщинам вроде Дреа только это и нужно.

Но, даже увидев в ее глазах потрясение в тот миг, когда он позволил киллеру попользоваться ею, Рафаэль никак не ожидал, что она примет все это так близко к сердцу. Ведь секс в конце концов ее монета. А потому подумаешь, какая важность!

• Предыдущая
• 10/68
• Следующая