Растратчик - Кейн Джеймс - Страница 15

• Предыдущая
• 15/19
• Следующая

Паника прекратилась.

Голова у меня кружилась, и сильно подташнивало. Следующее, что я помню, – сирена «скорой» и врач в белом халате, склонившийся надо мной, а рядом с ним два санитара.

– Вы сможете идти сами или вам нужна помощь?

– Я смогу.

– Лучше обопритесь на меня.

Я оперся на врача и выглядел, должно быть, ужасно, потому что Шейла отвернулась и заплакала. Впервые после всех событий она не сдержалась. Ее плечи тряслись, и врач кивнул одному из санитаров:

– Думаю, нам следует забрать и ее.

– Да, пожалуй.

Они повезли нас в одной машине. Она лежала на одних носилках, а я на других. Врач сидел в проходе между нами. Всю дорогу он занимался моей раной. Врач начал обрабатывать ее дезинфицирующим раствором, и я почувствовал сильное жжение. Но я не обращал внимания. Я думал о Шейле. Едва оказавшись за порогом банка, она окончательно утратила самообладание. Мне было больно слышать ее рыдания. Врачи успокаивали ее как могли, но основное внимание по-прежнему уделяли мне. Эту поездку я не забуду.

Больница, в которую нас привезли, была нам уже знакома. Сначала занялись Шейлой, потом – мной. Меня подняли на лифте и поместили в палату. Здесь мою рану осмотрели двое врачей. Один из них, тот, что постарше, был настроен весьма решительно.

– Плохи дела, мистер Беннет. Придется повозиться с вашей головой.

– Наложите швы – только и всего.

– Без наркоза не обойтись.

– Какой к черту наркоз. У меня уйма дел.

– Хотите, чтобы у вас остался шрам?

– Какой еще шрам?

– Послушайте, у вас серьезная рана, и если...

– Ладно, валяйте.

Он тут же ушел, и вскоре явился санитар, который начал меня раздевать. Я остановил его и попросил разрешения позвонить домой. Санитар набрал номер и, когда Сэм ответил, передал трубку мне. Я велел Сэму срочно мчаться сюда, захватив костюм, чистую рубашку, галстук и смену белья. После этого я разделся. На меня надели больничную рубаху, сделали укол против столбняка и повезли в операционную. Здесь мне поднесли ко рту маску и попросили подышать. Это последнее, что я запомнил.

Когда я очнулся, то обнаружил, что лежу в палате. Рядом сидела медсестра. Голова у меня была забинтована. Минут через пять я полностью пришел в себя, хотя и чувствовал слабость. Я попросил газету, которую заметил на коленях у медсестры. Это оказался утренний выпуск, и материал об ограблении занимал всю первую полосу. Там были фотографии Брента, Адлера и моя, давнишняя, футбольной поры. В газете сообщалось, что Брент скрылся, прихватив с собой приблизительно девяносто тысяч долларов, включая сорок четыре тысячи, украденные из банковского сейфа, и сорок шесть тысяч – из сейфовых ячеек. Я знал, что Брент спрятался в хранилище, говорилось в статье, и, несмотря на то что со мной были охранники, вошел в хранилище первым. Итог таков: я получил серьезную черепно-мозговую травму. В начавшейся перестрелке погиб Адлер. У него остались жена и ребенок. Похороны, как ожидается, состоятся завтра.

Далее следовало описание «седана», в котором скрылся Брент, и указывался номер машины, его запомнил Дайер. Номер совпадал с тем, что был зарегистрирован на имя Брента. Сообщалось также о том, что машина отъехала сразу, как только Брент вскочил в нее. Это доказывало, что у Брента имелись сообщники. О Шейле не было сказано ни слова за исключением того, что ее доставили в больницу с нервным расстройством. О растрате не упоминалось.

Медсестра встала, чтобы сменить лед.

– Ну, как себя чувствует герой?

– Превосходно.

– Быстро же вы прославились.

– Это уж точно.

Вскоре в больницу приехал Сэм, он привез мою одежду. Я попросил его остаться. Затем в палату явились двое полицейских и принялись задавать вопросы. Я старался говорить как можно меньше, однако мне пришлось рассказать о Хельме и о Шейле, которая видела красную сигнальную лампочку, а также о том, что я пренебрег советом Дайера и что случилось потом. Они копали основательно, но я выкручивался изо всех сил. Наконец они ушли.

Сэм сходил за свежим номером дневной газеты. По сравнению с утренним выпуском кое-что изменилось. Фотография Брента по-прежнему занимала три колонки, а вот моя и Адлера стали поменьше. На второй полосе оказалось фото Шейлы. В заметке говорилось, что полицейские беседовали с ней в больнице. По ее словам, она не знает, что заставило мужа пойти на это преступление и где он может сейчас скрываться. Заметка заканчивалась словами: «Вероятно, более обстоятельно миссис Брент будет допрошена позднее».

Я вскочил с кровати. Медсестра попыталась остановить меня, но я понимал, что должен убраться из больницы как можно быстрее. Не стоило мозолить глаза полиции, по крайней мере пока ситуация не прояснится и я не решу, что делать дальше.

– Куда вы, мистер Беннет?

– Возвращаюсь домой.

– Но это невозможно. Вы должны оставаться, пока не...

– Я сказал, что возвращаюсь домой. А вы, если желаете, можете торчать здесь и пялиться на меня, пока я одеваюсь. Но если вы воспитанная девушка, то подождете в коридоре.

Медсестра, санитар и старшая сестра пытались уговорить меня остаться, но я велел Сэму убрать запачканную кровью одежду в саквояж, который он принес с собой, и через каких-нибудь пять минут мы вышли из палаты. Внизу в приемном покое я выписал чек за пребывание в больнице и справился у дежурной, как себя чувствует миссис Брент.

– С ней все в порядке. Но конечно, она пережила сильное потрясение.

– Она еще здесь?

– С ней беседуют.

– Кто?

– Полицейские. По-моему, ее задержат.

– Вы хотите сказать арестуют?

– Очевидно, ей что-то известно.

– Ясно.

– Только никому не рассказывайте.

– Ну что вы, разумеется.

Сэм поймал такси. Я велел водителю ехать в Глендейл, на Анита-авеню, туда, где оставил свою машину. Мы пересели в нее. За руль я посадил Сэма.

Когда мы проезжали мимо банка, я заметил, что стекла уже вставлены. Разглядеть, что внутри, я не смог. В Лос-Анджелес мы въехали под конец дня. Я купил вечернюю газету. На этот раз я не нашел наших с Адлером фотографий. Фото Брента стало меньше. Зато портрет Шейлы занимал по ширине четыре колонки. На второй полосе поместили фотографию ее отца, доктора Генри Роллинсона, профессора Лос-анджелесского университета. Заголовок, напечатанный аршинными буквами, гласил: «Ограбление должно было скрыть растрату». Дальше читать я уже не мог. Если доктор Роллинсон даст показания, все выплывет наружу.

Сэм привез меня домой и накормил. Я прилег на диван в гостиной. В ожидании прихода полиции я обдумывал, что мне следует говорить. Около восьми часов вечера в дверь позвонили. Я открыл сам. Это оказался Лу Фрейзер. Он вошел, и я велел Сэму принести что-нибудь выпить. Лу явно в этом нуждался. Я снова растянулся на диване, держась рукой за голову. Голова не болела, и я чувствовал себя нормально, но мне нужен был предлог, чтобы прекратить разговор, если он затянется. Лу сделал пару глотков и начал:

– Ты читал сегодняшние газеты?

– Только заголовки.

– У этого типа была растрата.

– Похоже на то.

– Она тоже в этом замешана.

– Кто?

– Его жена. Эта очаровательная особа по имени Шейла. Она подделывала записи в карточках. Мы выяснили это полчаса назад. Я к тебе прямо из банка. Да, приятель, эта дамочка развила бурную деятельность. Вся их система работы с вкладчиками, вся та чушь, о которой ты собирался писать, была лишь прикрытием. Вот так-то, Беннет. Теперь у тебя появится настоящий материал для «Америкен Бэнкер».

– Не думаю, что его жена имеет к этому отношение.

– А я знаю наверняка.

– В таком случае зачем они обратились к ее отцу за деньгами, чтобы покрыть недостачу? По-моему, тут что-то не сходится.

• Предыдущая
• 15/19
• Следующая