Почтальон всегда звонит дважды - Кейн Джеймс - Страница 14
- Предыдущая
- 14/23
- Следующая
– Кора Пападакис.
Она встала, и Кац проводил ее к столу. Она едва не коснулась меня, когда шла рядом, и мне показалось чудом, когда в этом бедламе я вдруг почувствовал ее запах, тот запах, который меня всегда так возбуждал. Выглядела она лучше, чем вчера. В другой блузке, костюм вычищен и выглажен, туфли начищены; вокруг глаза все почернело, но опухоль уже спала.
Все встали вместе с ней, полицейский приказал ей поднять правую руку и начал бормотать что-то о правде, только правде и ни о чем другом, кроме правды. Посреди фразы он вдруг остановился, чтобы взглянуть вниз, поднял ли я правую руку. Я не сделал этого. Тогда он заставил меня тоже поднять ее и забубнил все сначала. Все мы повторяли за ним.
Судья снял очки и сказал Коре, что она обвиняется в убийстве Ника Пападакиса и в покушении на убийство Фрэнка Чемберса, что она может сделать заявление, если захочет, но все ее слова могут быть использованы против нее, что она имеет право пригласить адвоката, что у нее восемь дней на подготовку защиты и что суд выслушает доводы ее защиты в любое время в пределах этого срока. Говорил он долго, и в зале уже начали покашливать.
Потом выступал Саккет. Для начала он рассказал, что собирается доказать. Это было примерно то же, о чем он говорил мне утром, но теперь все звучало более убедительно. Закончив свою речь, он начал вызывать свидетелей. Первым был доктор со «скорой», который сказал, когда и где умер грек. Потом появился тюремный доктор, который делал вскрытие, и потом – секретарь коронера, подтвердивший подлинность представленного протокола, который он передал судье, а затем – еще несколько человек, но что они говорили, я уже забыл. Когда все выговорились, их болтовня только доказала, что грек мертв, а поскольку я знал все это и без них, то не слишком волновался. Кац никого из них ни о чем не спрашивал. Каждый раз, когда судья смотрел в его сторону, он махал рукой, и свидетель уходил.
Когда все насытились доказательствами, что грека нет в живых, Саккет наконец набрал форму и выложил несколько козырей, которые того стоили. Вызвал пижона, который заявил, что представляет «Объединенную страховую компанию» штатов тихоокеанского побережья и что грек оформил страховку всего пять дней назад. Он объяснил, что по условиям страхового полиса грек получал бы двадцать пять долларов в неделю на протяжении пятидесяти двух недель, если бы заболел, и те же самые деньги, если бы произошел несчастный случай с утратой работоспособности, что получил бы пять тысяч долларов, потеряй он ногу, десять тысяч долларов – обе ноги, а его вдова – десять тысяч в случае его гибели и двадцать тысяч – если бы трагедия произошла в поезде. Когда он дошел до этого момента, показания стали похожи на уговоры клиента, и судья поднял руку:
– Спасибо, я уже застрахован.
Все рассмеялись этой шутке. Я тоже. Вы не поверите, как смешно это прозвучало.
Саккет задал пижону несколько вопросов, и судья повернулся к Кацу. Кац ненадолго задумался, а когда заговорил, то очень медленно, как будто хотел быть уверен, что свидетель поймет каждое его слово:
– Вы выступаете в этом процессе заинтересованной стороной?
– В своем роде да, мистер Кац.
– Вы хотели бы избежать выплаты страхового вознаграждения по той причине, что было совершено убийство, не так ли?
– Совершенно верно.
– Вы действительно верите, что совершено преступление, что эта женщина убила своего мужа, чтобы получить страховку, и что она попыталась убить этого человека или умышленно подвергла его жизнь опасности, которая могла повлечь его смерть, и все это входило в план получения вышеупомянутого вознаграждения?
Пижон смутился и на миг задумался, а когда заговорил, то старательно взвешивал каждое слово:
– В ответ на ваш вопрос, мистер Кац, я хотел бы сказать, что я занимаюсь тысячами подобных случаев, случаев мошенничества со страховками, которые ежедневно ложатся на мой стол, и думаю, что обладаю исключительным опытом в такого рода расследованиях. Могу сказать, что за все время своей работы в этой и иных страховых компаниях я не видел случая более очевидного. Я не только верю, что здесь имело место преступление, мистер Кац, я это практически знаю.
– Спасибо. Это все. Ваша Честь, я заявляю, что моя подзащитная виновна по обоим пунктам обвинения.
Если бы в судебном зале взорвалась бомба, то большего оживления она бы не произвела. Репортеры рвались наружу, а фотографы ломились к столу, чтобы сделать снимки. Они топтали друг друга, и судья разъярился и начал стучать по столу, чтобы навести порядок. Саккет застыл, словно громом пораженный, а во всем помещении стоял такой гул, будто к уху приложили морскую раковину. Я все еще старался заглянуть Коре в лицо. Но единственное, что я увидел, был уголок ее рта. Он дергался, как будто ее каждую секунду кто-то тыкал иголкой.
Следующее, что я помню, – это то, что санитары поднимают мои носилки и несут меня за молодым Уайтом из зала суда. Они протиснулись со мной по двум коридорам в комнату, где стояли трое или четверо полицейских. Уайт что-то сказал о Каце, и полицейские удалились. Меня уложили на стол, и парни ушли. Уайт начал расхаживать вокруг стола, но тут открылась дверь и вошла тюремная надзирательница с Корой. Уайт и надзирательница тоже вышли, двери закрыли, и мы остались одни.
Я задумался, что бы сказать, но ничего не придумал. Она расхаживала взад-вперед, не глядя на меня. Уголок рта у нее все еще подергивался. Я продолжал размышлять и вдруг кое-что сообразил:
– Нас предали, Кора.
Она не ответила и продолжала расхаживать туда-сюда.
– Этот Кац – обычная полицейская сволочь. Мне его привел один полицейский. Я думал, что он то, что надо. А он предал нас.
– Куда там, нас он не предал.
– Предал. Я должен был понять, что он за тип, по тому, как мне навязал его тот полицейский. А я не понял. Думал, он порядочный парень.
– Если здесь кого и предали, так это меня.
– Меня тоже. Он меня надул.
– Теперь я все понимаю. Понимаю, почему за рулем должна была сидеть я. Понимаю, почему и на этот раз все должна была сделать я, а не ты. Ну вот. Я втрескалась в тебя, потому что ты такой ловкий. А теперь выяснила, что ты и вправду ловкий. Разве это не чудесно? Влюбиться в парня, потому что он в чем-то хорош, и убедиться, что в этом деле он и вправду хорош.
– Что ты мелешь, Кора?
– Если здесь кого и предали, то это меня. И предали меня и твой адвокат, и ты. Ты прекрасно все придумал. Устроил так, чтобы все подумали, будто я хотела убить и тебя, и чтобы никто не мог сказать, что ты во все замешан. И теперь выставляешь меня перед судом как единственную виновницу. А ты ни при чем. Ну хорошо. Пусть я оказалась дурой. Но не до такой степени. Послушайте, мистер Фрэнк Чемберс, когда я покончу с вами, вы увидите, куда завела вас ваша хитрость. И хитрец иногда сам себя перехитрить может.
Я хотел ее разубедить, но все напрасно. Она взбеленилась так, что даже губы под помадой побелели, и тут двери открылись и вошел Кац. Я попытался вскочить с носилок, но не мог даже шевельнуться. Меня к ним прикрепили надежно.
– Лучше убирайтесь, чертов предатель. Ну вы и наделали дел. Теперь уже ничего не поделаешь, но я хоть знаю, что вы за тип. Слышите? Убирайтесь!
– Почему, что случилось, Чемберс?
Вы бы сказали, что он – учитель воскресной школы, который успокаивает ребенка, жалующегося, что у него, забрали жвачку.
– Что все-таки произошло? Я по-прежнему контролирую ситуацию, как и обещал.
– Вижу. Береги вас Бог, если вы когда-нибудь попадетесь мне в руки.
Он взглянул на Кору, как будто ничего не понимая, а прося ее объяснить. Та подошла к нему.
– Этот мерзавец... Этот мерзавец и вы сговорились все повесить на меня, а его вытащить. Но полегче, он замешан так же, как и я, и никуда не денется. Я все скажу. Все скажу, и немедленно.
Он смотрел на нее и качал головой, и скажу я вам, такой циничной улыбки я еще ни у одного человека не видел.
- Предыдущая
- 14/23
- Следующая
