Обольститель - Кейн Андреа - Страница 15
- Предыдущая
- 15/70
- Следующая
— Помню, — подтвердила Николь. — Только не графа, а его жеребца, на котором ты выиграл скачки прошлым летом в Гудвуде.
— Точно. Так вот, граф и его друзья сообщали такие подробности, что и слушать-то было неудобно. Ох, и много же денег они просадили на пари, кто станет очередной любовницей Тайрхема. Наверное, мне бы не стоило всего этого говорить…
— Вот это верно! — сердито воскликнула Николь. — Потому что я не желаю больше ничего слышать. Во всяком случае, со мной он вел себя как настоящий джентльмен. Он пришел мне на помощь тем вечером, а потом еще раз, когда предложил работу. Согласись, маркиз поставил под угрозу свою жизнь и репутацию, взяв на себя обязанность защищать нас. Его репутация среди коннозаводчиков совсем не то, что репутация у женщин, — заявила Николь скороговоркой. — Он принял меня на работу и настоял на нашем переезде в Тайрхем. — Николь приподняла брови. — Если бы маркиз только хотел соблазнить меня, он не стал бы включать нас в число своих арендаторов. И еще одно. — Николь обвела рукой маленькую гостиную коттеджа. — В таких крошечных апартаментах ему трудно было бы наносить частные визиты и при этом не выдать своих коварных планов.
— Хорошо, Ники, ты высказала свою точку зрения, — проговорил Ник, почесывая лоб. — Я всего лишь хочу тебе добра, пойми это.
Николь дотронулась до руки отца, ощутив огрубелую кожу.
— А я прошу прощения за свое молчание. Но, папа… — Во взгляде Николь загорелась безмолвная мольба. — Я очень боялась, что ты запретишь мне участвовать в скачках. Это для меня единственная возможность участвовать в дерби. Я понимаю, ты имеешь полное право сказать «нет». В таком случае я немедленно отправлюсь к лорду Тайрхему и заявлю, что вынуждена отказаться. Но я прошу тебя дать мне этот шанс. Папа, пожалуйста! Ведь я всегда мечтала об этом.
Николь, разжав пальцы, выпустила руку отца. Интуиция подсказывала ей, что нельзя больше натягивать струну. Еще немного, и отец, в глазах которого она прочла согласие, может изменить свое решение!
Ник громко откашлялся.
— Я хочу встретиться с Тайрхемом, — сказал он решительным тоном. — Не беспокойся, Проказница. Я не стану распространяться о своих сомнениях. Если маркиз такой человек, каким ты его себе представляешь, он сам мне все объяснит. И дело не только в том, что я беспокоюсь о тебе. Раз Тайрхем теперь посвящен в эту темную историю с шантажом, я хочу обсудить с ним, как лучше действовать.
— Хорошо, — согласилась Николь. — Я передам лорду Тайрхему твою просьбу о встрече с ним.
— И, если можно, поскорее. Сегодня.
— Папа, ты не должен выходить из коттеджа! Если тебя кто-нибудь увидит…
— Не увидит. Попроси маркиза пожаловать сюда около полудня. — Ник легонько дернул дочку за ухо. — А у тебя, Проказница, будет достаточно времени, чтобы заставить его строптивого жеребца есть у тебя с ладошки.
— Папа, ты говоришь…
— Я говорю, что до дерби осталось чуть больше двух недель. Если ты надеешься победить, тебе лучше поскорее приступить к тренировкам.
С радостным воплем Николь бросилась отцу на шею.
Дастин в задумчивости брел к конюшням. Сегодня он встал до рассвета и тем не менее не чувствовал ни малейшей усталости. Что чувствовал он? Недоумение?
Николь Олдридж! Нет, это какое-то безумие.
Юная, прекрасная, необычная. Если прежде она занимала только его мысли, то теперь полностью овладела его сердцем. Подобно влюбленному юнцу, он полночи провел вспоминая, как держал Николь в своих объятиях. Дастин ясно представлял себе Николь в своей постели: глаза ее светятся фиолетовым огнем, кожа словно шелк под его руками. Она дрожит и выкрикивает его имя, как только он входит в нее…
Проклятие! Дастин остановился, чтобы дать себе возможность успокоиться, а появившейся в бриджах выпуклости — опасть. За всю свою жизнь он не испытывал ничего похожего, даже со своей первой женщиной. А теперь, всего после двух встреч, он не мог думать ни о ком, кроме Николь. Его чувства пребывали в полном смятении, а тело готово было взорваться.
Нет, ради блага Николь он должен сдерживать свои порывы. Меньше всего в течение нескольких предстоящих недель ей нужно думать о чувствах. Во-первых, он обещал защитить Николь и ее отца. Во-вторых, взял на себя ответственность убедить окружающих в том, что она — юноша. Задача трудная, но он справится. Гораздо труднее другое: каждый день встречать Николь и… делать вид, будто он ничего не чувствует.
Загадка, которая поначалу казалась легкой, превращалась в неразрешимый ребус. Кто-то настойчиво желал устранить Олдриджа, если угрожал не только ему, но и тем, кто его окружает.
А в центре этой круговерти — прекрасная женщина, заставлявшая Дастина испытывать слишком много противоречивых эмоций, в которых он пока не в силах был разобраться. В одном он отдавал себе отчет, его чувства к Николь были глубокими, а желание — огромным. Дастин испытывал ненасытный голод, который невозможно ни контролировать, ни утолить.
Но это лишь одна сторона его желаний. Дастин хотел заботиться о Николь, хотел, чтобы она была в безопасности. В то же время он желал распахнуть перед Николь дверь в огромный сверкающий мир, предложить ей все, что он имеет. Он мечтал о том, чтобы угадывать ее желания и превращать их в реальность.
Чувство это пришло внезапно и на удивление быстро овладело им, хотя до воплощения его желаний была целая вечность. Если быть честным, он ведь совсем не знает Николь. Или все же знает?
Дастин попытался мыслить рационально. Он — взрослый человек, проживший на белом свете тридцать два года. Он достаточно зрелый, чтобы понимать: с опытом выковывается характер, формируются взгляды, меняются желания.
Да, Дастин искал спутницу жизни. Он не единожды говорил об этом с Трентом. Несмотря на многие разочарования, Дастина не покидала надежда, в особенности после того, как он стал свидетелем преображения Трента под воздействием целительной любви Арианы. Но предаваться идеализму? Простодушно верить в то, что похожая судьба ожидает и его, Дастина?
Лучик надежды постепенно стал меркнуть.
Дастин был измотан. Возможно, уход от света был лучшим выходом? В любом случае гораздо легче просто существовать, чем выносить постоянную боль одиночества в толпе. Итак, он сознательно заковал свое сердце в непроницаемую броню, сквозь которую, казалось, никто и ничто не может проникнуть. И этого вполне достаточно, чтобы сопротивляться нахлынувшим чувствам.
Так почему же он не сопротивляется?
Очевидно потому, что та самая броня, делавшая Дастина неуязвимым, столкнулась с волшебством, имя которому — Николь. И теперь не только умом, но и сердцем Дастин понимал, что не должен потерять Николь.
— Доброе утро, лорд Тайрхем! — Предмет размышлений Дастина неожиданно материализовался в дверном проеме конюшни. — Я не опоздал?
— Нет, разумеется! — Дастин застыл, пожирая взглядом Николь с ног до головы, припоминая изгибы ее тела такими, какими запомнил их в тот, первый вечер. — Ты явилась точно в срок. Мой старший конюх сейчас выгуливает Кинжала… вернее, пытается это сделать. Как только они вернутся, я познакомлю тебя со своим строптивым скакуном.
Николь немного растерянно огляделась вокруг:
— А где остальная прислуга?
— Дерби, если ты имеешь в виду, одни ли мы здесь, то можешь быть спокойна. Штат у меня большой, но сейчас все заняты своими обязанностями.
— Вообще-то я хотела узнать, можем ли мы поговорить наедине? Только на минутку! — поспешила добавить Николь.
Взор Дастина загорелся.
— Разумеется! Иди за мной. — Он провел Николь в небольшую комнатку у входа в конюшню. — Это что-то вроде офиса, — пояснил он, закрывая дверь и прислоняясь к ней спиной. — Здесь у меня таблицы, графики, бумаги и различные записи. Иногда комната служит мне также и спальней.
— Ты спишь здесь, когда лошади болеют?
— Болеют или жеребятся. Ты удивлена?
— Нет, — покачала головой Николь, — я просто поражена. Такая самоотдача — редкость, особенно для человека, который может заставить других бодрствовать вместо себя.
- Предыдущая
- 15/70
- Следующая
