Лорд-Чародей - Уотт-Эванс Лоуренс - Страница 15

— Я сам считаю себя униженным, — ответил Юный Воин. — Меня не столько трогает мнение других, сколько степень собственного самоуважения, которое падает всякий раз, когда я получаю очередной удар, на который не могу ответить. И это длится уже три месяца.

Старый Воин еще раз задумчиво посмотрел на ученика.

— Возможно, в твоих словах есть какой-то смысл, — протянул он.

— Ты говорил, что непобедимым тебя делают магические силы, и чтобы я смог тебя победить, нам придется жульничать, — сказал Крушила. — Так зачем же нам ждать? К чему продолжать эти учебные бои? Позволь мне победить, и ты сможешь продолжать жизнь так, как тебе заблагорассудится.

Избранный Воин ответил не сразу.

— Ну, во-первых, ты должен быть настолько хорошим бойцом, чтобы твоя победа выглядела убедительной. Лерры должны поверить, что я проиграл по правилам. Когда мы начали обучение, нам не удалось бы их обмануть ни при каких обстоятельствах. Да и сейчас непросто. Это — самый простой ответ. Но простой ответ не всегда самый лучший. Я по-прежнему как боец раз в десять лучше тебя даже без помощи магии. Для того чтобы до конца овладеть клинком, нужны годы. Но тебе за короткий срок удалось пройти на удивление огромный путь. Так что, возможно, ты достаточно готов.

— По-моему, я готов целиком и полностью.

— Кто бы сомневался, — фыркнул старик. — Итак, ты полагаешь, что мы уже можем вызвать чародеев и объявить им, что ты готов бросить мне вызов на поединок за титул лучшего в мире воина?

— Да! — воскликнул Юный Воин, но его энтузиазм тут же угас. — Да, я так думаю… Но как ты собираешься обмануть чародеев?

— Лучше всего оступиться или споткнуться, открыв часть тела для удара. Кроме того, я смогу в самый неподходящий момент сломать клинок. Мы будем биться мечами, а не палками. Мечи, правда, могут быть как стальными, так и деревянными. Но они должны обязательно иметь острие и заточенный с двух сторон клинок. Магия требует, чтобы мы дрались до первой крови (или даже больше), но в сражении до смерти одного из бойцов я отнюдь не заинтересован. Мне вовсе не хочется проиграть подобную схватку и, смею надеяться, что у тебя тоже нет желания пасть на поле битвы. Стальным клинком, конечно, проще пролить первую кровь, но при этом возникает опасность нанести противнику серьезную рану.

— О… — протянул молодой человек.

— Придется уговорить лерров стали и мускулов прекратить оказывать мне помощь, но это довольно легко, особенно учитывая, что за схваткой будут наблюдать два-три чародея.

— А не могли бы мы обойтись без зрителей?

— Ты знаешь, я толком в этом деле не разбираюсь, — после недолгого раздумья ответил Избранный Воин. — Традиция такого рода действительно существует. Когда я бился за титул, за нашей схваткой наблюдала толпа. И довольно большая. Но чародей обязательно потребуется, чтобы перевести на тебя могущество талисмана, только я не…

— Перевести что?

— Приковать силу талисмана к тебе.

Крушила не стал задавать вопросов, но выражение его лица говорило о том, что он ждет дальнейших объяснений.

— Разве я об этом ничего не говорил?

— Насколько я помню — нет.

— Тогда слушай. Существует талисман, в котором заключена вся магия Избранного Воина.

— Я и раньше знал, что имеются талисманы.

— Да, но один из них — самый главный. Тот, что содержит в себе лерров боевого искусства. Есть несколько других талисманов, однако все они имеют второстепенное значение. Главный талисман связан с моей душой, и эту связь надо порвать, чтобы перенести ее на твою душу. Чародеи обязательно захотят убедиться в том, что установлена надежная связь твоего талисмана с соответствующим Великим талисманом.

— Вот это я не совсем понимаю. Какая еще связь?

— Связь, не позволяющая Лорду-Чародею прикончить меня, если я пойду против него. Мой талисман, который зовут талисманом Клинка, связан с одним из талисманов Лорда-Чародея, именуемым талисманом Силы. Талисман Силы — один из восьми талисманов Лорда-Чародея, наделяющих его волшебным могуществом. Если он меня убьет, связь моей души с талисманом прервется, и лерры моего талисмана мгновенно сообщат об этом соответствующим леррам Великого талисмана, что освободит тех от всех клятв верности. Лорд-Чародей таким образом утратит восьмую часть своего могущества. Каждый из Избранных владеет этой восьмой частью. Если он убьет нас всех, то превратится в заурядного чародея, с которым вполне способны справиться даже заштатные жрецы, не говоря уж о Совете Бессмертных.

Крушила довольно долго думал, а затем проговорил:

— Возможно, я не так готов, как мне казалось. Мне было известно, что существует какой-то талисман, который не без помощи магии должен перейти ко мне, но я понятия не имел ни о том, что он будет прикован к моей душе, ни о том, что при помощи ряда талисманов я окажусь связанным с самим Лордом-Чародеем… — И он содрогнулся всем телом.

— Ты хочешь сказать, что можешь вообще отказаться от поста?

Крушила глубоко вздохнул.

— Нет. Я очень хочу стать Избранным. Просто мне надо лучше усвоить то, что я услышал. Если ты призовешь чародеев, то как скоро можно ожидать их прибытия?

— Кто знает? — пожал плечами Старый Воин. — Ведь они же чародеи.

— Зови, — решительно бросил Крушила. — К тому времени, когда они явятся, я, наверное, буду готов.

— Хорошо, — ответил старик. — Очень хорошо. — Он с некоторой тревогой посмотрел на молодого человека, потрепал его по плечу и проговорил: — На сегодня достаточно. Теперь давай поищем теплое место.

Первый чародей спустился с затянутого серыми зимними тучами неба через два дня. Снизившись над самом центром поселения в полдень, он завис в нескольких дюймах над землей. Вокруг него возник небольшой смерч, и волшебник с некоторым трудом и довольно неуклюже пытался удержать вертикальное положение. Лерры Безумного Дуба, видимо, не слишком обрадовались его появлению.

Явление чародея в Безумном Дубе, естественно, вызвало переполох. На улице было холодно, небо затянули тучи, и большинство жителей сидели по домам. Но несколько детей играли в снежки на центральной площади. Как только чародей снизился, они прыснули во все стороны, громко призывая своих родителей, местных жрецов и всех лерров поселения. Когда поднялся шум, Крушила (он продолжал именовать себя по-старому, несмотря на то что соседи стали звать его Юным Воином или даже Мечом) таскал дрова из поленницы к очагу и ничего не слышал. Поняв, что происходит нечто необычное, он неторопливо уложил поленья и лишь после этого отправился вслед за сестрами на идущую склоном улицу.

Старый Воин чистил меч и, услыхав шум, не стал торопиться. Закончив работу, он вложил клинок в ножны и, прежде чем влезть в теплую одежду и присоединиться к толпе, положил на место все материалы, которые использовал для полировки.

Когда на площади появился Юный Воин, почти все обитатели Безумного Дуба уже стояли кругом, оставив около парящего над землей чародея обширное свободное пространство. Лишь Старшая жрица, Жрец и Младшая жрица осмелились приблизиться к волшебнику. Подойдя ближе. Крушила услышал слова гостя:

— …ничего дурного, полет был всего лишь самым быстрым способом сюда добраться.

Крушила вытянул шею и через плечи соседей взглянул на чародея. Не было никакого сомнения, что это самый что ни на есть настоящий маг. Об этом говорило не только то, что он витал над землей, поддерживаемый лишь леррами ветров, но и его внешность.

Оба чародея, сопровождавшие Избранного Воина три месяца назад, почти ничем не отличались от обыкновенных путников. Да, у них, конечно, были жезлы и перья арра, но их одеяние было самым заурядным — суконные мантии поверх обычной одежды, которую мог бы носить каждый. Этот же выглядел куда более ярко. На нем была ярко-красная мантия, окаймленная весьма вычурной зеленой с золотом вышивкой. Цветастые полы одежды трепетали под ветром вокруг его лодыжек, а широкие рукава норовили задраться верх, обнажая руки. Если бы не воздушный вихрь, поддерживающий чародея в столь неестественном положении, его ничем не скрепленные волосы, ниспадая, доходили бы ему до пояса. Шею его украшало ожерелье из дюжины сверкающих оберегов и талисманов, которые, раскачиваясь на ветру, постукивали один о другой. В ушах сияли золотые серьги, в руках он держал резной, инкрустированный золотом жезл, на котором болталось несколько дополнительных талисманов.