Юмористические произведения - Тэффи Надежда Александровна - Страница 4
- Предыдущая
- 4/104
- Следующая
Столь же благожелательными были и другие отзывы в печати. Вл. Кранихфельд в «Современном Мире» писал: «Правильный и изящный язык, выпуклый и отчетливый рисунок, умение несколькими словами характеризовать и внутренний мир человека, и внешнюю ситуацию выгодно выделяют юмористические рассказы Тэффи из ряда книг, перегружающих наш книжный рынок» (1910, № 9). А. Измайлов в «Биржевых Ведомостях» отмечал в ее миниатюрах «комизм характеров, юмористику подлинных жизненных мелочей» (1910, 12 июля). М. Кузмин в «Аполлоне», высоко оценив рецензируемую книгу, заявил: «Мы не знаем, будет ли автор пробовать свои силы в других родах прозы, но и практикуя этот, он может дать приятный вклад в подобную литературу, имея наблюдательность, веселость и литературный язык» (1910, № 10).
Убедившись в правильности своего пути в литературе, писательница выпускает новый сборник, где о любом из рассказов сразу можно сказать — это рассказ Тэффи. «Человекообразные» — так называется предисловие, открывающее книгу. Эта миниатюра стала «манифестом» Тэффи, предопределила тематику и проблематику ее творчества на долгие годы. Предисловие писала юмористка, но оно внутренне серьезно. Серьезно настолько, что цензура никак не отреагировала на цитаты из Библии, вставленные автором в текст «юмористического» произведения.
В рассказах действуют вроде бы обыкновенные люди, да и ситуации, в которые они попадают, ничем не удивительны. Но все же постоянно чувствуется, что чем-то герои Тэффи отличаются, что-то в них «не так». Они совсем «как люди», и, чтобы стать людьми, им не хватает лишь одного, но самого главного — «искры Божьей». Об этом и говорится в предисловии ко второй книге. Человека создал Бог; человекообразные появились из «кольчатых червей», «девятиглазых с дрожащими чуткими усиками», в результате эволюции. Тэффи остроумно переосмысливает- две — «версии» происхождения людей, превращая предисловие в «теоретическое обоснование» книги. И, знакомясь затем с рассказами, читатель неожиданно убеждается, что лица, его окружающие, — это лица человекообразных; разговоры, которые он слышит ежедневно, — настолько привычные, что можно предсказать каждую следующую реплику, — разговоры человекообразных.
Как же отличить людей от приспособившихся «кольчатых червей»? И чего никогда не сможет добиться человекообразное? Оно не может творить, не знает любви, «не понимает смеха». Мало того: «Оно ненавидит смех, как печать Богана лице души человеческой». А самое опасное состоит в том, что человекообразные перешли в наступление на людей и опутали их жизнь своими щупальцами: «Они притворяются теперь великолепно, усвоили себе все ухватки настоящего человека. Они лезут в политику, стараются пострадать за идею, выдумывают новые слова и дико сочетают старые, плачут перед Сикстинской мадонной и даже притворяются развратниками Они крепнут все более и более и скоро задавят людей, завладеют землею».
Для кого же пишет рассказы Тэффи, неужели тоже для человекообразных? Нет, ведь они не умеют смеяться, а Тэффи пишет юмористические рассказы. Пишет для людей. И, прочитав книгу, узнав себя и посмеявшись над собой, человек должен очиститься от скверны, восстать против засилия «усовершенствовавшихся гадов».
Человек умеет любить, и поэтому в рассказах Тэффи чувствуется «нежность положительная»[13] ко многим из героев; кроме смеха рассказы должны пробудить еще и любовь в читательских сердцах. «Надо мною посмеиваются, что я в каждом человеке непременно должна найти какую-то скрытую нежность, — признавалась Тэффи. — В каждой душе, даже самой озлобленной и темной, где-то глубоко на самом дне чувствуется мне притушенная, пригашенная искорка. И хочется подышать на нее, раздуть в уголек и показать людям — не все здесь тлен и пепел».
Уделяя преимущественное внимание комической стороне, писательница хочет не только рассмешить, но и показать всю несуразицу и пустоту того, что ее персонажи считают жизнью, обнажить вопиющее несоответствие между высшим предназначением человека и бессмысленностью его существования. Иногда создается впечатление, что Тэффи, вместо того чтобы фантазировать, напротив, лишает жизнь свойственной ей фантазии, выдумки, неожиданности. И в результате достоверное, подчеркнуто правдивое описание кажется карикатурой. А ведь ее рассказы — не карикатура, а реальность. Реальность, с которой незаметно снят налет привычности и благопристойности. Герои Тэффи постоянно притворяются — перед самими собой, друг перед другом, перед читателем, но делают это неумело, тем самым только обращая внимание на недостатки, которые пытаются скрыть. Герои других сатириконцев («устрицы» А. Аверченко, «двуногие без перьев» В. Князева, «серенькие люди» О. Д'Ора), как правило, хотят, чтобы их считали яркими личностями, и такое вопиющее, бросающееся в глаза противоречие вызывает бурный смех. Персонажи Тэффи стремятся выглядеть лишь чуть-чуть менее серыми. У них не хватает ни фантазии, ни оригинальности даже на то, чтобы попытаться предстать яркими людьми. Да и желания как-либо выделиться у них нет; они хотят быть такими, как все, и притворяются, поскольку все стараются казаться немного значительнее. Это несоответствие надо еще заметить, и оно вызывает горькую улыбку.
Второй сборник «Юмористических рассказов» упрочил славу Тэффи, ее произведения приобрели неповторимую «индивидуальную» окраску, она выработала свой стиль, не похожий ни на кого другого. «Новая, только что вышедшая в свет книга рассказов талантливой беллетристки и поэтессы Н. А. Тэффи подтверждает за писательницей отведенное ей критикой почетное место в первых рядах наших современных писателей, — утверждал рецензент «Ежемесячных приложений к «Ниве». — Избрав трудное и мало использованное в русской литературе амплуа юмориста, Н. А. Тэффи совершенно обособилась от общего типа нынешних юмористов, выдумывающих смешные положения, лишь бы получить то комическое, что скрыто в жизни и таится от непосвященного глаза в каждой линии жизни, в каждом столкновении людей — «Человекообразных» (1911, № 4).
В 1911 г. выходит «Всеобщая история, обработанная «Сатириконом». Неожиданно проявившийся интерес авторов книги — Н. Тэффи, О. Дымова, А. Аверченко, О. Д'Ора — к прошлому вызывал удивление, ведь сатириконцы стремились всегда быть максимально современными. Тем более что, в отличие от своих великих предшественников — А.С.Пушкина («История села Горюхина»), М. Е. Салтыкова-Щедрина («История одного города»), А. К. Толстого («История государства Российского от Гостомысла до Тимашева»), они создают произведение не сатирическое, а юмористическое. Казалось бы, что можно найти смешного в государственных переворотах, в многочисленных войнах, эпидемиях и тому подобных событиях былых времен, сведения о которых дошли до нас? Однако стоило только пародистам взять в руки гимназическое пособие по истории и взглянуть на него «под углом зрения «Сатирикона» — и прошлое человечества обернулось удивительной чередой комических ситуаций.
Перу Тэффи принадлежит раздел «Древняя история», открывающий книгу. Если в персональных сборниках писательница предпочитает «мягкий» юмор, то в коллективном сочинении она с азартом включается в общую «клоунаду», создавая остроумную историю Древнего Мира. Ухитрившись почти не погрешить против фактов, Тэффи от души издевается над их хрестоматийными трактовками. Она иронически обыгрывает логические построения псевдонаучных трудов («Воспитание детей было очень суровое. Чаще всего их сразу убивали. Это делало их мужественными и стойкими»); гиперболизирует штампы («Древняя история есть такая история, которая произошла чрезвычайно давно»); пародирует морализаторские умозаключения и глубокомысленные сентенции авторов учебников («Так жили народы древности, переходя от дешевой простоты к дорогостоящей пышности, и, развиваясь, впадали в ничтожество»).
В 1912 г. Тэффи начинает работать в московском «Русском Слове», которое возглавлял «король фельетонистов» Влас Дорошевич, высоко ценивший талант писательницы. Затевая издание, И. Д. Сытин решил не жалеть средств, и ему удалось превратить свое детище в крупнейшую российскую газету с тиражом около миллиона экземпляров. Несмотря на то, что Тэффи жила в Петербурге, ее фельетоны регулярно появлялись на страницах «Русского Слова».
- Предыдущая
- 4/104
- Следующая
