Выбери любимый жанр

Охота на медведя - Катериничев Петр Владимирович - Страница 3


Изменить размер шрифта:

3

Глава 2

Олег прошел с полквартала к автостоянке. Рядом с будкой охранника припаркован дорогой, престижный автомобиль. Гринев открывает замок, усаживается, плавно трогает. И — словно попадает в другой мир: здесь легкая прохлада кондиционера, хорошая джазовая музыка; здесь все упорядоченно, все — на своем месте, каждая деталька блестит; город, отделенный тонированным стеклом, остается словно в другом мире, в другой галактике. По крайней мере, он выглядит таким.

Автомобиль мчит к центру на огромной скорости, обгоняя зазевавшиеся авто, сопровождаемый возмущенными гудками клаксонов. Гринев замечает девушку у тротуара: стриженый пытается затащить ее в большую иномарку, та сопротивляется, но с каким-то совсем обреченным покорством, бросая безнадежные взгляды по сторонам. Видно, ловила «мотор», и тут — такое «везение»... Редкие прохожие спешат мимо, лишь ускоряя шаг.

Гринев тормозит резко, подруливает, выскакивает из автомобиля, бьет парня по руке, освобождая девушку.

— Зря ты это, ботаник... — скорее удивленно, чем зло начинает тот и смолкает: удар Гринева молниеносен и совершенно не эффектен, даже незаметен со стороны, но парень мешком оседает на асфальт. Двое его товарищей вываливаются из машины, озадаченно смотрят на опавшего сдутым мячиком компаньона, на автомобиль Гринева, потом на него самого. Ярость Олега словно завораживает их.

— Ты кто? — спрашивает один.

Не говоря ни слова, Гринев достает портмоне, выбирает из разноцветных визиток одну и оставляет под «дворником» на лобовом стекле. Энергично кивает девушке: , — В машину!

Та послушно садится на переднее сиденье, они отъезжают; в зеркальце заднего вида можно заметить, как один из пацанов пытается привести в чувство упавшего, а другой осторожно извлекает из-под дворника дорогую визитку и изучает ее так, словно она отпечатана на суахили. На кусочке картона — оскаленная медвежья морда, тисненая надпись «Медведь» и номер телефона: 03.

— Куда тебя подвезти? — спрашивает Олег у девушки совершенно равнодушно.

— На Сретенку, — отвечает та автоматически, все еще находясь в некотором оцепенении. Олег кивает. Девушка красива, но Гринев, похоже, даже не замечает этого.

Москва за окном — величественная, суетная, несуразная, отгороженная сейчас тонированным стеклом автомобиля, мягкой мелодией, льющейся из динамиков стереосистемы, уютом салона — нереальна, как декорация из другой жизни.

— Почему ты полез? — нарушает затянувшееся молчание девушка.

— Полез? Куда? — Сосредоточенный на своих мыслях, Олег не сразу понимает вопрос.

— Заступаться за меня.

— Я мужчина.

— Никому сейчас не нужны чужие проблемы.

Гринев только пожимает плечами.

— Знаешь, один мой приятель любит повторять: если это твоя война — воюй, если не твоя — отдыхай, — произносит девушка.

— Он не прав.

— Разве?

— Чужой войны не бывает.

Они снова едут в молчании, только музыка.

— Ты кажешься очень холодным, — тихо замечает девушка.

Олег слегка кривит губы, произносит, как ему кажется, иронично, но получается горько:

— «И эти черные одежды скрывают сущее, живущее во мне: оно с судьбой отвагою играет, а маскарад — со мною умирает».

— Чьи это слова?

— Бредни одного принца, так и не сделавшегося монархом.

— Почему?

— Он не хотел править. Власть — это одиночество.

— Любое первенство — одиночество. Ты ведь хочешь быть первым?

— Да.

— Почему?

— Выбора нет.

— Разве? У людей всегда...

— Его нет для меня, — обрывает ее Олег. И снова они едут в молчании.

— Нет, ты не холоден, — тихо произносит девушка. — Ты непреклонен.

Одержим. Это страшит.

— Может быть. — Олег припарковывает автомобиль к поребрику. -Ты приехала.

Девушка обиженно складывает губки, на лице ее разочарование борется с любопытством, она немного медлит, возможно рассчитывая на знакомство... Наконец распахивает дверь, спрашивает:

— А все-таки... кто ты такой?

— Друзья называют Медведем, — устало отвечает Олег.

— Друзья? А они у тебя есть?

* * *

Двое сидят в зашторенном глухими портьерами кабинете.

— Проект пора запускать. Вы готовы? — спрашивает хозяин.

— Да.

— И уже подумали над кандидатурами?

— В покойники?

— Вряд ли шутки пока уместны.

— Разве это шутка?

— Итак?

— Подумал. — Тонкая рука с длинными ухоженными пальцами кладет на стол несколько фотографий Гринева и резюме.

Глава 3

Гринев въехал на тротуар, запарковал машину в совершенно неположенном месте, вышел, хлопнув дверцей. Поднес к уху сотовый:

— Иваныч? Машину забери на Сретенке. На Садовом пробка, я на метро, так быстрее.

На станции было битком. На перроне образовалась небольшая свалка, сопровождавшаяся ленивой привычной руганью: у кого-то полосатый баул зацепился за чью-то сумку, у кого-то тележка слетела с колесиков, кто-то просто оказался затертым и теперь стремился к выходу, навстречу спешащему к дверям остановившегося поезда встречному потоку пассажиров. Посреди толпы нелепо застыл прилично одетый пожилой господин в хорошем твидовом костюме, со старорежимным портфелем крокодиловой кожи, в замшевой шляпе; на окружающих он взирает близоруко, но совершенно спокойно и даже отрешенно. Его очки в дорогой черепаховой оправе лежат на краю перрона и вот-вот упадут на рельсы.

Гринев шел сквозь толпу, как раскаленный нож сквозь масло. Если ему и сопротивлялись, то только сначала; движения его были скупы, выверенны и столь властны, что люди расступались сами, исходя из извечного российского здравомыслия: раз он так поступает, значит — имеет право.

Олег одним движением наклонился, поднял готовые упасть на рельсы очки, вручил их старику, добавив покровительственно-добродушно:

— Вы бы, дедушка, по воздуху гуляли. Здесь раздавят. Да и время вы для прогулок выбрали не самое подходящее...

Старик улыбнулся, но улыбка эта была странной: словно он знал и про людей, и про страну что-то такое, о чем сами они давно забыли и зареклись вспоминать.

А очки принял с достоинством сюзерена, поблагодарил кивком, произнес спокойно:

— Нас не раздавят. А время... время, молодой человек, не выбирают. Его создают.

Старик надел очки, взгляд его пусть на миг, но преобразился: стал жестким, оценивающим. И еще — в этом взгляде мелькнуло нечто, похожее на узнавание... Но миг этот пропал, Гринев даже подумал, не привиделся ли ему этот жесткий прищур и упорная складка рта.

— Спасибо... Олег, — сказал вдруг старик.

— Мы знакомы? — удивленно вгляделся в его черты Гринев.

— С вами — нет. А вот с отцом вашим я был знаком. Вы... очень похожи на него.

Словно всполох затаенной боли мелькнул в зрачках Олега, но вряд ли старик заметил это. Гринев развел губы в натянуто-вежливой улыбке:

— Разве? Мне всегда казалось, что во мне больше от мамы.

Старик посмотрел на него пристальней, внимательней, покачал головой:

— Все стоящее в людях проявляют годы. Все пустое и бездарное — тоже.

Олег поморщился — такой неуместной показалось ему это сомнительное стариковское философствование здесь, среди мечущейся толпы.

— Вы теперь спешите... — уловил его настроение собеседник, подал простенькую визитку. — Заходите как-нибудь. На чаек. — Старик попрощался легким поклоном с естественным достоинством.

— Непременно, — рассеянно кивнул в ответ Гринев, вежливо улыбнувшись, спрятал визитку и поспешил втиснуться в подошедший поезд.

Уже в коридоре офиса Олег понял: в конторе скандал. Худая молодящаяся дама, одетая столь же дорого, сколь и безвкусно, в какое-то неописуемое желтое платье, орала на сотрудников и методично сбрасывала со столов на пол все, что только возможно: скрепки, бумаги, скоросшиватели, карандаши в стаканчиках, продолжая при этом истерично вопить на высокой ноте.

3
Перейти на страницу:
Мир литературы