Охота на медведя - Катериничев Петр Владимирович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/89
• Следующая

— Лучше я телефон сестры двоюродной скажу.

— Давайте.

Олег позвонил в больницу, договорился об отдельной палате для Иваныча с телефоном, телевизором и прочими удобствами. Сумел даже поговорить с водителем.

— Что, Иваныч, завис?

— Да терпимо, Федорович. Меня уже упаковали. Лежу на подвесах. Отдыхаю.

Считай — поскользнулся. Ты уж извини, телефончик тот раздолбало, а с больничного я звонить не стал.

— Правильно. Слушай, Иваныч, а нет впечатления, что скользанку эту специально для тебя раскатали?

— Вряд ли. Водила, что из джипа вывалился, обкуренный был, как моська.

— Он не справился с управлением?

— Куда там! Шел на таран, что тот Талалихин над Москвой. Может, за «мессершмит» меня принял?

— Все может быть.

— Так что — выбыл я.

— Лечись. Докторам я подкину. И за машину хозяевам — тоже.

— Спасибо, Федорович. Извини, что так получилось. Ты с делами разобрался?.

— Разбираюсь.

— Удачи.

Олег задумался. Случайности... В жизни они бывают куда чаще, чем полагают скептики. Но бизнес — особая сфера. А когда речь заходит об игре с суммами, где нулей больше восьми... Здесь случайности почти исключены. Потому что начинаются интересы.

Олег вынул из портмоне визитку, полученную от попутчицы Жени, снова снял трубку, набрал номер:

— Леонида Витальевна?

— Она самая.

— Это Олег Гринев. Мы встречались...

— Я вас помню, мой дорогой. В мои годы трудно забыть столь блистательного молодого человека.

— Я подозреваю, Леонида Витальевна, что в ваши годы и начинается настоящая жизнь.

— О да. Как видите, уже восемь вечера, а я все еще сижу в редакции.

Впрочем, дома меня ждет хорошо изданный роман.

— Из новых?

— Ну что вы, Олег. Новые романы столь стремительны, что я за ними не поспеваю. Не успеешь познакомиться с героем, а он уже палит из всех видов оружия и занимается примитивным сексом с примитивными партнершами. Мне милы Бальзак и Мопассан. Им было о чем писать.

— Сейчас разве не о чем?

— О, я имею в виду любовь. Все эти женские раскаяния, все эти мужские уловки и неуверенность. В те времена женщина, изменившая мужу, всерьез считала себя падшей, а потому и соблазнители были роковыми. Наверное, как во времена моей молодости. Разве теперь можно себе представить что-то подобное?

— Представить можно все, что угодно.

— Я сразу заметила, молодой человек, что вы обладаете буйным воображением.

Разве это не мешает вам заниматься деньгами?

— Я не занимаюсь деньгами.

— Разве?

— Я занимаюсь финансами.

— Как жаль, я никогда не могла понять разницу.

— Вы просто никогда не стремились к этому.

— Может быть. Жизнь так коротка, что тратить время на какие-то подсчеты... Бр-р-р.

— Леонида Витальевна...

— О, я понимаю, что вы позвонили не ради светской болтовни. Вы заинтересовались искусством, Олег? Хотите что-то приобрести?

— Может быть. Вы, случайно, не знаете такую художницу... — Олег посмотрел на визитку. — Евгению Александровну Ланскую?

— Женечка Ланская? Ну как же! Финансисты редко интересуются молодыми дарованиями, но мужчин всегда интересуют хорошенькие девушки. Я права?

— Отчасти.

— Женечка Ланская выставлялась на Кузнецком. Хотя и не персонально, но все-таки... Ее трудно было не заметить. Ее саму. А вот ее работы провалились с треском. Вы знаете, чья она дочь?

— Полагаю, своих родителей.

— Она гордячка. Поменяла фамилию папы на фамилию бабушки. Ее матушка — тоже известна в определенных кругах.

— Леонида Витальевна...

— Понимаю, ближе к теме. Если бы эта девушка захотела, и папа, и мама устроили бы ей такую раскрутку, что она вмиг сделалась бы самой модной художницей столицы. Но она отвергает моду. Художническая богема ее терпеть не может.

— Отчего?

— Зависть: Женечка — дочь своих родителей, и ни о хлебе насущном, ни о крыше над головой ей думать совершенно незачем. Но та же богема охотно угощается за ее счет. Впрочем, их можно понять. Им нужны слава и деньги. Всего лишь. А Жене... Ей нужно признание. В самом высоком смысле. И это мне нравится.

В нынешних молодых слишком мало амбиций. Вернее... амбиции есть, но нет никакого желания ничего достигать. Вы понимаете разницу, Олег?

— Думаю, да.

— Так вот: о Жене Ланской этого не скажешь. Она ищет свой путь. Она вам приглянулась?

— Я еще не видел ее работ...

— Ах, какой уклончивый молодой человек! Но сама девушка хороша?

— Особенно веснушки.

— О да! Веснушки, льняные волосы, безукоризненные губы, зеленовато-карие глаза... И поверьте, она общается только с теми, кто ее заинтересовал. Мне приятно, что наши мнения о вас совпали.

— Они совпали?

— Думаю, да. И где вы с ней познакомились?

— В самолете.

— Не прерывайте этого знакомства, Олег, вот вам мой совет. И ваш роман будет искрометен.

— Мы не настолько...

— Ах, Олег! — перебила его Леонида Витальевна. — Это в мои годы следует читать романы, чтобы как-то скрасить жизнь и вспомнить о пережитом... И еще больше — о непережитом. В ваши — романами нужно жить, дышать, встречаться с девушками, принимать их кокетство и распутство, любить и не думать о том, что будет завтра. Иначе... когда вам будет столько лет, сколько мне, вам будет совсем неинтересно жить... Потому что не о чем будет грустить. А впрочем...

Жизнь коротка, искусство вечно. Я встретила на своем веку сотни безумцев, мечтавших о вечности и отвергавших все вокруг. Где они теперь?

— Боюсь, я тоже живу не правильно.

— Бог с вами. Вы — мужчина. Когда-то я была знакома с таким, как вы. Он был одержим. И не замечал никого вокруг. Даже меня. Зато — его замечали все.

Его нельзя было не заметить. Я жила с ним. И тогда жизнь эта казалась мне горькой. И только потом я поняла, что это и были годы моего самого большого счастья.

Леонида Витальевна помолчала, произнесла:

— Только не подумайте, молодой человек, что теперь я несчастна. О нет.

Каждый возраст хорош своей неповторимостью. И дай вам бог дожить до моих лет, чтобы понять это.

— Я буду стараться.

— Старайтесь, Олег. А еще больше я желаю вам дожить до ста. В добром здравии.

— Так далеко я не загадывал.

— Жизнь глупо загадывать. Просто я подозреваю, что мужчина только в этом возрасте и может разглядеть мир, в котором прожил всю жизнь. Вы, мои дорогие, похожи на близоруких щенков. И весь век желаете чего-то достигать, и весь век боитесь оказаться несостоятельными — в профессии, в карьере, в постели... И мир рассматриваете словно под увеличительным стеклом, и видите его фрагментами, но столь отчетливо, что можете передать свое впечатление так, будто этот кусочек сущего — и есть Вселенная. Именно поэтому среди мужчин столько гениальных творцов. А мы, женщины, может быть, и не видим этот мир вовсе, но мы его чувствуем — весь, целиком. И это чувство столь захватывающе, что рассказать о нем на полотне, в строфах стихотворения или на страницах книги мы часто не в состоянии.

— Может быть, это и есть любовь?

— Может быть. Бог знает.

Пуганая ворона куста боится. А кто тогда он? Пуганый медведь? Ведь понадобилось зачем-то проверять юную художницу. Леонида Витальевна точно описала ее портрет. Так что — прочь сомнения. Женя Ланская — настоящая. И нечего искать тени там, где их нет. Но в том-то все и дело, что они — должны быть. Должны. На этом и строилась его «медвежья охота».

Олег усмехнулся про себя. Положение его более чем странно. Он сам теперь — словно тень. И нищ, как дворовый кот. А девяносто пять миллионов долларов — мало того что чужие... Они еще и виртуальны. Впрочем, как и весь рынок ценных бумаг. Как говорят? «Они делают деньги из воздуха». Финансовая система мира оперирует мнимыми ценностями, но эти мерцающие на экранах мониторов строчки и символы управляют жизнью миллиардов людей. Хотя... Кажется, в математике есть термин: «мнимые числа». На самом деле их нет, но они нужны — для удобства сложных исчислений. А исчисления тоже, в свою очередь, всего лишь математическая модель чего-то там. Самое удивительное, что потом, когда вся эта заумь превращается в металл или пластик, возникают исключительные по сложности и совершенные по простоте вещи: здания, машины, механизмы, системы связи, сверхточное оружие.

• Предыдущая
• 28/89
• Следующая