Второе кольцо силы - Кастанеда Карлос - Страница 17
- Предыдущая
- 17/71
- Следующая
– Этот пакет Нагваль оставил для тебя, – пробормотала она, – но я думаю, что нам лучше подождать ла Горду. Я настаивал, чтобы она развернула его. Она свирепо взглянула на меня и унесла пакет из комнаты, не сказав ни слова. Я наслаждался игрой Лидии. Она исполняла нечто такое, что находилось в полном согласии с поручением дона Хуана. Она продемонстрировала мне, как извлечь небольшую пользу из обычной ситуации. Принеся пакет ко мне и сделав вид, что она собирается открыть его, уведомив меня, что дон Хуан оставил его для меня, она действительно создала тайну, которая была почти невыносимой. Она знала, что я вынужден остаться, если хочу узнать содержимое этого пакета. Я мог думать о множестве вещей, которые могли быть в этом свертке. По-видимому, это была трубка, которую дон Хуан использовал, когда имел дело с психотропными грибами. Он как-то заметил, что эта трубка будет отдана мне на хранение. Либо это мог быть его нож, или кожаный кисет, или даже его магические предметы силы. С другой стороны, это могла быть уловка со стороны Лидии; дон Хуан был слишком изощрен, слишком отвлечен, чтобы оставлять мне свои личные вещи.
Я сказал Розе, что я едва держусь на ногах и ослабел от голода. У меня была идея поехать в город, отдохнуть пару дней, а потом вернуться назад, чтобы увидеть Паблито и Нестора. Я сказал, что к тому времени я смогу встретиться даже с двумя другими девушками.
Тут вернулась Лидия, и Роза сказала ей о моем намерении уехать.
– Нагваль дал нам приказания слушаться тебя, как его самого, – сказала Лидия. – мы все являемся самим Нагвалем, но ты являешься им больше всего по какой-то причине, которую никто не понимает.
Обе они тотчас же заговорили со мной и гарантировали всеми способами, что ни одна не собирается предпринимать ничего против меня, как донья Соледад. У обеих в глазах светилась такая горячая искренность, что даже мое тело поверило. Я поверил им.
– Ты должен остаться, пока не вернется ла Горда, – сказала Лидия.
– Нагваль сказал, что ты должен спать в его постели, – добавила Роза.
Я начал ходить по комнате, мучаясь каверзной дилеммой. С одной стороны, я хотел остаться и отдохнуть, я чувствовал себя физически легко и счастливо в их присутствии, чего я не ощущал днем раньше с доньей Соледад. С другой стороны, моя разумная часть вообще не расслабилась. На этом уровне я был таким же испуганным, как все время. У меня были моменты слепого отчаяния, когда я действовал смело, но после того, как эти действия заканчивались, я чувствовал себя таким же уязвимым, как всегда.
Я погрузился в самоанализ, почти неистово вышагивая по комнате. Обе девушки оставались неподвижными, с волнением наблюдая за мной. Затем загадка внезапно разрешилась: я знал, что что-то во мне лишь делало вид, что оно боится. Я познакомился с этим способом реагировать в присутствии дона Хуана. На протяжении лет нашей связи я всецело полагался на него в отношении представления мне успокоительных мер от моего страха. Моя зависимость от него давала мне утешение и безопасность. Но теперь это было неразумно. Дон Хуан ушел. Его ученики не имели его терпеливости, или его искушенности, или его абсолютной власти. Искать у них утешения было очевидной глупостью.
Девушки повели меня в другую комнату. Окно выходило на юго-восток, там же была расположена и постель, которая представляла собой толстый мат, вроде матраца. Большой, длиной в два фута стебель агавы был разрезан таким образом, что пористая ткань служила подушкой или опорой для шеи. В средней части его была мягкая выемка. Поверхность агавы была очень мягкой. Она, по-видимому, была отполирована вручную. Я испробовал постель и подушку. Удобство и телесное удовлетворение, которое я испытывал, были необыкновенными. Лежа на постели дона Хуана я ощущал безмятежность и удовлетворенность. Несравнимый покой охватил мое тело. Однажды раньше у меня уже было подобное ощущение, когда дон Хуан сделал мне постель на вершине холма в пустыне северной мексики. Я заснул.
Я проснулся с наступлением вечера. Лидия и Роза лежали почти наверху меня, погруженные в глубокий сон. Я лежал неподвижно 1-2 секунды, а затем обе одновременно проснулись.
Лидия зевнула и сказала, что они должны спать вместе со мной, чтобы защитить меня и позволить мне отдохнуть. Я был смертельно голоден. Лидия послала Розу в кухню приготовить еды. Она тем временем засветила все лампы в доме. Когда еда была готова, мы сели за стол. У меня было ощущение, как будто я знал их или был с ними всю жизнь. Мы ели молча. Когда Роза убирала стол, я спросил Лидию, спят ли они все в постели Нагваля; это была единственная постель в доме, кроме постели доньи Соледад. Лидия сказала прозаическим тоном, что они выехали из этого дома несколько лет назад в свое собственное место недалеко отсюда, и что Паблито уехал одновременно с ними и живет с Нестором и Бениньо.
– Но что с вами случилось? Я думал, вы все живете вместе, – сказал я.
– Больше нет, ответила Лидия. С тех пор, как Нагваль ушел, мы имеем отдельные задания. Нагваль соединил нас и Нагваль разделил нас.
– А где сейчас Нагваль? – спросил я самым небрежным тоном, каким только смог.
Они посмотрели на меня, а затем взглянули друг на друга.
– О, мы не знаем, – сказала Лидия. – он и Хенаро покинули нас.
Они, кажется, говорили правду, но я еще раз настоял, чтобы они рассказали мне то, что они знают.
– Мы действительно ничего не знаем, – отрезала мне Лидия, очевидно, возбужденная моими вопросами. – они ушли в другое место. Ты должен задать этот вопрос ла Горде. Она должна что-то рассказать тебе. Она знала вчера, что ты приехал, чтобы попасть сюда. Мы боялись, что ты умер. Нагваль сказал, что ты единственный, кому мы должны помогать и верить. Он сказал, что ты – это он сам.
Она закрыла свое лицо и захихикала, а потом добавила: «но в это трудно поверить».
– Мы не знаем тебя, – сказала Роза. – вот в чем дело. Мы четверо чувствуем одинаково. Мы боялись, что ты умер, а когда мы увидели тебя, мы рассердились на тебя за то, что ты не умер. Соледад для нас словно мать, может быть, даже больше, чем мать.
Они обменялись заговорщецким взглядом друг с другом. Я немедленно интерпретировал его как сигнал опасности. Они задумали что-то недоброе. Лидия заметила мое внезапное недоверие, которое, должно быть, было написано у меня на лице. Она отреагировала серией утверждений об их желании помогать мне. Я, фактически, не имел основания сомневаться в их искренности. Если бы они хотели причинить мне вред, они могли бы сделать это тогда, когда я спал. Они говорили так убедительно, что я ощутил себя мелочным. Я решил распределить подарки, которые я привез для них. Я сказал им, что в пакетах находятся кое-какие безделушки и что они могут выбирать то, что им понравится. Лидия сказала, что они предпочли бы, чтобы я сам вручил подарки. Очень любезным тоном она добавила, что они были бы благодарны, если бы я также вылечил Соледад.
– Что по-твоему я должен сделать, чтобы вылечить ее? – спросил я ее после долгого молчания.
– Использовать свой дубль, – сказала она сухим тоном.
Я тщательно объяснил, что донья Соледад едва предательски не убила меня, и что я остался в живых благодаря чему-то во мне, что не было ни моим умением, ни моим знанием. Что касается меня, то неуловимое что-то, что кажется, нанесло ей удар, было реальным, но недостижимым. Короче говоря, я мог помочь донье Соледад не больше, чем сходить на луну.
Они слушали меня внимательно, оставаясь неподвижными, но возбужденными.
– Где донья Соледад сейчас? – спросил я Лидию.
– Она вместе с ла Гордой, – сказала она унылым тоном. – ла Горда забрала ее и пытается вылечить ее, но мы не знаем, где они на самом деле.
– А где Жозефина?
– Она пошла искать свидетеля. Он единственный, кто может вылечить Соледад. Роза считает, что ты знаешь больше, чем свидетель, но т.к. ты рассердился на Соледад, ты желаешь ее смерти. Мы не виним тебя.
Я заверил их, что я не рассержен на нее, уж во всяком случае я не желаю ее смерти.
- Предыдущая
- 17/71
- Следующая
