Дело о хитром писателе - Родда Эмили - Страница 9

• Предыдущая
• 9/23
• Следующая

— В чем дело, Лиз? — спросила она. — Не стоит так волноваться за Тома. Он скоро поправится.

— Ясно, поправится, — хмыкнул Ник. — При его вечном обжорстве это наверняка всего лишь несварение желудка.

Я облизала сухие губы.

— Дело в том, что… в книге… Я просто подумала о книге…

— О какой книге? — сдвинула брови Санни.

— «На грани срыва», — ответила я. — Том… то есть Тоби…

Мой голос прервался. Мне вспомнилась монотонная речь Эбнера Кейна, звучавшая у меня в наушниках:

Тоби застыл с напряженным лицом. Фергис Блер заметил, что на лбу его блестят капельки пота. Вдруг мальчик скорчился, схватившись руками за живот. Лицо его исказилось от боли.

Перед моими глазами стояло веселое, жадно-любопытное лицо Тома, когда он повернулся ко мне с рукописью третьей главы в руках. «Слушай, мне совсем не нравится то, что случилось с Тоби, — засмеялся тогда он. — Колики в животе, да? Похоже, он уже не жилец».

Я шагала по Крейгенд-роуд, волоча за собой тележку. Как обычно, я прошла до дома престарелых «Крейгенд» — там раз в неделю я навещала Перри Пламмер, — потом перешла на другую сторону улицы и двинулась в обратном направлении.

Я уже закончила разноску, и тележка была почти пуста. Небо начинало светлеть, хотя туман еще висел в воздухе и по-прежнему было довольно холодно.

Поравнявшись с собственным домом, я подсунула в щель под калиткой газету, и мне вдруг ужасно захотелось войти. Мама сейчас, наверное, уже встала. Можно было бы поговорить с ней, пока она сонно передвигается по кухне, наливая себе чай. Она бы, конечно, разволновалась, считая, что я замерзла и устала, и дала бы мне румяный тостик с чашкой горячего шоколада.

Мой пес, Кристо, лежит небось сейчас на кухне, уткнув нос в большие лохматые лапы, и ждет, когда мама обратит на него внимание. Отец в это время в ванной принимает душ. А младший братишка Дэнни, конечно, еще в постели, но уже не спит. Укрылся с головой стеганым одеялом и играет с целым выводком пластмассовых монстриков, заставляя их разговаривать друг с другом писклявыми голосами.

Просыпающийся после сна дом, такой теплый, родной и надежный… Я крепче сжала ручку тележки и, преодолев свою слабость, двинулась дальше по темной улице. «Что это со мной происходит? — подумала я. — Превращаюсь в какую-то безвольную медузу».

Я пересекла боковую улочку и продолжила обход своего участка, аккуратно оставляя газеты у каждого дома. Туман, казалось, расступался, чтобы дать мне пройти, и вновь смыкался у меня за спиной.

Впереди маячил дом Эбнера Кейна. Бывало, я столько раз проходила мимо, даже не замечая его. Но сейчас все было совсем по-другому. Вдруг я вспомнила, что Цим так и не рассказал нам до конца историю дома. Его прервал Элмо, сообщивший, что Тоби заболел.

«Да нет же! — я раздосадованно тряхнула головой. — Что за ерунда — не Тоби, а Том! Как он сейчас себя чувствует, бедняга, — подумала я. — Может быть, у нас останется время, чтобы позвонить ему из редакции „Пера“ перед тем, как идти в школу?»

Я заставила себя ускорить шаг. Теперь до дома Эбнера Кейна оставалось не более десятка метров. Я посмотрела на него. В доме было темно. В нем всегда бывало темно в это время. Эбнер Кейн, должно быть, имел обыкновение работать допоздна, а потом отсыпаться днем. Я подошла к калитке и сунула газету сквозь ее ржавые прутья.

В ту же секунду предрассветную тишину нарушил оглушительный собачий лай — соседский пес, мой давнишний враг, почуял мое присутствие. Эта сцена неизменно повторялась каждое утро по четвергам.

— Тихо ты! — шикнула я на него, проходя мимо. — Перебудишь всю округу!

Но ему было на это наплевать. У него своя задача — охранять дом. И он не собирался упускать шанс показать свое служебное рвение. Пес злобно смотрел на меня, рыча и свирепо скалясь. Но вдруг он замолчал, прижал уши и, повизгивая, отполз назад. Что, скажите на милость, с ним произошло? Я быстро обернулась.

И увидела на другой стороне улицы… женщину в красном, клетчатом платье! Она неподвижно стояла в тумане, пристально глядя на меня.

«Ей, должно быть, ужасно холодно, — мелькнула в голове дурацкая мысль. — Это же летнее платье. Может, она сумасшедшая?»

Женщина ничем не показала, что видит меня. На моих глазах она спокойно повернулась и пошла прочь. Через мгновение пелена тумана сомкнулась за ее спиной, и она исчезла из вида.

Когда в тот день после уроков мы пришли к Эбнеру Кейну, выглядел он усталым и изможденным.

— Я совершенно измотан, — объявил он, провожая нас на кухню. — Книга буквально высасывает все мои силы. Да еще эти сны! Встаешь наутро еще более усталым, чем ложишься спать накануне. Но зато, Лиз, тебе есть сегодня над чем потрудиться, — и он протянул мне кассету.

Я кивнула. И даже заставила себя сказать:

— Вот и отлично, — ему в ответ.

Выражение нетерпеливого любопытства появилось на его лице.

— Тебе, правда, нравится? — спросил он.

— Да, я думаю, это по-настоящему хорошая вещь. Очень впечатляет, — я изо всех сил старалась, чтобы в моих словах слышался искренний энтузиазм. — Но я ведь уже говорила вам вчера.

— Говорила вчера? — с сомнением повторил он. — Что-то не припоминаю.

Как мог он об этом забыть? Он так ревностно относился к своей книге, что наверняка должен был бы запомнить любую малость, сказанную о ней.

— Для Тома она оказалась даже слишком впечатляющей, — с ухмылкой вставил Ник. — Он последовал примеру своего двойника и вчера ночью тоже заболел — колики в животе. Так что сегодня он сюда не придет.

— Какого двойника? — растерянно переспросил Эбнер. Потом лицо его прояснилось. — А-а, понял: Том — Тоби! Оба имени начинаются с «Т». Ну да, конечно.

Мы пошли вслед за ним по коридору в кухню.

— Так вы говорите, у Тома заболел живот? — переспросил он, прокашлявшись.

— Он скоро поправится, — поспешила заверить его Санни, поглядывая на меня. — Когда мы позвонили сегодня утром, его мама сказала, что он заснул. Вот увидите, он уже завтра будет на ногах.

Мы подошли к кухне. Эбнер Кейн попытался улыбнуться нам. Но улыбка получилась вымученной. Он был очень бледен.

— Но это же чистое совпадение, правда? То, что Том так разболелся, — пробормотал он.

— Все это так странно, вам не кажется? — заметила Ришель, поправляя рукой волосы и вскидывая на него округлившиеся глаза. — Сначала вы ломаете руку, как Фергис Блер в книге ломает ногу. Потом эта история с инициалами, когда все имена ребят начинаются на те же буквы, что и наши. А теперь и у Тома появляется резь в животе — совсем как у Тоби. Как будто в жизни сбывается то, о чем написано в книге.

Я заметила, как пальцы Эбнера, державшие кассету, сжались еще сильнее — так сильно, что побелели костяшки. Сухие губы приоткрылись.

— Что? Что ты сказала насчет инициалов? — глухо произнес он. Его взгляд остановился, вперившись в пространство. — Я что-то не совсем понял…

— Ну, Том — Тоби, Ник — Нейтан, Элмо — Эдвард, — пояснила Ришель.

— Элизабет — Эви, — медленно продолжила я, наблюдая за его лицом. — Ришель — Ребекка, Алиса — Анна.

— Алиса? — удивленно взглянул на меня Эбнер. — Но ведь…

— Санни — это мое прозвище, — небрежно махнула рукой Санни, словно это не имело никакого значения. — На самом деле меня зовут Алиса. Вот о чем они твердят. Но, по-моему, это все…

— Это все очень любопытно, — вставил Элмо. — Я подумал, вы не против, если я напишу об этом статью для «Пера», мистер Кейн, э-э… то есть — Эбнер?

Кейн слегка нахмурился.

— Для «Пера»? Для этой местной газетенки? Ну да, пожалуй, я не против. Во всяком случае…

— Я бы, конечно, сначала показал ее вам, — продолжал Элмо, стараясь подавить вспыхнувшее возмущение — ему не нравилось, когда «Перо» называли «местной газетенкой».

Эбнер Кейн рассеянно кивнул. Он все еще, сдвинув брови, смотрел на кассету в руке.

• Предыдущая
• 9/23
• Следующая