В долинах Рингваака [Рыжий Лис] - Робертс Чарльз - Страница 15

• Предыдущая
• 15/37
• Следующая

Дикобраз надменно глянул на них, подняв дыбом свои иглы в знак того, что лисицам лучше заниматься своими делами, а не соваться в чужие, и снова принялся за обследование капкана. Хотя лис и его подруга презирали дикобраза, считая его круглым дураком, но они знали, что вмешательство в его действия чаще всего ведет к неожиданной беде. Подвернув хвосты, они уселись футах в десяти от дикобраза и с бесстрастным видом стали ждать, что же произойдет дальше.

Раздраженно урча и тем выказывая свое хмурое любопытство, дикобраз обнюхал каждый дюйм вокруг капкана, но по счастливой случайности не тронул самой важной части снаряда, приводящей в действие пружину. Это смертоносное приспособление было расположено, разумеется, в середине механизма, который лисы оставили под снегом. Снег дикобраза нисколько не интересовал, по этой причине он — к своему благу — не стал в нем рыться. Если бы он только копнул его, мощные стальные челюсти капкана ухватили бы его за нос, и дикобраза постигла бы жалкая кончина. Но он обнюхал лишь открытые части снаряда — они показались дикобразу совершенно несъедобными и потому бесполезными. Он презрительно повернулся к ним задом и легонько ударил их хвостом.

Случилось так, что упругий хвост дикобраза, самое действенное его оружие защиты, хлопнул именно по середине капкана, и снаряд на этот раз сработал. Стальные челюсти вцепились дикобразу в хвост, прокусив его посередке сквозь шерсть и иглы до самой кости.

Взвизгнув от ужаса, дикобраз подпрыгнул в воздух, но хвост неотступно держал его на месте. Иглы дикобраза мгновенно улеглись, и сам он сразу уменьшился вдвое, словно бы его протащили сквозь какое-то отверстие. Затем дикобраз поднял иглы снова; все еще визжа от боли и злости, он кинулся на дерзкий снаряд и принялся бешено его грызть. Грызть и кусаться он умел прекрасно, лучше всех других лесных зверей, помимо того, хорошо знал, что именно можно грызть, но скоро дикобраз понял, что кусать этот черный предмет, защемивший ему хвост, нет никакого расчета. В конце концов он начал с силой тянуть его за собой и сдвинул-таки с места. Он протащил капкан на расстояние нескольких футов, но продвинуться дальше не мог: капкан зацепился за корни кустарника.

Однако дикобраз — самый упрямый зверь из всех зверей, и, начав какое-то дело, отступался от него весьма не просто. Поскольку дикобраза удерживал на месте хвост, что ж, тем хуже для хвоста! Дикобраз разрыл снег, вцепился своими крепкими когтями в землю, хорошенько уперся и сильно дернул вперед всем телом — шкура на хвосте от такого напряжения сразу облупилась. Завизжав от боли, зверь ткнулся носом в сугроб, оставив в железных челюстях капкана изрядный клок шерсти и игл. Страшно напуганный, растерянный и устыженный, он со всех ног кинулся к ближайшей тсуге, задрав кверху кровоточащий огрызок своего хвоста. Он торопливо вскарабкался на дерево, с треском вонзая когти в жесткую чешуйчатую кору, и скрыл свой позор на самой высокой развилине тсуги.

Все увиденное захватило и взволновало лисиц, и, когда дикобраз вырвал свой хвост из капкана, они поднялись и побежали вслед за ним к той же самой тсуге. Но тронуть дикобраза не посмели, они боялись даже приблизиться к нему на расстояние двух-трех футов — таков был страх перед его острыми иглами. Стоя под деревом и разглядывая истекающего кровью и тем не менее смешного дикобраза, лисы вдруг уловили звуки колокольчика: кто-то близко ехал на санях. Лисы мгновенно юркнули в густой кустарник, чтобы посмотреть из-за укрытия, что произойдет дальше.

Дело в том, что этим же утром, едва только забрезжило, Джэйб Смит на санях, запряженных парой лошадей, повез в расположенный в долине лагерь лесорубов кое-какие припасы: кукурузный хлеб, муку, соленую свинину и сушеные яблоки. Он взял с собой и Мальчика, ибо Мальчик был интересным компаньоном. Относительно животных и их психологии Мальчик и Джэйб Смит придерживались диаметрально противоположных взглядов, но оба они были влюблены в леса и охоту — и спорить друг с другом обо всем этом им доставляло большое удовольствие. Мальчик называл Джэйба Смита «жестоким», а тот называл Мальчика «курьей душой», и тем не менее они были друзьями. Поносили они друг друга по существу напрасно. Ибо Джэйб Смит был совсем не жесток. Лишь на охоте он становился неукротим и горяч, кровь у него прямо-таки кипела. Его властно захватывал тогда обыкновенный, всем известный охотничий азарт. А с теми животными, которые для Джэйба Смита не являлись дичью, он обращался мягко и даже любил их. С другой стороны, Мальчик был очень добр и испытывал страдание, если причинял кому-либо боль, но робости в нем не было, а трусость он всей душой презирал сам.

Вот звук колокольчика смолк, и затаившиеся в своем укрытии лисы выглядывали оттуда с удвоенной настороженностью.

— Как раз где-то тут я поставил капканчик, — сказал Джэйб Смит, вылезая из санок и привязывая лошадей к дереву. — Давай-ка сходим посмотрим, что там творится.

Мальчик Ненавидел капканы, но любопытство взяло свое. Он живо выпрыгнул из саней и двинулся на снегоступах вслед за Джэйбом. Лисы прекрасно слышали мягкий размеренный скрип снегоступов, когда Джэйб и Мальчик свернули с дороги в лес. Заметив, что звероловы идут по направлению к ним, лисицы забеспокоились и отошли в еще более густой кустарник, но любопытство ко всем этим новым вещам — снегоступам, западням, силкам и капканам — было сильнее чувства осторожности, и они удалились лишь на такое расстояние, чтобы все же видеть, что будут делать пришельцы. Инстинктивный страх Рыжего Лиса перед ненавистным рослым звероловом умерялся немного тем, что рядом с ним он видел Мальчика.

Подойдя к капкану и обнаружив в нем нелепый клок шерсти и игл, Джэйб Смит с отвращением выругался.

— Вот дубина! — горячился он. — Сует свой нос, куда его не просят. За такое нахальство я всажу в его дурацкую голову пулю! Возьму с него хоть горсть игл. — И, двинувшись дальше, Джэйб стал разглядывать следы, желая понять, куда скрылся дикобраз.

Мальчик, с его живым воображением, сразу представил себе, как страдает от жгучей боли несчастное животное, когда у него вместо хвоста торчит голый красный обрубок.

— Остановись, Джэйб! — крикнул он. — Неужели ты не понимаешь, что дикобраз уже и так наказан, лишившись хвоста. И стоит ли нам тратить время на какого-то старого дикобраза?

В ту же минуту его проницательные, зоркие глаза — гораздо более зоркие, чем глаза Джэйба, — заметили дикобраза, который, скорчившись, сидел на самой высокой ветке тсуги. Не переставая уговаривать Джэйба, Мальчик кинулся вперед и стер своими снегоступами следы злополучного зверя, ведущие к дереву.

— Я покажу ему, что значит издеваться над моими капканами! — не унимался Джэйб. Охотничий пыл взбудоражил его кровь, у него чесались руки непременно выстрелить и убить хоть какую-нибудь лесную живность. Он торопливо выбежал на перепутанные следы дикобраза и двух лисиц, миновал истоптанное место под тсугой, где уже невозможно было что-либо разобрать, и напал на двойной лисий след, уходящий в кустарники. Глядя своими большими честными глазами на уходящего по лисьему следу Джэйба, Мальчик испытывал чувство радости. Он горячо сочувствовал лисам, но он знал, что те прекрасно могут постоять за себя и укрыться от охотника в чащобе — помощи им не потребуется.

Лисицы же в это время так увлеклись слежкой за звероловами, что и не собирались укрываться. Но когда они увидели, что Джэйб шагает прямо на них, им уже было не до подсматривания. Проваливаясь в снег по самое брюхо, держа свои пышные красные хвосты на отлете, они кинулись бежать с той быстротой, на какую были только способны, — бежать, конечно, не прямо домой, а к каменистому перевалу, где, как они хорошо знали, им было легче замести следы и одурачить погоню. Они всячески старались выбирать такой путь, чтобы кусты скрывали их от врага, но Джэйбу удалось-таки увидеть лисиц, и он торопливо выстрелил. Пуля, подобно шершню, прожужжала над самым ухом Рыжего Лиса и оставила белый кружок на коричневом стволе клена, который в ту секунду был впереди лисиц, — беглецы помчались еще быстрее.

• Предыдущая
• 15/37
• Следующая