Маска Димитриоса - Амблер (Эмблер) Эрик - Страница 5
- Предыдущая
- 5/37
- Следующая
— Я с удовольствием помогу вам и сегодня же поговорю с одним приятелем. Напрямую говорить с полицией стоило бы кучу денег, полиция — это страшное дело. Кстати, я очень люблю помогать своим клиентам.
— Вы очень добрый человек.
— Ну, какие пустяки. — В лице его вдруг появилось какое-то отсутствующее выражение. — Просто мне нравятся англичане. Они умеют вести дела. Они не базарят, как эти чёртовы греки, и всегда платят столько, сколько с них просят. Если нужен задаток, о'кей, дают задаток. Честная игра — вот их принцип, а это всегда приводит к взаимному удовольствию. Для таких людей стараешься все сделать в самом лучшем виде…
— Сколько? — перебил его Латимер.
— 500 пиастров.
Мышкин старался изобразить детскую неопытность в такого рода делах. В лице его появилось грустное выражение художника, который просит явно меньше, чем на самом деле стоит его работа.
Латимер подумал о том, что пятьсот пиастров, если перевести на английские деньги, не составят и фунта стерлингов, но, заметив, как блеснули глаза его собеседника, когда он назвал эту сумму, непреклонным тоном сказал:
— Двести пятьдесят.
В конце концов сошлись на трехстах (из них пятьдесят — приятелю). Отдав Мышкину задаток в сто пятьдесят пиастров, Латимер ушёл. Выйдя на набережную, он похвалил себя за проделанную работу: уже завтра вечером ему будет известен результат переговоров.
На другой день Латимер ужинал в ресторане, потягивая аперитив, когда к нему привели запыхавшегося Мышкина. С того градом лил пот, отдуваясь, он повалился в кресло.
— Ну и денёк! Ну и жара! — выпалил он.
— Принесли?
Мышкин, кивнув, устало закрыл глаза. С какой-то болезненной гримасой на лице он сунул руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда сложенные пополам листы бумаги, соединённые скрепкой. Насмешливый Латимер подумал, что он похож на дипкурьера, который умер сразу же после вручения депеши.
— Что будете пить? — спросил он.
Слова эти произвели на Мышкина действие живой воды: он встрепенулся и сказал:
— Полагаюсь на ваш вкус, но я бы предпочёл абсент.
Подозвав официанта, Латимер сделал заказ и стал просматривать бумаги. Всего здесь было двенадцать написанных рукой Мышкина листов. Латимер полистал их и взглянул на Мышкина. Тот, допив абсент, разглядывал рюмку. Поймав на себе взгляд Латимера, он сказал:
— Абсент уже тем хорош, что даёт ощущение прохлады.
— Может быть, выпьете ещё?
— Если вы не против, — сказал он и, показав пальцем на бумаги, спросил: — Ну как? У вас есть сомнение в их подлинности?
— Ни малейшего. Однако есть некоторые сомнения по поводу дат происходивших событий. Кроме того, нет свидетельства врача о том, в какое время было совершено убийство. Что касается показаний свидетелей, то они мне показались весьма шаткими, так как ни одно из них не доказано.
— А что тут доказывать? — удивился Мышкин. — Совершенно очевидно, что негр виновен, что следовало его повесить.
— Пожалуй. Если вы не возражаете, я немного почитаю.
Мышкин пожал плечами и подозвал официанта. На лице его сияла блаженная улыбка.
Заявление, сделанное Дхрисом Мохаммедом в присутствии начальника охраны и его помощников:
«В Коране говорится, что ложь никому не приносит пользы. Вот почему я хочу засвидетельствовать свою невиновность, хочу рассказать всю правду, как она есть, ибо я правоверный. Нет бога, кроме Аллаха.
Не я убил Шолема, повторяю — не я. Сейчас я не буду больше лгать и все объясню. Его убил не я, его убил Димитриос.
Когда я расскажу вам о Димитриосе, вы мне поверите. Димитриос по национальности грек. Но он говорит, что он правоверный, потому что записан в паспорте как грек по национальности его приёмных родителей, а на самом деле он правоверный. Димитриос работал вместе с нами — мы собирали инжир. Все его ненавидели за злой язык и постоянную готовность взяться за нож. Я люблю всех людей, как братьев, и потому я иногда разговаривал с Димитриосом во время работы, в том числе и о делах веры, и он меня слушал.
И вот, когда к городу подошла победоносная армия правоверных и греки стали спасаться бегством, ко мне домой пришёл Димитриос и попросил спрятать его. Я спрятал его у себя в доме, потому что верил, что он правоверный. Он прятался у меня и тогда, когда наша армия заняла город, а когда выходил на улицу, то одевался, как турок. Однажды он рассказал мне, что у еврея Шолема много денег и золота и что он прячет их у себя дома. Пришло время, сказал он, рассчитаться с теми, кто оскорблял Аллаха и Магомета, пророка его. Эта еврейская свинья, сказал он, прячет под полом деньги, которые она награбила у правоверных. И он предложил мне пойти вместе с ним и, связав Шолема, взять его деньги.
Я сначала испугался, но он убедил меня, сказав, что в Коране говорится: кто борется за дело Аллаха, непременно получит награду, независимо от того — победит или потерпит поражение. Вот я и получил свою награду — меня скоро повесят, как собаку.
Послушайте, что было дальше. Ночью, после комендантского часа, мы пришли к дому, где жил Шолем, и поднялись на крыльцо. Дверь была заперта. Тогда Димитриос стал стучать в неё ногами и кричать, чтобы Шолем открыл нам, потому что мы патруль, который ищет беглеца. Когда Шолем, открыв дверь, увидел нас, он воскликнул: «Аллах!», и попытался закрыть дверь. Но Димитриос ворвался в дом и, схватив Шолема за руки, приказал мне искать половицу, под которой лежат деньги. Он же, вывернув старику руки, оттащил его на кровать и придавил коленом.
Я быстро нашёл выдвигающуюся половицу и пошёл сказать об этом Димитриосу. Он стоял спиной ко мне, упёршись коленом в спину Шолема, которому он обмотал голову одеялом, чтобы заглушить его крики о помощи. Димитриос говорил мне, что он свяжет его, и взял для этого верёвку. Когда он достал нож, я подумал, что он хочет отрезать кусок верёвки, но вместо этого он полоснул Шолема ножом по шее.
Фонтан крови брызнул из раны, и Шолем упал вверх лицом. Димитриос, отойдя от кровати, наблюдал за ним, потом обернулся ко мне. Я спросил, зачем он это сделал, и он сказал, что так было надо, потому что Шолем все равно пошёл бы в полицию и нас выдал. Кровь с бульканьем текла из раны, но Димитриос сказал, что меняла уже мёртв. Потом мы разделили деньги между собой.
Димитриос сказал, что нам лучше выйти из дома порознь. Я очень боялся, что он убьёт меня, ведь у него был нож, а у меня не было. Я так и не понял, зачем я ему вообще понадобился. Он сказал мне, что ему нужен помощник, который будет искать деньги, пока он станет вязать Шолема. Но он, наверное, с самого начала задумал убить ростовщика и, значит, мог бы взять все деньги один. Однако деньги мы разделили поровну. Он ушёл первым. На прощание он мне улыбнулся. Наверное, он бежал, договорившись заранее с капитаном, на одном из греческих судов, которые подбирали беженцев.
Теперь-то я понимаю, почему он улыбался, когда уходил. Он знал, что такие глупцы, как я, получив туго набитый кошелёк, становятся безмозглыми дураками. Он знал — да покарает его Аллах! — что, предаваясь греху пьянства, я забудусь, и мой язык выдаст меня. Верьте мне, я не убивал Димитриоса. (Следовал поток ругательств.) Именем Аллаха и Магомета, пророка его, клянусь, что говорю правду. Аллах милосердный, прости меня».
Далее было написано, что в связи с неграмотностью осуждённого под заявлением стоит отпечаток большого пальца его правой руки. Затем осуждённый ответил на вопросы.
«Когда его попросили рассказать о том, как выглядит Димитриос, негр сказал, что он похож на грека, но ему кажется, что он не грек, потому что Димитриос ненавидит своих соотечественников. Ростом он поменьше его, Дхриса Мохаммеда. Волосы у него длинные и прямые. Лицо спокойное, он почти всегда молчит. Глаза у него карие, с опущенными веками, поэтому он выглядит усталым. Его очень многие боятся, но он, Дхрис Мохаммед, не понимает, почему это происходит, ведь Димитриос совсем не силач, и он мог бы с ним легко справиться один». Здесь следовало примечание, что рост Дхриса Мохаммеда 185 сантиметров…
- Предыдущая
- 5/37
- Следующая
